Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз - Владислав Русанов

Ему ответил изуродованный шляхтич. И лишь по голосу опознали сенаторы старого знакомца – пана Юстына Далоня, терновского князя и воеводу.

Пан Юстын заговорил и произнес судьбоносную речь. Речь, которую летописцы, дружно, как один, пообещали внести в скрижали истории. Сенаторы узнали и о готовящейся череде отравлений, среди которых смерть пана Жигомонта Скулы – только начало; и о попытке устранить его, пана Юстына Далоня, верного сподвижника великолужичанского гетмана; и о хэврах убийц и грабителей, тайно привезенных в Выгов с северных рубежей; и о приготовленных к вывозу из столицы целых караванах, груженных сундуками с золотом; и о замученных по застенкам и подвалам шляхтичах, которые отказались голосовать за пана Януша. Суть его слов сводилась к следующему – чужаки хотят навязать нам свою волю, свое, непривычное и дикое, видение мира. Ужели вольный человек, хозяин родимой земли, пойдет на поводу пришлых комедиантов? Кто согласен признать себя быдлом и рабочей скотиной, тот, конечно, проголосует за уховецкого князя, а вольный лужичанин, имеющий гордость и чувство собственного достоинства, выберет короля, который обеспечит шляхетские вольности и сытую, достойную жизнь каждому, включая городских мещан и сельских кметей.

Закончил пан Юстын ставшим уже обыденным: «Нам нет числа, сломим силы зла!» Но добавил и нечто новое. В тот же день, ближе к вечеру, его слова повторял в Выгове каждый нищий, каждый попрошайка и каждый шляхтич.

– Верю – сумеем, знаю – одолеем!

Именно этот клич и стал символом новой идеи. Дела Золотого Пардуса.

– Верю – сумеем, знаю – одолеем!

Или даже так:

– ВЕРЮ – СУМЕЕМ, ЗНАЮ – ОДОЛЕЕМ!!!

Сенаторы, за исключением редких отщепенцев, на которых не обращали внимания, как на слабоумных изгоев, рукоплескали его речи стоя.

В тот же вечер пан Юстын, пан Зьмитрок и пан Адолик Шэрань вышли на рыночную площадь, заполненную народом. Терновский князь повторил речь в присутствии большей части выговских горожан.

Его слова пали на благодатную почву.

– НАМ НЕТ ЧИСЛА, СЛОМИМ СИЛЫ ЗЛА!!!

– ВЕРЮ – СУМЕЕМ, ЗНАЮ – ОДОЛЕЕМ!!!

– ЛЖИ – НЕТ!!! МОШЕННИКАМ – НЕТ!!! ВОТ НАШ ОТВЕТ!!!

Забыв о сословных различиях, мещане и шляхта скандировали слова нового властителя умов. Люди не расходились по домам до утра. Жгли костры на рыночной площади. Пели и пили, веселились и спорили. Бранили малолужичан и тут же жалели их, обманутых разбойником-князем.

С рассветом выяснилось, что польный гетман Малых Прилужан погиб, свалившись с лошади и ударившись головой о брусчатку. Несчастный случай. Говорили, его конь испугался факела и украшенных выгнутой желтой кошкой флагов в руках горожан. Однако Пятрок имел на сей счет собственное мнение. Такого наездника, как пан Чеслав, скинуть с коня не просто. Не иначе, нашлись добровольные помощники из числа тех же «кошкодралов». Тем паче что никого из свиты польного гетмана, способного связно объяснить события «желтой» ночи, не нашлось. Да и есть ли они в живых?

Митрополит Богумил Годзелка читал в главном храме столицы, соборе Святого Анджига Страстоприимца, проповедь, призванную вселить в души и разумы горожан умиротворение, но не слишком преуспел.

– Контрамации – нет!!! Мы – не быдло, мы – не козлы! – скандировала паства, заглушая голос прелата.

Столпившиеся на главной площади, перед зданием королевского дворца и Сената, горожане потребовали немедленного начала элекции. Им было наплевать – прибыли все выборные шляхтичи из Малых Прилужан, Заливанщина и Хорова или нет.

Пану Вежеславу пришлось объявить собрание Посольской Избы открытым.

Толпа в ожидании результатов голосования орала так, что их выкрики отчетливо слышались в зале собраний, лишний раз напоминая электорам, кто является хозяином положения.

– Обману – нет!!! Юстын – да!!! Юстын – король!!! Да! Да! Да-да-да!!! Юстын – король! Юстын – король!!!

К полудню элекция завершилась.

Пан Юстын Далонь, князь Терновский, стал королем Великих и Малых Прилужан, заступником Морян и владыкой Грозинецкого княжества. Правда, в последнем Пятрок здорово сомневался. По всему выходило, что это грозинецкий князь стал полноправным владыкой Прилужанского королевства, чем не преминет вскорости воспользоваться.

Шляхтичи из Малых Прилужан разбежались очертя голову или спрятались до лучших времен. Лишь единицам достало храбрости сохранить бело-голубые ленточки Белого Орла. Отряды, собранные полковниками на северных рубежах, разоружили и с позором выставили за пределы городских стен, пообещав, что каждого, кто явится с повинной головой, накормят и напоят, но вооруженных малолужичан в городе не потерпят.

Богумил Годзелка, митрополит Выговский, патриарх Великих и Малых Прилужан, скинул на пол и растоптал ногами патриарший клобук. Слухи, гуляющие по городу, разнились. Одни говорили, что он расстригся и удалился в родовое имение на берегу Луги; другие утверждали, что видели пастыря на улицах с факелом в руках, призывающего сторонников князя Януша протестовать до последнего и не сдаваться, требовать справедливости перед престолом Господа.

Пан Зджислав Куфар заперся в своем городском доме. Молчал и не показывался даже самым ближним слугам до утра. А утром нынешнего дня вызвал верного Пятрока и велел ехать разыскать отставшего и не успевшего прибыть к сроку пана Войцека Шпару с его отрядом. С коей задачей Пятрок и справился весьма успешно.

Пегий конек Пятрока уверенно шагал в сгущающихся сумерках. Белое пятно на крупе – словно у оленя-трубача – выделялось в темноте не хуже сигнального фонаря.

Вслед за доверенным слугой пана Зджислава двигался гуськом отряд пана Войцека Шпары. Вчера они недосчитались еще одного бойца. Издор не вернулся из Выгова. Пан Гредзик сказал, что потерял его случайно, в толпе, и, хотя прождал в условленном месте – шинке у Южных ворот – едва ли не до ночи, чуть было не опоздав покинуть город до закрытия створок, так и не дождался. Скорее всего, карточный шулер, зарабатывающий себе игрой не только на кусок хлеба, но и на толстый слой масла, а иногда и на солидный ломоть ветчины сверху, решил сменить неустроенную жизнь путешественника на сытую судьбу.

Казалось бы – ушел, и ладно. Подумаешь, велика забота. Но кое-кто из бойцов пана Войцека увидел в том перст судьбы. Вместо четырнадцати человек в отряде осталось тринадцать – число не слишком-то уважаемое суеверными вояками.

Это Ендрек сообразил лишь сейчас. А вчера, когда вернулся раздосадованный Гредзик, так и не выяснивший ничего нового, сверх того, что поведал Пятрок, пан Войцек выслушал его, долго молчал, ковыряя палочкой алые угли костра, а после подошел к студиозусу и проговорил, глядя прямо в глаза: