Бог счастливого случая - Ирина Грин

– Смотрите, тетя Кристина! – закричала девочка, увидев знак: кенгуру в треугольнике. – Здесь живут кенгуру!

– Да, причем недисциплинированные кенгуру, – подтвердил Тимур, повернувшись вполоборота к сидящей на заднем сиденье девочке. – Они нарушают правила движения – выскакивают на дорогу в самых неожиданных местах и создают тем самым аварийную ситуацию. Ты ведь так не делаешь?

– Нет! – Леночка быстро-быстро закрутила головой, подтверждая свое «нет».

– Молодец, – одобрил Тимур и принялся пересказывать старый фильм, где два путешественника, которые должны были доставить пятьдесят тысяч долларов австралийскому мафиози, сбили вот такого безответственного кенгуру и решили с ним сфотографироваться. Надели на него свою куртку, очки. И тут кенгуру возьми да и очнись. А в куртке был пакет с этими самыми долларами. Пришлось горе-перевозчикам гоняться за длинноухим по всей Австралии.

Тимур рассказывал очень весело, изображал в лицах двух бедолаг и кенгуру. Строил в зеркало забавные рожи. Леночка хохотала, Кристина тоже улыбалась. Тимур уже абсолютно не походил на восковую статую – под лучами австралийского солнца воск растаял. А тут он еще будто невзначай положил руку на Кристинину ладонь, лежащую на колене, и легонько сжал пальцы. От этого «перевернутого» рукопожатия ей стало еще веселее. Высунув вторую руку в открытое окно, она представила себя птицей, летящей навстречу ветру, навстречу чему-то очень хорошему, названия чего она пока не знала, но обязательно придумает.

* * *

Даже с дороги дом, в котором обитала Анна Коллинз, выглядел нежилым. Неухоженный цветник, нестриженая лужайка, стебли травы, там и тут торчащие между стыками плиток дорожки, ведущей к крыльцу, запылившиеся окна.

– Энн? – переспросила соседка, в дверь которой они позвонили после безуспешных попыток дозвониться и достучаться. – Она давно здесь не живет. Уже больше года. Дайте вспомню… Джон умер в апреле, а она уехала, кажется, после Дня благодарения… Точно! На День благодарения дочка к ней приехала из Аделаиды. С мужем. И вскорости Энн собрала вещи и уехала. Я думала, дом на продажу выставит, а он так и стоит пустой.

– В Аделаиду, говорите? – задумчиво переспросила Кристина. – А дочки фамилию не помните?

– Дочки? – женщина задумалась, потом отрицательно потрясла головой. – Нет. Для меня она Коллинз, Элен Коллинз. Девчонкой ее помню. Росла на моих глазах. А потом поступила в университет, вышла замуж. Вроде муж работает юристом… Как теперь ее фамилия, понятия не имею.

Поблагодарив соседку, Кристина медленно зашагала к машине. Ну вот и все. Искать в огромном городе женщину, не зная даже ее нынешней фамилии – дело непростое. На это нужно время, которого у нее, Кристины, почти не осталось. Срок ее пребывания в Австралии подходит к концу. А значит, зря она приехала сюда за столько километров. Еще и Тимура сорвала с места. Хотя почему зря? Она помогла Лине… Может, кто-то наверху, кто управляет людскими судьбами, специально отправил ее в эту поездку в помощь Лине? Впрочем, помощь получилась какая-то половинчатая. Эдгертон в коме, и неизвестно, когда придет в себя. А если не придет? Может быть, ее, Кристинина, функция заключалась только в доставке Лины до госпиталя Святого Георга? Не очень приятно оказаться всего лишь кирпичиком, ступенькой для достижения кем-то своей мечты.

Взяв Леночку за руку, Кристина повела ее к машине.

– Что собираешься делать? – догнав ее, поинтересовался Тимур.

– Не знаю, надо подумать. – Кристина отвернулась, чтобы Тимур не видел ее расстроенного лица.

