«Гроза» против «Барбароссы» - Александр Харников

– Понятно! – сказал президент Путин. – Я в принципе тоже не против, чтобы посадить дядю Сэма на диету. Теперь дело осталось за главным – уговорить товарища Сталина оплатить весь этот банкет. В первую очередь необходимо убедить его в том, что нападение Гитлера на СССР неизбежно!

– Товарищ президент, – поднял руку полковник Омелин, – на основании изученных мною архивных документов, я ответственно заявляю, что руководство СССР и без нас не питало никаких иллюзий насчет германского миролюбия. Байка «Сталин не верил в скорое начало войны» была запущена после его смерти Хрущевым и теми из генералов, кто действительно не верил в это нападение и наломал из-за этого немало дров. В частности, начальник Генерального штаба Жуков считал, что наша очередь наступит только после Англии.

– Пока будем готовиться. И главное, не спугнуть Алоизыча, – коротко заметил капитан Князев, – а то 22 июня наступит, а он не нападет. И вид у нас тогда перед товарищем Сталиным будет до предела идиотский.

– Спасибо, коллеги, – подвел итог президент, – идиотский вид, особенно перед товарищем Сталиным, для нас недопустим. Поэтому делать все будем тщательно и аккуратно. Все свободны. Как только все будет готово к переговорам, я вас извещу.

Все встали и, собрав бумаги, начали покидать помещение. И в этот самый момент президент, в стиле «папы Мюллера» из «Семнадцати мгновений весны», окликнул капитана Князева: – А вас, Александр Павлович, я попрошу остаться… Есть, знаете ли, у меня к вам философский разговор о товарище Сталине и о сути тогдашнего и современного сталинизма.

10 февраля 2017 года, 12:00. Российская Федерация, Московская область, резиденция Президента РФ

Капитан СВР Князев Александр Павлович

– А вас, Александр Павлович, я попрошу остаться… Есть, знаете ли, философский разговор о товарище Сталине и о сути тогдашнего и современного сталинизма, – сказал президент.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – подумал я. – Этого мне только не хватало! Тему для предстоящей беседы наш дорогой ВВП нашел, скажем так, весьма склизкую. Впрочем, а почему бы и нет? Вполне актуально, ведь в ближайшее время нам как раз предстоит повстречаться с самим Иосифом Виссарионовичем…»

– Владимир Владимирович, – сказал я, – вы ставите вопрос настолько широко, что мы можем тут с вами вести философскую беседу до морковкиного заговенья. Давайте для начала определимся – о чем конкретно мы будем говорить.

– Давайте, – хитро улыбнулся Путин, – начнем, как говорили древние, аб ово, то есть о личности товарища Сталина, с которым, как я полагаю, нам с вами придется общаться в самое ближайшее время.

– Когда произносится имя Сталина, многие тут же начинают вспоминать про пресловутый «культ личности». Но как сказал наш Нобелевский лауреат Михаил Шолохов: «Да, культ был, но ведь и личность была!» Так что же это за человек?

Мальчишка из грузинского городка Гори, который мечтал помогать людям в беде, искать для них справедливости. Юноша, который учится в Горийском духовном училище, причем учится отлично. Пишет стихи, кстати, весьма неплохие. Потом Тифлисская семинария, где его мысли о духовном сталкиваются с суровой действительностью тогдашней жизни. Не закончив семинарию, он уходит в марксизм, которому останется предан всю оставшуюся жизнь. Но марксизм в его понятии не догма, а руководство к действию. И самое главное – Сталин не только марксист, но и имперец. Хотя он никогда вслух не говорил об этом, но все его действия были направлены на то, чтобы государство, во главе которого он оказался, жило, развивалось и процветало. Кроме того, он был противником разложения армии в Первую мировую, отделения окраин и создания национальных республик. Со всем этим Сталин согласился под давлением Ленина, которого очень сильно уважал.

– Сталин – имперец… – задумчиво произнес президент, – а вы не ошибаетесь, Александр Павлович?

– Ничуть, Владимир Владимирович, – ответил я, – давайте посмотрим на то, что он делал всю свою сознательную жизнь. В конечном итоге Сталин сумел собрать все, что было утеряно не только сразу после революции, но и то, что мы потеряли в результате неудачной Русско-японской войны. И вот, после победы над Японией в 1945 году Сталин на мгновение приоткрылся, показал свою «хищную имперскую суть». Хочу процитировать отрывок из его речи по этому поводу.

Я полез в карман, вытащил записную книжку, нашел нужную страницу и прочитал вслух:

– «…поражение русских войск в 1904 году в период Русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил».

– Да, вы, пожалуй, правы, Александр Павлович, – тихо сказал Путин, – такое мог сказать лишь человек, болеющей душой за честь и достоинство своей Отчизны.

– Именно так, Владимир Владимирович, – ответил я, – и, имея дело со Сталиным, следует все время об этом помнить. При нем лучше не упоминать современные мантры политиков вроде «общечеловеческих ценностей» и разглагольствовать о «демократии и толерантности». – Я заметил, что когда я произнес эти слова, Путин едва заметно поморщился.

– Но что же тогда такое сталинизм? – спросил он. – Почему у нас в стране миллионы людей считают себя сталинистами, хотя они самого Сталина никогда не видели и не слышали?

– Наверное, сталинизм – это желание этих миллионов видеть во главе страны человека, который будет отдавать всего себя служению этой страны. И не допустит, чтобы какие-то там заморские «учителя демократии», пренебрежительно кривясь, куражились над «сиволапыми».

– Но, ведь в 30-е годы многие граждане СССР были подвергнуты массовым репрессиям, – сказал президент, – я не верю в те цифры, о которых говорят «страдальцы» из «Мемориала», но ведь действительно многие из наших сограждан были репрессированы, причем часть из них незаконно.

– Ну, начнем с того, что репрессии были вполне законными, – ответил я, – другое дело, что сами законы были, мягко говоря, суровыми. Это было время «ежовщины», между разоблачением заговора Тухачевского и осуждением самого Ежова. На волне борьбы с заговорщиками НКВД попробовало поставить себя над государством. К тому же власти на местах всячески старались показать свое рвение и требовали увеличить лимиты на расстрельные приговоры. Кстати, при этом особо отличился первый секретарь Московского обкома ВКП(б). В архивах сохранился документ, в котором Хрущев требует увеличить ему лимиты на расстрелы. Приговоры выносила «тройка», состоящая из первого секретаря обкома, главы облНКВД и секретаря суда. Были установлены лимиты – сколько человек можно осудить по первой категории (расстрел), и второй категории (10 лет). В сумме изначально было около 250 тысяч человек по первой и 450 тысяч человек по второй категориям – всего на весь СССР. А Хрущеву было этого мало, и он просил увеличить выделенные Москве лимиты по первой категории. Рукой Сталина на этом прошении написано: «Уймись, дурак!» Кроме того, есть вещь, о которой помалкивают все правозащитники – ни один человек не мог быть осужден без санкции его непосредственного начальника, а ведь будущие высокопоставленные жертвы репрессий сами давали такие санкции пачками.