Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене - Деклан Доннеллан

Ромео может или не может увидеть, услышать или осознать.

Ирина начнет играть Джульетту только тогда, когда окажется достаточно свободна для этого перехода. Как и всегда, все реакции рождаются в мишени, которую видит Джульетта, а не по воле Ирины или Джульетты. Ирине не переродиться в Джульетту, но она может реагировать на мир, который видит глазами Джульетты.

Как всегда, артисту необходимо увидеть ставки персонажа, а не ставки артиста.

Мысль и перебивание

Упражнения на послание работают, только если привнести в них элемент перебивания. Любая мысль, как мы убедились, это серия мишеней. Если мне приходит в голову мысль, я вижу ее как мишень. Все мысли – это мишени. И все мысли должны подчиняться правилам мишени.

Мысль артисту следует рассматривать как перебивание. Мысль никогда не возникает из ниоткуда. У нас всегда есть предыдущая мысль. Человеческое существо, находясь в сознании, не может не иметь мыслей. Любая новая мысль наступает на хвост старой. Каждую мысль вытесняет очередная мысль, чтобы, в свою очередь, раствориться под напором новой, «лучшей» мысли. Мысли очень амбициозны, они непрерывно оттесняют другие мысли из поля нашего внимания, и не бывает двух одинаковых мыслей.

Мысль и текст

Развитие неизбежно. Невозможно дважды произнести одно и то же слово одинаково. Невозможно два раза помыслить одну и ту же мысль.

«Ведь стены высоки и неприступны…»

Ирина не должна вкладывать одинаковый вес в слова «высоки» и «неприступны». Это разные слова. Стимул сказать «высоки» должен отличаться от стимула сказать «неприступны»; между этими двумя стимулами должно иметь место развитие.

В момент произнесения слова «высоки» Джульетта может представить, что слово «неприступны», только что нагло привлекшее ее внимание, лучше подойдет для того, чтобы добиться желаемого, например ответа от Ромео. То же самое происходит с:

«Хотела б я приличья соблюсти,

От слов своих хотела б отказаться,

Хотела бы… Но нет, прочь лицемерье!

Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да».

Тебе я верю».

Когда Ирина произносит «хотела б», первое должно отличаться от второго «хотела б». Мы не в состоянии дважды сказать одно и то же слово одинаково. Каждая очередная мысль отличается от предыдущей. Каждая очередная мысль считает, что она лучше предыдущей. Каждая очередная мысль бесцеремонно вламывается нам в голову и вскоре с треском вылетает оттуда, выставленная очередной незваной гостьей. Мишени, которые Джульетта видит в Ромео, меняются, и ее мысли тоже меняются.

«Приличья соблюсти» уже не так полезно, как волнующе простое «от слов своих хотела б отказаться». Так же Джульетта перебивает сама себя, затыкая себе рот решительным «Но нет, прочь лицемерье», и вновь перебивает себя искренней простотой «Меня ты любишь?», и затем она перебивает уже Ромео фразой «Знаю, скажешь: "Да”»; и перебивает и себя, и возможные возражения Ромео словами «Тебе я верю».

Перебивание не должно быть буквальным – очередные слова Иры не должны обесценивать предыдущие. Но старая мысль никогда не успевает раствориться в воздухе, новая мысль никогда не появляется после почтительной паузы. Прежде чем старая мысль успевает отбросить коньки, через ее холодеющее тело уже перемахивает новая мысль. Игра Ирины станет свободнее, если мыслительный процесс актрисы приобретет качество перебивания.

Мишень и только мишень определяет ритм, скорость и меру энергичности всего, что мы делаем.

Ритм, мишень и перебивание

Ритм зависит от мишени. Перебивание не должно идти вразрез с мишенью. Актер должен непрестанно и внимательно следить за мишенью. Перебивание не исключает внимания к окружающему миру. Когда мы перебиваем, это на самом деле появилась новая мишень и перебила нас. И поэтому мы переключаем внимание со старой мишени на новую. Новая мишень завладевает нашим вниманием, пока не возникает очередная мишень, «получше». Когда дело касается мишеней, мы неизлечимо непостоянны. Перебивание рождается из новой мишени. Когда мы только учимся видеть и перебивать в игре, кажется, что мы способны либо на одно, либо на другое. Актеру нужно тренироваться видеть и перебивать. Естественно, что видим мы на долю секунды раньше, видим и потом перебиваем.

Перебивать не значит «говорить быстро»

Есть простая и упрямая закономерность: трудно перебивать, не убыстряя темп речи. Перебивание – это переход от одной мысли к другой, и торопливое говорение текста отрежет актера от мишени. Перебивание не имеет ничего общего со скоростью. Но, тренируясь перебивать, мы в качестве побочного эффекта зачастую начинаем говорить быстрее. Если актер просто ни с того ни с сего убыстрит темп речи, мишень расплывется. Скорость нашей речи не зависит от нас, она зависит только от мишени. Наш ритм зависит от того, что мы видим. В целом наши мысли всегда бегут быстрее, чем нам бы хотелось, а когда ставки повышаются, мысли побивают все скоростные рекорды. Также, когда из-за волнения мы жалуемся, что «не можем думать», это, строго говоря, неправда. Нам сложно думать совсем не из-за волнения, а из-за того, что наше воображение забито самыми различными мыслями, кроме той, которая нам в данный момент нужна.

Перебивать не значит «не слушать»

Необходимость перебивать не означает, что артист перестает слушать.

Ромео: Ужель, не уплатив, меня покинешь?

Джульетта: Какой же платы хочешь ты сегодня?

Ромео: Любовной клятвы за мою в обмен.

Джульетта: Ее дала я раньше, чем просил ты…

В подобном быстром обмене репликами, как Ирине успеть и слушать Ромео, и перебивать его? Как она может увидеть новую мысль и начать говорить «Какой же платы…» прежде, чем услышит сказанное Ромео «не уплатив»? Если ключевые для нее слова – его слова «не уплатив, меня покинешь», которые она затем превратит в «какой же платы», получается, что Джульетта обязательно должна дослушать слова Ромео до последнего слога перед тем, как отзеркалить их?

Ирине полезно помнить две вещи: во-первых, когда ставки поднимаются, мы слушаем гораздо внимательнее. Во-вторых, когда ставки поднимаются, мы становимся крайне чувствительны к течению мысли собеседника. Чем важнее ситуация, тем отчаяннее мы стараемся предсказать, как она будет развиваться. По мере повышения ставок мы со все большим нетерпением ждем, что скажет собеседник. Наша способность предсказывать и проигрывать возможные варианты многократно увеличивается. Когда ставки повышаются, мы начинаем мечтать и бояться, каковы могут быть следующие слова партнера.

Представьте, что вам позвонил друг и очень серьезно попросил вас заехать к нему… немедленно. Он открывает дверь бледный как мел и бормочет: «Прости, заходи, закрой дверь и садись. У меня очень плохие новости». А затем