– Кто она – эта Анна Коллинз? – спросил он.

– А знаешь, давайте поедем на Улуру! – отозвалась она с фальшивым энтузиазмом в голосе. На вопрос Тимура ей отвечать не хотелось.

Он это почувствовал, подхватил Леночку на руки и радостно – чуть радостнее, чем если бы радость эта была искренней, – закричал:

– У-лу-ру! У-лу-лу-ру!

При этом он так смешно тряс головой и надувал щеки, изображая индюка, что Кристина против воли улыбнулась.

– Всякая большая дорога начинается с маленького перекура, – сказал Тимур, когда они снова оказались в машине. – Предлагаю найти место, где можно поесть чего-нибудь более съедобного, нежели хот-доги, помыться и вообще.

Что подразумевается под этим многозначительным «вообще», он не уточнил, предлагая спутницам придумать самим.

Проехав пару километров, они обнаружили маленькую, довольно симпатичную гостиницу. Заняв два смежных номера и приведя себя в более-менее достойный вид, путешественники встретились в кафе, располагавшемся тут же, в гостинице. В небольшом, на четыре столика, зале было очень зелено. Горшки с цветами стояли и висели повсюду. Цветы были разной степени ухоженности – от великолепной монстеры с глянцевыми резными листьями размером с блюдо для свадебного торта до чахлой бегонии с сухими остатками отвалившихся листьев на голом стволе. Бегония эта напомнила Кристине школу, где почти в каждом классе на подоконнике обязательно присутствовал подобный экземпляр. И еще обязательно должны быть – она огляделась по сторонам – да, вот они! – баночки с отростками. В их школе тоже были такие! Черенок ставился в воду и через какое-то время пускал корни. После этого растение нужно было аккуратно пересадить в горшок. Но обычно об этом благополучно забывали. Вода в баночках темнела, мутнела, корни, смахивающие на бороду Карабаса-Барабаса, порой занимали весь допустимый объем, а растение продолжало жить своей жизнью, даже не предполагая, что может быть какая-нибудь другая.

«Любо-о-овь, любо-о-овь», – старательно выводил невидимый певец. Простая – в три аккорда, – но привязчивая музыка. Свежий, чистый голос – не то девочка, не то мальчик – слегка дрожал на высоких нотах, что придавало ему какую-то особую трогательность.

Еда была такой вкусной, что исчезла с тарелок в один момент, после чего Тимур предложил прогуляться по городу.

«Любо-о-овь, любо-о-овь», – напевал он, шагая по чистым зеленым улицам, а Кристина, уцепившись за предоставленный в ее распоряжение локоть спутника, думала: «Я могла бы здесь жить». И обида на судьбу, лишившую ее матери и так и не давшую возможности обрести ее, комом стояла в горле, мешая дышать.

– Ты в порядке? – спросил Тимур, которому передалось ее состояние.

– Вполне, – попытавшись проглотить душащий ком, ответила Кристина и, чтобы хоть как-то отвлечься, начала рассказывать Леночке, что помнила о городе, по улицам которого они шагали. О том, что он возник благодаря «золотой лихорадке» в середине девятнадцатого века и что собор, мимо которого они сейчас идут, – один из самых крупных в Австралии.

– Видимо, много грешили господа старатели, что такой собор отгрохали, – усмехнулся Тимур и кивнул на широкие ступени, ведущие к приглашающе открытой двери в обрамлении арочного портала. – Зайдем?

Внутри собор оказался на удивление светлым, приветливым. А широкие скамьи с удобными спинками никак не вязались с грехами и адскими муками, а скорее призывали к раздумью, примирению с окружающими и с самим собой. И не похоже было, что, отдавая десятину от найденного золота на строительство собора, старатели пытались купить себе светлое будущее в грядущей жизни. Скорее говорили «спасибо» ответственному за раздачу благ в жизни настоящей.