Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт

за игра? – спросил Фред.

– Ну, мы складываем карточки в кучу, загадываем число и тянем по очереди, а тот, кто вытянет своё число, должен честно ответить на любой вопрос, заданный остальными. Это очень весело.

– Давайте попробуем, – предложила Джо, которая любила эксперименты.

Мисс Кейт и мистер Брук, Мэг и Нед отказались, а Фред, Салли, Джо и Лори сложили карточки, стали тянуть, и жребий выпал Лори.

– Кто твои герои? – спросила Джо.

– Дедушка и Наполеон.

– Какая дама здесь, по-вашему, самая красивая? – спросила Салли.

– Маргарет.

– Кто вам больше нравится? – спросил Фред.

– Джо, конечно.

– Какие глупые вопросы вы задаёте! – Джо презрительно пожала плечами, а остальных рассмешил сухой тон Лори.

– Давайте попробуем ещё раз. «Правда» – неплохая игра, – сказал Фред.

– Да, вам она очень подходит, – тихо возразила Джо. Затем настала её очередь.

– Какой ваш самый большой недостаток? – спросил Фред, чтобы проверить, есть ли у неё та добродетель, которой ему самому недоставало.

– Вспыльчивый характер.

– Чего ты больше всего хочешь? – спросил Лори.

– Пару шнурков для ботинок, – ответила Джо, разгадав его намерение.

– Нечестно. Ты должна сказать, чего ты действительно хочешь больше всего.

– Хочу иметь талант. Неужели ты хочешь подарить его мне, Лори? – И она лукаво улыбнулась, глядя в его разочарованное лицо.

– Какие достоинства вы больше всего цените в мужчинах? – спросила Салли.

– Смелость и честность.

– Теперь моя очередь, – сказал Фред, вытягивая карточку последним.

– Давай ему покажем, – шепнул Лори Джо, которая кивнула и тут же спросила:

– А вы не жульничали в крокете?

– Ну да, слегка.

– Хорошо! Разве вы не позаимствовали свою историю из книги «Морской лев»? – спросил Лори.

– Отчасти.

– А вам не кажется, что английская нация совершенна во всех отношениях? – спросила Салли.

– Мне было бы стыдно, если бы я так не считал.

– Да вы настоящий Джон Булль[41]. Теперь, мисс Салли, ваша очередь, а карточку можно не тянуть. Сначала я вас помучаю, спросив, не считаете ли вы себя кокеткой, – сказал Лори, а Джо кивнула Фреду в знак перемирия.

– Ах вы, дерзкий мальчишка! Конечно, нет, – воскликнула Салли, всем видом доказывая противоположное.

– Что вы больше всего ненавидите? – спросил Фред.

– Пауков и рисовый пудинг.

– Что вам нравится больше всего? – спросила Джо.

– Танцы и французские перчатки.

– Ну, я думаю, что «Правда» – это очень глупая игра. Давайте поиграем в «Авторов», чтобы освежить нашу память, – предложила Джо.

Нед, Фрэнк и девочки присоединились к ним, и пока игра продолжалась, трое старших сидели в стороне и разговаривали. Мисс Кейт снова достала свой набросок, и Маргарет наблюдала за тем, как она рисует, а мистер Брук лежал на траве с книгой, которую не читал.

– Как прекрасно вы рисуете! Жаль, что я совсем не умею рисовать, – сказала Мэг со смешанным чувством восхищения и сожаления.

– Почему вы не учитесь? Мне кажется, у вас есть вкус и талант, – любезно ответила мисс Кейт.

– У меня нет времени.

– Мне кажется, ваша мама предпочитает развивать в вас другие способности. Моя мама такая же, но я доказала ей, что у меня есть талант к рисованию, взяв несколько уроков втайне от неё, и потом она была не против, чтобы я продолжала. Почему бы вам не сделать то же самое со своей гувернанткой?

– У меня её нет.

– Я и забыла, что молодые леди в Америке ходят в школу чаще, чем у нас. Папа говорит, что у вас очень хорошие школы. Вы, наверное, ходите в частную?

– Я вообще никуда не хожу. Я сама гувернантка.

– О, неужели! – сказала мисс Кейт, но с таким же успехом она могла бы сказать: «Боже мой, какой ужас!» – потому что её тон подразумевал это, и что-то в её лице заставило Мэг покраснеть и пожалеть о своей откровенности.

Мистер Брук поднял глаза и поспешил заметить:

– Молодые леди в Америке любят независимость так же сильно, как их предки, и мы уважаем и восхищаемся ими за то, что они сами себя обеспечивают.

– О да, конечно, это очень мило и правильно с их стороны. У нас много порядочных и достойных молодых женщин, которые поступают так же и работают у аристократов, потому что, будучи дочерьми джентльменов, они хорошо воспитаны и образованны, вы понимаете, – сказала мисс Кейт покровительственным тоном, который задел гордость Мэг и выставил её работу не только ещё более неблаговидной, но и унизительной.

