Властелин Некронда - Джейн Уэлч

– Наверняка до земли уже недалеко, – произнес юноша, стараясь быть рассудительным. – Ведь Урсула как-то умудрилась добраться оттуда против ветра.

Он не стал говорить, что понятия не имеет, правдивы ли рассказы Урсулы о ее родине.

В жизни у Каспара не было столько свободного времени. Привалившись спиной к планширу, юноша задумчиво водил пальцем по костяной пластинке с вырезанной на ней руной волка. Эту пластинку когда-то дала ему Морригвэн. Поглядывая то на гладкую кость, то на Руну, что растянулась у ног Май, Каспар пытался постичь природу связи между руной и молоденькой белой волчицей. В голове у него проносились события последних лет – с тех самых пор, как в замок явился зверолов с телом волчицы-матери.

Морригвэн заявила, что необходимо найти волчат: один из них приведет ищущих к новой Деве. Из малышей выжила лишь одна Руна. Однако Морригвэн умерла, а пророчество так и не исполнилось. Никакой Девы Руна не встретила.

Сперва Каспар возликовал было, когда Руна нашла Нимуэ, больную девочку, которой они помогли вернуться из Иномирья, а затем – Лану, бедную сиротку, которую коварно заманили в банду овиссийцев, незаконно охотившихся на медведей Торра-Альты. Но в результате молодая волчица привела Каспара всего-навсего к Май – а уж из Май ни при каком раскладе новой Девы получиться не могло. Юноша старался не думать на неприятные темы, но не мог не замечать, как растет живот его спутницы. Тошнота, что досаждала Май в начале беременности, давным-давно прошла, зато вспыльчивость осталась. И все равно Каспар вынужден был признать: никогда еще Май не была так прекрасна. Он улыбнулся подруге, вопреки всему счастливый тем, что они вместе.

– Ветер по-прежнему дует нам в спину, да и компас показывает все то же. Наверняка мы очень скоро увидим землю, – обнадеживающе заметил он.

В ответ Май лишь неопределенно хмыкнула, пересчитывая зарубки на мачте.

– Иди сюда, садись, – ласково позвал юноша. Май отпихнула Трога с дороги и, подойдя к Каспару, критически поглядела на него.

– Как голова? Не промывал рану? Соленая вода обеззараживает.

Ее темный силуэт вырисовывался на фоне палящего неба.

– Голова чуть-чуть лучше, – соврал Каспар.

Первые пару недель на море рана почти не беспокоила его, но потом начала гудеть. Зуд мешал ему спать, но как раз это-то юношу и не раздражало: он боялся ночи и тишины, неизменной ее спутницы. С приходом вечера ветер всегда ослабевал, и глухой полуночью посреди неизведанного океана Тетис бывало довольно-таки мрачновато. К молодому торра-альтанцу снова вернулись былые кошмары.

Май склонилась над ним и неодобрительно скривила губы.

– Хватит расчесывать, так у тебя никогда ничего не заживет! – Смочив обрывок ткани в ведре соленой воды, она принялась протирать макушку Каспара. – Неужели мне еще и за тобой приглядывать?

Промыв рану юноши, она тяжело сползла на дно лодки и скорчилась в его объятиях, глядя на свой выпяченный живот. Май пролежала так до самого вечера, почти не говоря, лишь время от времени жалуясь на усталость. Однако с наступлением сумерек девушка поднялась и, как делала каждый вечер, встала лицом к востоку, поджидая восхода луны.

– Вот Она! – выдохнула девушка, когда блики серебристого сияния потянулись по волнам навстречу суденышку. – Что может быть прекраснее? Только под Ее ласковыми лучами эта постылая слабость меня покидает.

Каспар глядел на свою спутницу. Омытая лунным сиянием, она и сама словно светилась изнутри, восторженно подавшись всем телом в потоки танцующего белого света.

– Такое впечатление, будто луна тянется к нашей лодке, чтобы увести ее за собой, – заметил Каспар. – Я часто слыхал про путеводную звезду, так почему не может быть путеводной луны?

Май рассмеялась.

– А по-моему, нас несет течение. Не столько даже сам ветер – ведь он-то как раз часто утихает, а именно течение. Оно тут очень сильное – как будто все воды Великой Матери мчат нас туда.

– Хорошо бы, – вздохнул юноша. – У нас вот-вот кончится питьевая вода. Надо бы урезать наши нормы.

– Я не могу, – пожала плечами Май. Каспар кивнул.

– Я знаю. Ребенок!

Май снова легла, и он крепко обнял ее. Рядом с ней Каспару было куда спокойнее, особенно ночью, во сне. Он так боялся этих неотвязных кошмаров, боялся зловония, наполнявшего его сны, в которых таились в засаде тени. Боялся неумолчного тихого перестука лап невидимых чудищ, что следовали за ним по пятам, как бы быстро он ни бежал. Каспар пытался сосредоточиться на ритмичном поскрипывании мачты, но по мере того, как он погружался все глубже в сон, звук этот сменялся громовыми ударами, как будто кто-то со всей силы колотился в голову юноши, пытаясь пробить череп и добраться до мозга.

Май пошевелилась во сне, и он резко очнулся. Шею кололо, по всему телу проступил пот. Юноша панически глядел на ровную серебристую гладь океана. Почудилось ли ему – или он в самом деле расслышал в ветре волчий вой? Руна тоже приподнялась, густая шерсть на загривке у нее встала дыбом, верхняя губа дрожала от низкого утробного рыка. Каспар окинул взглядом лодку. Вроде бы ничего подозрительного – но все равно он не мог отделаться от чувства, что человек-волк где-то здесь, рядом, наблюдает и ждет.

Не смея больше заснуть, юноша так и просидел до рассвета, глядя за корму. Один раз ему померещилась в отдалении верхушка мачты, освещенная светом покачивающегося фонаря. Болящими от напряжения глазами Каспар следил за альбатросами и чайками, парящими на крыльях ветра. По рассказам Май, Талоркан считал, будто ни один злой дух не выносит соленой воды – но ведь если такой злой дух превратится в птицу, что помешает ему перелететь через море? Однако те немногочисленные птицы, которых удалось заметить Каспару, вели себя совершенно естественно. Впрочем, по большей части они виднелись лишь черными точками на фоне звездного неба.

Наконец из-за края сине-зеленых вод выкатился огромный жаркий шар солнца. Май со стоном распласталась по палубе – ранним утром она чувствовала себя хуже всего. Каспар же пристально вглядывался из-под руки вдаль, на восток. По коже у него пробежал непонятный холодок. Воздух казался каким-то другим, а море, как решил юноша после долгого размышления, стало чуть светлее. В двухстах ярдах от борта в воду с размаху нырнул черный баклан.

Каспар все продолжал всматриваться.

Сегодня видимость была хуже обычного. По воде стелилась туманная дымка, а на горизонте висела тяжелая туча.

– Это либо земля… – неуверенно начала Май.

Каспар, Май и Руна с Трогом сбились на носу лодки, затаив дыхание. Вот утлое суденышко плавно вошло в полосу стелящегося тумана. Теперь солнце впереди превратилось в расплывчатое белесое пятно, куда ни глянь, все равно видно было не дальше, чем пару ярдов.

– Либо край света, – докончил Каспар недоговоренную спутницей фразу.