Марш мертвецов - Даррен Шэн

Кардинал уставился на меня в упор, потом прикрыл глаза и потер веки:

— Испытываешь меня, мистер Райми? Хочешь проверить, как далеко можно зайти с провокациями?

— Нет. Просто не запасся никакими оправданиями и отговорками. И раньше прийти не мог. На этом, с моей точки зрения, инцидент исчерпан.

Кардинал открыл глаза и осклабился:

— Мне случалось убивать за косой взгляд. Почему ты считаешь, что тебе сойдет с рук переходящая все границы наглость?

Вопрос был, видимо, риторическим, но я решил ответить:

— Потому что вы хотите сделать меня своим… — Я вовремя осекся, сообразив, что перегибаю палку.

Кардинал склонил голову набок.

— Своим преемником? — поддел он.

— Не исключено, — тихо произнес я, решив, что надо ковать железо, пока горячо.

— Ты действительно возомнил, что я назначу тебя в обход людей, которых знаю не первый десяток лет и которые по сотне раз доказывали мне свою преданность?

— Не исключено, — повторил я, уже совсем шепотом.

— А как у тебя с преданностью?

Я вспомнил Аму Ситуву:

— По обстоятельствам.

— Странный ответ. Но мне нравится. — Он вдруг улыбнулся, совершенно неожиданно. — Да, мистер Райми, я выбрал тебя в возможные преемники. — Сердце тут же екнуло и ликующе забилось, но Кардинал предостерегающе поднял палец, чтобы я не обольщался. — Я надеюсь прожить еще долго, так что на примете могут появиться и другие. Плюс уже сейчас есть несколько довольно сильных претендентов. Так что не раскатывай губу. Я не собираюсь в ближайшее время передавать бразды правления, тем более зеленым юнцам. Посмотрим, как ты себя покажешь в ближайшие лет десять. Если будешь все так же крепнуть и расти и если не передумаешь, то тогда и вернемся к разговору.

— Конечно не передумаю.

— Не зарекайся. Мой преемник должен быть жестоким, бессердечным, самовлюбленным. Он должен жить ради своей империи и любить только ее. У тебя есть кто-то, ради кого ты готов отдать жизнь: мать, сестра… друг?

— Да, — коротко ответил я, подумав о Кончите, а может, и об Аме. — Есть.

— Рано или поздно, — негромко проговорил он, — ты вынужден будешь этого человека предать. Если метишь в мои наследники, придется научиться бросать тех, кого любишь. Хватит у тебя духу, мистер Райми? Пожертвовать самыми близкими? Отринуть все, что в тебе есть человеческого, и стать чудовищем вроде меня?

Я погрузился в раздумья.

— Не знаю… — наконец ответил я.

— Когда-нибудь узнаешь. Вот тогда и поймешь, годишься ли ты мне в преемники. — И добавил с горечью, сверкнув глазами: — Молись ради спасения своей души, чтобы не сгодился.

После этого мы перешли к обсуждению дел. Я рассказал про договор с Ридом и о том, как ловко сыграл на его привязанности к дочери. Кардинал заподозрил, что я хотел увезти ее силой, но я его разубедил.

— И Рид поверил, что она согласилась бы выйти за тебя? — недоверчиво переспросил Кардинал.

— Кто знает, может, так оно и получится.

Кардинал саркастически ухмыльнулся:

— Только услышал мое предупреждение насчет предательства близких и уже хочешь связать себя узами брака?

Я пожал плечами:

— Вы же сами говорите, мне еще лет десять мариноваться в ожидании. Почему бы не пожить в свое удовольствие?

Мы снова заговорили о будущем. Кардинал наметил примерный путь, который мне предстояло пройти. Еще несколько месяцев страховым агентом, потом около года у юристов, изучить — «или хотя бы понахвататься» — право и законы. После этого я волен скакать из отдела в отдел, осматриваться, искать себе нишу, специализироваться на чем-то одном или выбрать широкий профиль — как мне будет угодно. По словам Кардинала, достойного человека не надо водить за руку. На начальном этапе, пока я осваиваю азы, мной руководят, а потом предоставят полную свободу.

Волшебная получилась беседа. Кардинал обращался ко мне как к равному. Хлопал по плечу, с сияющей улыбкой разливал напитки. Делился планами на будущее и проектами инвестиций. Вкратце изложил свою общегосударственную стратегию, наметив уже подвластные ему области и те, на которые только предстоит выйти. Международная арена пока оставалась огромным непаханым полем. Кардинал не чаял дожить до того дня, когда мировая экономика окажется в руках его людей и они будут по своему усмотрению назначать или снимать государственных лидеров. Однако он не сомневался, что такой день настанет.

Он сказал, что его наследник получит в распоряжение весь мир. Он сам вынужден ограничиться одним городом, потому что акула, прежде чем выходить в открытое море, должна сперва вырасти и стать крупной рыбой в мелком пруду. Его одолевал соблазн уехать, расширить сферу влияния, рискнуть, но это означало бы слишком размазаться и стать уязвимым.

— Настоящий мечтатель должен быть готов пожертвовать чем угодно ради своей мечты. Даже самим собой. Мечта — это все.

Уже закругляясь, он вышел в туалет и оставил меня одного. Я воспользовался возможностью осмотреться повнимательнее. Если — когда! — я стану хозяином в этом кабинете, придется многое поменять. Сейчас тут слишком голо. Растения и картины помогут оживить пустое пространство. Еще будут компьютеры и телефоны… А марионеток всех в задницу.

Подойдя к стене, я со снисходительной улыбкой принялся разглядывать крошечных человечков. У каждого свои бзики. Кардинал, творец империй, вершитель судеб, будущий властелин мира, играет в куклы. Почему-то даже у величайших правителей…

Я остолбенел, и все мысли моментально испарились.

Передо мной висел Адриан.

Моргая, я попятился назад. Но и когда проморгался, знакомое лицо никуда не делось. Я взял марионетку в руки и внимательно осмотрел. Крошечная копия Адриана, безупречная до последней черточки. Я изумленно вертел куклу так и сяк — мастер учел даже то, что у Адриана левое ухо было чуть меньше правого.

Сжимая в руках марионетку, я медленно двинулся вдоль стены, ища взглядом другие знакомые лица. И нашел. Леонору. И Цзе.

Себя.

Игрушечный Капак Райми представлял собой такую же совершенную копию, как Адриан. Присмотревшись, я различил на пальцах едва заметные контуры отпечатков. Попытался сравнить с линиями на своих настоящих пальцах, но понял, что без лупы не обойтись.

Пройдя еще чуть-чуть, я обнаружил наемного убийцу, Паукара Вами, а также Аму Ситуву. Сердце тревожно екнуло, когда я ее увидел, — похоже, я беспокоился о безопасности Амы куда больше, чем о своей.

Я уже собирался продолжить поиски, когда вдруг ощутил, что в правой руке, которой я сжимал свою крошечную копию, что-то тикает. Поднеся куклу к уху, я уловил едва слышное механическое сердцебиение, такое же размеренное, как мое. Поднес к уху марионеточного Адриана — ничего, тишина.