Теодосия и жезл Осириса - Робин Лафевер

– Нет, я совсем не успел рассмотреть его, – нахмурился Стилтон. – Я его знаю?

Я не знала, стоит говорить Стилтону о том, что это был Боллингсворт или нет. Это зависит от того, как много известно Стилтону о Хаосе и знает ли он о нем вообще?

– Не обязательно, – решив перестраховаться, ответила я. – Просто подумала, что раз уж вы меня спасли, то, может быть, знаете, и от кого спасли.

– Нет, – сказал Стилтон. – Мы просто старались сохранить вас в безопасности.

В это время наша карета свернула на Тоттингем-Корт-роуд. Стилтон везет меня в музей? Но если так, то почему прямо не скажет об этом?

Однако карета проехала мимо нашего музея, и сердце у меня упало.

– Боюсь, что буду вынужден завязать вам глаза, – извиняющимся тоном произнес Стилтон. – Это приказ моего начальства.

– Завязать мне глаза? Зачем?

– Месторасположение нашего храма – великая тайна.

Храм? Здесь, поблизости, я не знаю ни одного храма. Но даже при таком раскладе оказаться в компании Стилтона намного лучше, чем остаться наедине с Боллингсвортом. Но моя уверенность в этом слегка пошатнулась, когда Стилтон вытащил из кармана черную ленту и протянул ее мне.

– Завяжите, пожалуйста, себе глаза, – велел он.

– Но, честное слово, я никому…

– Это не моя прихоть, Тео, будь только моя воля, я не настаивал бы.

Выбора у меня не было, и я сделала так, как он просил. Как бы то ни было, а Стилтон действительно спас меня, хотя и по непонятной пока что причине.

То, что у меня завязаны глаза, нисколько не мешало мне внимательно считать повороты и запоминать направление, в котором мы едем. Возможно, что потом, разложив перед собой карту, я смогу восстановить наш маршрут.

– Приехали, – объявил Стилтон. Хрустнули пружины сиденья, послышался щелчок дверной ручки, и меня обдало струей холодного воздуха. Наша карета качнулась, когда Стилтон выбрался из нее наружу.

– Протяните мне руку, Тео, – сказал он. – Не хочу, чтобы вы споткнулись и упали.

– Да в самом деле… я обещаю, что никому не скажу о вашем храме, – снова начала я и потянулась рукой к повязке. – Вы же видите, вслепую я никак не могу выбраться из кареты.

Твердая рука ухватила край повязки и вернула ее на место.

– Простите, Тео. Я не могу вам позволить этого, иначе мы оба накликаем на себя неприятности. Давайте, – Стилтон подхватил меня под локоть и легонько потянул из кареты. – Осторожнее, ступенька. Еще одна. Вот и все.

Моя нога коснулась твердой земли.

Мы прошли по каменной дорожке, а затем так неожиданно остановились, что я врезалась в Стилтона. Он ухватил меня одной рукой за плечо, другой постучал по чему-то твердому – по двери, очевидно. Странный это был стук: быстрое чередование коротких и длинных ударов. Условный знак? Шифр? Да, наверняка.

Скрипнули петли, дверь отворилась.

– Почему так долго? – спросил незнакомый голос.

– Возникла небольшая проблема, но Гертон и Уайтинг ее решат. Осторожнее, – предупредил меня Стилтон. – Здесь три ступеньки вниз.

Начиная все сильнее нервничать и чувствуя себя совершенно беспомощной, я ощупью спустилась вниз. Затем меня повели по коридорам и переходам – поворот налево, затем направо, еще два раза налево. Вскоре я окончательно запуталась, разозлилась, и тут кто-то снял с моих глаз повязку.

Я моргнула. Я стояла в длинном коридоре, освещенном не обычными газовыми светильниками, а воткнутыми в стены черными свечами.

– С вами все в порядке? – заботливо спросил Стилтон.

– Да, только ничего не могу понять.

– Пойдемте со мной, и вам все объяснят.

Стилтон двинулся первым, я за ним, а у меня за спиной молча появились и зашагали двое мужчин в капюшонах.

Мы спустились по лестничному пролету, который привел нас ко входу в большой зал, тонувший в потемках, несмотря на зажженные в нем свечи. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я рассмотрела в зале с десяток мужских фигур в плащах с надвинутыми на головы капюшонами. Эти люди стояли полукругом возле стены. Один из них вышел вперед из густой тени. На этом мужчине не было капюшона, тусклые отблески от свечей играли на его совершенно лысой голове.

– Были какие-нибудь проблемы? – властно спросил он.

– Ни одной, которую нельзя было бы уладить, Гроссмейстер, – с низким поклоном ответил Стилтон.

Гроссмейстер? О господи, это что еще за чепуха?

– Кто эти люди, Стилтон? – спросила я.

Он словно не услышал моего вопроса, а лысый тем временем продолжал пристально разглядывать меня.

– Вы совершенно уверены? – спросил лысый.

– Абсолютно, – твердо ответил Стилтон.

Черт побери! Если бы он хотя бы наполовину так же уверенно держал себя в музее, то давно уже был бы как минимум вторым помощником хранителя.

– Но она такая юная и невзрачная.

– Исида тоже была когда-то юной, – пожав плечами, ответил Стилтон.

– Исида? Египетская богиня? Она-то здесь при чем? – все больше теряя терпение, спросила я.

– Знаете ли вы, кто мы такие, дитя? – спросил лысый.

Я едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой.

– Откуда я могу это знать, если Стилтон ничего мне не объяснил?

Лысый одобрительно кивнул Стилтону, а затем торжественно провозгласил, раскидывая руки в стороны.

– Мы Тайный орден Черного Солнца.

После этого он замолчал так, словно эта галиматья должна была для меня что-то значить, а когда понял, что я ничего не собираюсь говорить, продолжил:

– Мы – самое тайное общество, посвятившее себя изучению и пониманию мудрости и силы древних.

Еще одно тайное общество? Что вам всем… Интересно, остался ли в Лондоне хоть один человек, который остается членом старого доброго клуба? Или все уже записались в тайные общества?

– Мудрость и сила древних? – повторила я. – А кого именно вы пытаетесь изучить и понять? Древних было много.

– Богов Древнего Египта, разумеется, – нахмурился лысый. – Мы стремимся постичь их тайное учение и природу сверхъестественного. Наша цель – приблизиться к храму божественных древних истин.

– Вы с катушек слетели? – спросила я.

Лысый посмотрел на Стилтона и спросил.

– Вы уверены, что не ошиблись?

– Нет, Гроссмейстер, – покачал головой Стилтон.

Фанатичный блеск во взгляде Гроссмейстера пропал, и лысый почти спокойно, как нормальный человек, заметил:

– Я ожидал увидеть кого-нибудь постарше. Выше ростом. И серьезнее, чем она, – честно говоря, он даже не пытался скрыть своего разочарования.