– Вам понравился перевод немецкой песни, мисс Марч? – спросил мистер Брук, прервав неловкую паузу.

– О да! Это было очень мило, и я очень благодарна тому, кто перевёл эту песню для меня. – И огорчённое лицо Мэг просветлело, когда она заговорила.

– Вы что, не читаете по-немецки? – удивлённо спросила мисс Кейт.

– Не очень хорошо. Мой отец, который обучал меня, сейчас в отъезде, а одна я медленно продвигаюсь, потому что некому поправить моё произношение.

– А попробуйте почитать сейчас. Вот «Мария Стюарт» Шиллера и учитель, которому нравится его профессия. – И мистер Брук положил книгу ей на колени, приветливо улыбнувшись.

– Это так трудно, что я боюсь даже пытаться, – сказала Мэг с признательностью, но стесняясь присутствия образованной молодой леди.

– Я немного почитаю, чтобы подбодрить вас. – И мисс Кейт прочла один из самых красивых отрывков совершенно правильно, но без капли выражения.

Мистер Брук ничего не сказал, когда она вернула книгу Мэг, которая невинно сказала:

– Я думала, это стихи.

– Там есть и стихи. Попробуйте прочитать этот отрывок. – На губах мистера Брука появилась странная улыбка, когда он открыл книгу на горьких жалобах бедной Мэри.

Мэг послушно следовала за длинной травинкой, которую её новый учитель использовал вместо указки, читала медленно и робко, неосознанно превращая в поэзию трудные слова мягкими интонациями своего мелодичного голоса. Зелёная указка ползла ниже и ниже по странице, и вскоре, забыв о своём слушателе и погрузившись в красоту печальной сцены, Мэг читала, как будто в одиночестве, придавая трагическую окраску словам несчастной королевы. Если бы она увидела тогда выражение карих глаз, то остановилась бы, но она смотрела в книгу не отрываясь, поэтому урок не был для неё ничем нарушен.

– Очень хорошо! – сказал мистер Брук, когда она замолчала, совершенно не обращая внимания на её многочисленные ошибки, и выглядел так, словно он действительно любил учить.

Мисс Кейт поднесла к глазам свой монокль и, окинув взглядом небольшую сценку перед ней, закрыла альбом для набросков, снисходительно сказав:

– У вас приятный акцент. Со временем вы станете искусной чтицей. Советую вам продолжать учиться, потому что знание немецкого языка – ценное достоинство для учителей. Я должна присмотреть за Грейс, она что-то резвится не в меру. – И мисс Кейт удалилась, добавив про себя, пожав плечами: «Я здесь не для того, чтобы быть в одной компании с гувернанткой, хотя она так молода и хороша собой. Какие странные люди эти янки. Боюсь, Лори среди них очень испортится».

– Я забыла, что англичане предпочитают задирать нос перед гувернантками и обращаются с ними не так, как мы, – сказала Мэг, с досадой глядя вслед удаляющейся фигуре.

– Учителям там тоже приходится нелегко из-за этого, насколько мне, к моему огорчению, известно. Для нас, рабочих людей, нет места лучше Америки, мисс Маргарет.

Мистер Брук выглядел таким довольным и оживлённым, что Мэг стало стыдно оплакивать свою тяжёлую участь.

– Тогда я рада, что живу здесь. Я не люблю свою работу, но в конце концов получаю от неё большое удовлетворение, так что не буду сетовать. Жаль только, что мне не нравится преподавать, как вам.

– Я думаю, вы тоже полюбили бы свой труд, если бы вашим учеником был Лори. Мне будет очень жаль расстаться с ним в следующем году, – деловито сказал мистер Брук, усердно роя палкой ямки в дёрне.

– Он поступит в колледж, я полагаю? – спросила Мэг, а в её глазах звучал вопрос: «А что тогда будет с вами?»

– Да, ему уже пора, он готов, и, как только он уедет, я пойду служить в армию. Я там нужен.

– Я рада этому! – воскликнула Мэг. – Я думаю, что каждый молодой человек хотел бы пойти в армию, хотя это тяжело для матерей и сестёр, которые остаются дома, – добавила она печально.

– У меня нет ни матери, ни сестёр и мало друзей, которым было бы не всё равно, жив я или погиб, – с горечью сказал мистер Брук, рассеянно кладя увядшую розу в проделанную им ямку и укрывая её, как маленькую могилку.

– Лори и его дедушка очень переживали бы, и нам всем было бы очень жаль, если бы с вами что-нибудь случилось, – искренне сказала Мэг.

– Благодарю вас, это звучит приятно, – начал мистер Брук, снова повеселев, но не успел он закончить