Путь в Беловодье - Роман Буревой

Роман уселся за стол. Лена налила в большую тарелку молоко. Юл заерзал на стуле.

– Да я, честно говоря…

– Ну, давай, – подтолкнул его колдун. – Три порции.

На тарелке сей же миг явилась гора белых клецок. От них шел пар, и пахло довольно аппетитно.

Роман взял вилку и отправил в рот горячую клецку. На всякий случай закрыл глаза.

– Это лук, – сказал он, и попробовал вторую клецку. – А это помидор. Где же тогда мясо?

Юл вскочил и выбежал из-за стола.

– Переходный возраст, – произнесла Лена универсальную формулу.

Роман наполнил вторую тарелку молоком, пошептал заклинания, тронул молоко ногтем. И вмиг явились все те же клецки. Только в этот раз запах был явно не помидорный. Попробовали. Оказался шашлык из свинины. Во рту так и таял.

– Юл! – закричала Лена радостно. – Мы нашли мясо.

Никакого ответа. Роман бросил выразительный взгляд на Стена.

– Юл, – возвысил тот голос. – Мясо было внизу. Мы его нашли.

Мальчишка вернулся.

– Все вы врете, – заявил не слишком уверенно. Лена протянула ему вилку. Он всадил ее в верхний кусок, пожевал.

– Ну вот, я же говорил, как в “Коте”! – произнес он с торжеством.

Тарелка опустела мгновенно. Пришлось повторить. В этот раз Юл принялся за дело уверенно. Роман даже не помогал ему. Почти.

– А здесь довольно мило. Как в доме отдыха, – сказала Лена. – Я бы осталась. Надолго. Я как вошла сюда, у меня слезы сами собою потекли. Почему ты уехал отсюда, Стен?

Тот как-то потускнел, заледенел, что ли.

– Я отовсюду удираю, – попытался ускользнуть от ответа.

Роман хотел рассказать Алексею про свой страх, но при Лене и мальчишке говорить на эту тему было нельзя.

– Ну так расскажи, Стен, о Беловодье наконец. Что же на самом деле оно такое? В чем суть Шамбалы?

– Это не только Шамбала, – сказал Стен. – И, может быть, это даже не главное…

И тут на пороге столовой возникла утопленница Глаша. Но в каком виде: лицо ее было обожжено, мертвая кожа сползала струпьями, она беспомощно дергала руками и что-то пыталась выкрикнуть, но что – было не разобрать.

– Вот мерзость-то! – Юл передернулся. Лена отвернулась и зажала рот рукой.

Роман схватил утопленницу за руку и потащил вон из дома. У Глаши подогнулись ноги. Пришлось взвалить ее на плечо.

– Давай помогу, – предложил Стен, выскакивая следом. Кажется, на него единственного тошнотворный Глашин вид не подействовал.

– Я сам. – Колдун потащил утопленницу к своему дому.

Алексей нагнал его:

– Часа через три возвращайся. Мне поговорить с тобой надо, когда Юл и Лена заснут. Так, чтобы они не слышали. Это очень важно. Идет?

– Хорошо.

Роман опустил утопленницу на пол у себя на кухне. Сдернул рубашку. Все Глашино тело было в ожогах. Вот дура-то!

Колдун схватил кувшин с молоком и принялся поливать Глашу. Молоко, попадая на ее обожженную кожу, тут же сворачивалось. Русалка перестала корчиться и затихла.

– Купаться в озеро полезла? – Роман и сам глотнул молока из кувшина.

– Я же в джипе сидела! А вы обо мне забыли! Бросили! – всхлипнула Глаша.

– Ты что, выскочить не могла?

– Я боялась. – Глаша поднялась – вид у нее был не особенно привлекательный: кожа почти вся сошла, осталось бледное, вымоченное в воде мясо.

– Чего боялась?

– Не знаю. Боялась, и все. Просто так.

– Есть хочешь? – предложил колдун.

– Я же не ем людскую пищу.

– А это не людская пища, а волшебная. Молоко небесной коровы. Из него любую пищу можно сделать – и для меня, и для тебя. Заказывай, что хочешь. Как в ресторане.

– Рыбу хочу.

Роман поставил перед утопленницей стеклянную тарелку и плеснул в нее молоко. Запахло рыбой. Настоящую еду Глаша есть не могла. А эту за обе щеки уплетала.

– Молока-то сколько! – Глаша облизнулась. – Я молоко люблю. Давненько я его не пила. А вот когда у мамки корова была… – Она мечтательно причмокнула.

– Ты не вспомнила, о каком свойстве кольца Марья Севастьяновна говорила? – поинтересовался колдун. – Может, ожог твою память освежил?

– Не-а… Ничегошеньки не вспомнила. Я уж если забываю, то навсегда.

– Да, знаю. Ты и в школе все постоянно забывала. Особенно домашние задания делать.

– Ой, не все! Я, Ромка, много чего помню. Как ты думаешь, кто тебе на день рождения в портфель кулек с конфетами положил, а?

– Ты, конечно. Я сразу догадался.

– Чего ж спасибо не сказал, а?

– Смеяться бы стали.

– Ах, вот как! Ну, конечно! Ты таким трусишкой был!

– Ты-то у нас больно смелая! Помнишь, как ты Марью Севастьяновну боялась?

– Да ее все в поселке боялись. Эх, Ромка… Если бы у меня такой талант был, как у тебя или у мамки твоей, я бы знаешь что сделала?

– И что бы ты сделала?!

– Я бы себя красавицей сделала. Такой красавицей, чтобы все мужчины с ума сошли.

– Думаешь, красавицы счастливые? – Роман тут же вспомнил Надю. Впрочем, он о ней все время помнил. Только в, определенные минуты – сильнее, в другие – чуть-чуть меньше.

– А я все равно красивой хочу стать. Мечта у меня такая. Чтобы шла я по улице и все на меня оглядывались. А, тебе этого не понять!

– Зачем?

– Я же сказала: тебе не понять. Знаю, глупо о таком мечтать, если у меня рост метр шестьдесят и жопа как два арбуза. Но мечтать всякий может о чем-нибудь недоступном. О доступном мечтать скучно. Так ведь? Вот если б стать такой же красивой, как Надя, я бы всех мужиков с ума свела!

Надя, Надежда! А вдруг Стен откроет сейчас тайну, которая даст возможность ее воскресить? Ведь в Беловодье можно создать все… Значит, и живую воду – тоже. В принципе, любая вода – живая. Надо лишь заставить ее делать то, что тебе нужно. А кому, как не повелителю вод, приказывать? Кому, как не господину Вернону, повелевать в Беловодье?!

Глаша уже начала зевать, и Роман завернул ее в плед, как ребенка, и уложил на диване.

Теперь можно было без помех вернуться к Лешке и переговорить о том важном, что он собирался поведать. Роман вышел. Было довольно светло, вода освещала Беловодье. Ее призрачный мягкий свет лился одновременно отовсюду, тогда как небо было совершенно черным. Едва слышно шептала вода…

И сквозь водное стекло стали проступать очертания комнаты…