Глухая стена - Хеннинг Манкелль

С досадой Валландер отодвинул бумаги. Нет, рановато еще выстраивать версию. Надо искать дальше, непредвзято и тщательно.

Он допил кофе, рассеянно покачиваясь на стуле. Потом достал вырванную из газеты страницу и начал читать объявления о знакомствах. Как должно выглядеть мое объявление? - думал он. И кого может заинтересовать пятидесятилетний полицейский, который страдает диабетом и разочарован в своей работе, а вдобавок равнодушен к прогулкам по лесу, вечерам у камина и парусному спорту?

Отложив газету, он принялся писать.

Первый вариант объявления получился насквозь лживый: «Полицейский, 50 лет, разведенный, отец взрослой дочери, желает расстаться с одиночеством. Внешность и возраст не имеют значения. Однако ты должна быть домовитой и любить оперную музыку. Ответы на имя - Полицейский-97».

Вранье, подумал он. Внешность имеет большое значение. И расставаться с одиночеством я не желаю. Просто ищу общения. А это совсем другое. Мне нужно, чтобы когда я этого хочу, кто-то был в постели. И чтобы этот человек оставлял меня в покое, опять же когда я этого хочу. Он порвал листок и начал заново. На сей раз получилось чересчур правдиво. «Полицейский, 50 лет, диабетик, разведенный, отец взрослой дочери, ищет женщину, чтобы при желании вместе проводить время. Женщина должна быть красивая, с изящной фигурой и интересом к эротике. Ответы на имя - Старый Пес».

Кто на это ответит? - подумал он. Разве что дура какая-нибудь.

Он открыл новую страницу и начал сначала. Но тут в дверь постучали. На часах уже двенадцать. Пришла Анн-Бритт. С опозданием он сообразил, что газетная страница с объявлениями о знакомствах по-прежнему лежит на столе. Торопливо скомкал ее и пихнул в мусорную корзину, догадываясь, что Анн-Бритт успела заметить, чем он занят. И разозлился на себя.

Нет, не буду я давать объявлений, сердито подумал он. Есть риск, что ответит кто-нибудь вроде нее.

Анн-Бритт выглядела усталой.

- Я только что закончила с Эвой Перссон. - Она тяжело опустилась в кресло.

Валландер отбросил мысли об объявлениях:

- Как она?

- Стоит на своем. Твердит, что убийство Лундберга - дело рук одной Сони Хёкберг.

- Я имел в виду, как она держалась.

Анн-Бритт ненадолго задумалась:

- Она была другая. Казалась более подготовленной.

- Как ты это заметила?

- Девчонка говорила быстрее. И многие ответы вроде как заготовила заранее. Только когда я начала задавать вопросы, которых она не ждала, к ней опять вернулось прежнее медлительное безразличие. Это ее щит. Под его прикрытием она успевает подумать. Не знаю, может, умом она и не блещет, но с памятью у нее полный порядок. Она помнит все свои враки. Я ни разу не заметила, чтобы она себе противоречила, хотя беседовала с ней больше двух часов. Весьма любопытно, верно?

Валландер придвинул к себе блокнот.

- Сейчас мы обсудим самое главное - твои впечатления. Остальное я прочту, когда распечатают протокол допроса.

- В общем, мне совершенно ясно: Эва лжет. Но, честно говоря, я не понимаю, как четырнадцатилетний подросток может быть настолько бесчувственным.

- Потому что подросток - девочка?

- Даже мальчишки редко бывают такими.

- Тебе не удалось ее расколоть?

- В общем, нет. Она твердит, что в убийстве не участвовала. И что боялась Сони Хёкберг. Я пыталась вытянуть из нее, почему она боялась. Но безуспешно. Она только сказала, что Соня была ужасно грубая.

- Тут она безусловно права.

Анн-Бритт полистала свои записи:

- По ее словам, после бегства из полиции Соня ей не звонила. И никто другой тоже не звонил.

- Откуда же она узнала, что Сони нет в живых?

- Эрик Хёкберг сообщил по телефону ее мамаше.

- Смерть Сони, наверно, потрясла ее?

- Она говорит, что да. Но я потрясения не заметила. Хотя удивление, понятно, было. Объяснить, зачем Соня отправилась на подстанцию, она тоже не могла. Как не могла сказать и кто ее туда отвез.

Валландер встал из-за стола, подошел к окну:

- Она действительно никак не реагировала? Не выказала ни печали, ни боли?

- Нет, все как я сказала. Она сдержанна и хладнокровна. Многие ответы были заготовлены заранее, а многие - откровенное вранье. Но, по моему впечатлению, случившееся с Соней ее ничуть не удивило. Хотя она и утверждала обратное.

Неожиданно Валландеру пришла в голову мысль, которая показалась ему важной:

- А она не боялась, что и с ней самой может что-то случиться?

- Нет. Я думала об этом. Судьба Сони не вызвала у нее ни малейшей тревоги на собственный счет.

Валландер вернулся к столу:

- Допустим, так оно и есть. Каков же вывод?

- Отчасти Эва Перссон говорит правду. Не об убийстве Лундберга, в котором, я уверена, она была соучастницей. Но о том, чем вообще занималась Соня Хёкберг, она, вероятно, мало что знала.

- А чем Соня, по-твоему, занималась?

- Не знаю.

- Почему в ресторане они поменялись местами?

- Потому что Соне якобы дуло. Так она твердит.

- А насчет того парня?

- Твердит, что никого не видела. И вообще не заметила, чтобы Соня имела контакт с кем-то, кроме нее самой.

- Выходя из ресторана, она ничего не видела?

- Нет. Вероятно, это правда. Думаю, Эва Перссон отнюдь не самый наблюдательный человек на свете.

- Ты спросила, знакома ли она с Тиннесом Фальком?

- Она сказала, что впервые слышит это имя.

- И говорила правду?

Анн-Бритт помедлила с ответом:

- Пожалуй, в ее голосе чувствовалась некоторая неуверенность. Но я не берусь утверждать.

Мне бы самому провести этот допрос, уныло подумал Валландер. Я бы заметил, сомневается Эва Перссон или нет.

Анн-Бритт словно прочла его мысли:

- Я не такая решительная, как ты. Поверь, мне бы очень хотелось дать тебе четкий ответ.

- Рано или поздно мы все выясним. Если подъезд на замке, зайдем с черного хода.

- Я пытаюсь понять, - сказала Анн-Бритт. - Но концы с концами не сходятся.

- Тут требуется время, - отозвался Валландер. - Вопрос в том, не понадобится ли нам помощь. Слишком нас мало. Пусть даже мы будем заниматься только этим делом и отложим все остальное.

Анн-Бритт посмотрела на него с удивлением:

- Раньше ты всегда говорил, что мы должны сами справляться с расследованиями. Ты изменил свою точку зрения?

- Может быть.