Северная Корея - Олег Кирьянов

Эксперты и институты во всем их многообразии…

Эксперты, казалось бы, как никто другой, должны иметь представление о реальном положении дел, понимать всю сложность сложившейся ситуации и предоставлять максимально объективную информацию. Однако и с ними не все так просто.

Многие эксперты по КНДР работают в бесчисленных южнокорейских институтах, вузах, академиях, центрах, «форумах», обществах и прочих организациях. Они активно публикуют доклады по северокорейской проблематике, которые зачастую также становятся источником новостей о КНДР. Это разные люди со своими взглядами и отношением к Пхеньяну. Если они работают в государственных институтах, то в той или иной степени вынужденно отражают позицию официального Сеула либо, как минимум, ее учитывают. И эта их позиция накладывает отпечаток на публикации. Те, кто не хочет спорить с правительством, но и не желает подавать доклады в стиле «Чего изволите?», часто уходят в исследовательскую работу, избегая давать политические оценки и делать выводы. Кто надо — тот поймет, оценит и воспользуется объективной информацией, считают они. С другой стороны нельзя сказать, что чиновники южнокорейского правительства прямо-таки стоят за спиной экспертов и выверяют каждый доклад научного сотрудника из госинститута. Конечно же ничего такого нет. Однако многие эксперты с Юга вынуждены все-таки оглядываться на Голубой дом (название администрации президента Южной Кореи).

Если учитывать сильную закрытость Северной Кореи, особенно в отношении южан, а также невозможность для южнокорейцев побывать в КНДР даже в качестве туристов (туры в Кымгансан и Кэсон ранее существовали, но были прекращены в 2008 году), то становится понятно, что эксперты-южане вынуждены полагаться на информацию от третьих лиц. Как правило, в роли третьих лиц выступают перебежчики из КНДР, работающие с Северной Кореей китайские и прочие иностранные бизнесмены, дипломаты, а также все, кому довелось пообщаться с северокорейцами напрямую или побывать в КНДР. Если выпадает удача, то собеседниками, а значит, и поставщиками сведений выступят сами северяне, которые за деньги или по другим мотивам согласятся пообщаться с экспертом из Южной Кореи.

Вопреки часто встречающемуся среди сторонников КНДР мнению перебежчики в основной своей массе не начинают вещать в стиле: «Я вырвался из империи зла и выбрал свободу и демократию, готов продолжить борьбу с преступной кликой, возглавляющей КНДР!» Однако есть и такие, кто готов с утра до ночи поливать Северную Корею грязью. К ним-то, кстати, чаще всего и обращаются зарубежные СМИ, их приглашают выступать на форумах по «правам человека в КНДР» и проч. В целом же перебежчики рассказывают о своей жизни весьма спокойно, без излишней враждебности, хотя, конечно, и в любви к Северу не признаются. Эти рассказы весьма ценны и чаще всего достоверны, особенно когда касаются обыденной жизни. Но тут проблема в другом. Подавляющее большинство перебежчиков — это выходцы из малообразованных крестьянских семей, чаще всего из северных провинций КНДР. Иногда, конечно, встречаются мелкие бизнесмены и чиновники. Но в любом случае чисто по объективным причинам информация, которую перебежчики способны передать, ограничена узкими рамками их места проживания и среды общения. А потому данные надо собирать в большом количестве, обобщать, анализировать, чтобы получить хотя бы какое-то подобие объективной картины. Но даже в этом случае мы вряд ли получим полностью объективные данные касательно жизни в Северной Корее. Это, конечно, лучше, чем ничего, но все равно недостаточно, чтобы говорить с уверенностью: «В КНДР все устроено именно так…»

С моей точки зрения, именно в недостаточной информированности, а не в идеологической ангажированности перебежчиков кроется опасность. Именно поэтому иностранные эксперты не могут получить достоверных сведений о Северной Корее. Большинство северян, перебравшихся на Юг, отнюдь не начинают радостно раздавать местным СМИ интервью в стиле «Как я рад, что попал на землю свободы». Да, есть и такие, но большинство ведут себя тихо; если спросишь про жизнь в КНДР, расскажут, конечно, но рассказ, скорее всего, будет коротким и скупым на подробности.

Южнокорейские эксперты — если им удается получить гранты, а порой даже по личной инициативе — регулярно выезжают в приграничные с КНДР районы Китая, где опрашивают китайских корейцев, бизнесменов, работающих с Севером. Иногда им даже удается взять интервью у северян. С моей точки зрения, для южан — это один из основных и самых главных способов получить более-менее объективную информацию и им должны пользоваться реальные, а не политически ангажированные эксперты. Но и тут существует опасность получить неверные данные. Во-первых, в приграничных районах КНДР уже появились мелкие мошенники, которые, движимые желанием заработать на интервью, выдают себя за китайских бизнесменов, работающих на территории Страны чучхе. Бывает и так, что этнические корейцы Китая притворяются гражданами КНДР, придумывают себе историю и с удовольствием и за серьезные для них деньги (интервью с «настоящим северокорейцем» стоит в разы больше, чем с китайским бизнесменом, работающим с Севером) начинают вешать лапшу на уши южнокорейским исследователям. Если учесть, что язык в северных провинциях КНДР и у этнических корейцев Китая, проживающих в Маньчжурии, очень похож, а от родственников, друзей, знакомых они постоянно слышат какие-то рассказы о Северной Корее, то этническому корейцу несложно притвориться северянином. Более того, по сообщениям СМИ, в Китае уже появились своего рода «академии», в которых обучают искусству притворства, помогают сочинять истории, чтобы потом податься в Южную Корею или на Запад в качестве «перебежчика из КНДР». Следует помнить, что в этом случае фальшивый перебежчик получает значительные деньги на обустройство, а потом ему еще и пособия выплачивают. Южнокорейская контрразведка и разведка, конечно, знают свое дело, но и они признают: один-два процента перебежчиков, которых принимает Сеул, на самом деле этнические корейцы из Китая, а не реальные граждане КНДР. А вот среди тех, кто уходит в страны Запада, доля подобных лжебеженцев из Страны чучхе, по мнению экспертов, достигает тридцати — сорока процентов.

Возвращаясь к нашей теме, скажем: эксперты очень часто получают искаженную информацию, на основе которой делают свои выводы.

То же самое и даже в еще большей степени происходит с журналистами, большинство из которых не являются специалистами по Корее и не знают корейского, а потому еще легче заглатывают наживку мошенников.

В итоге на страницах журналов и газет, а также в целом ряде научных работ КНДР предстает вовсе не такой, какая она есть на самом деле. При этом автор может либо преувеличивать «ужасы» жизни в Стране чучхе, либо серьезно приукрашивать действительность. Далеко не обязательно, что представитель СМИ или ученый искажает информацию намеренно (хотя, признаемся, бывает и такое). Просто исходная база для анализа уже либо искажена, либо вообще была выдумана. В лучшем случае эксперту удается получить лишь фрагментарные сведения, которые слишком однобоко отражают ту или иную проблему. Да, в Южной Корее, да и во многих других странах мира есть эксперты, которые все прекрасно понимают, стараются быть объективными, но в СМИ их комментарии часто опускаются. Делается это, правда, не всегда по злому умыслу. Просто в небольшую по размерам газетную или журнальную заметку невозможно запихнуть целое научное исследование.