Рецепт от Фрейда - Ирина Градова

– То есть я могу с ним поговорить? – уточнил Иван, не отрывая взгляда от потного лица подозреваемого. Парню было на вид лет двадцать пять. Хотя, возможно, он моложе – наркотики заставляют организм стариться быстрее. Он то и дело нервным движением языка облизывал растрескавшиеся губы, при этом обнажались неровные, частоколом, зубы желтовато-коричневого цвета. Все говорило о том, что парень давно и прочно сидит на игле и, если продолжит в том же духе, жить ему максимум лет десять. И, если Иван не ошибается, проведет он их за решеткой. Толкнув дверь, майор вошел в допросную, и голова задержанного дернулась, поворачиваясь на звук. Увидев вошедшего, парень вновь облизнул губы. Иван специально распорядился не давать ему воды, и все два часа нахождения в помещении тот здорово мучился. Учитывая, что до этого его десять часов продержали в обезьяннике, сейчас он должен чувствовать себя отвратительно. Это входило в планы Ивана, который не собирался тратить на наркошу много драгоценного времени – он рассчитывал обойтись получасом.

– За что меня? – плаксивым голосом поинтересовался парень, подобострастно глядя на майора. Он понятия не имел, сколько известно Ивану, и пытался прочесть это по его лицу. Ивану была отлично знакома эта привычка преступников со стажем: в отличие от тех, кто попадается впервые или вовсе невиновен, такие, как Петр Руденко, искренне считают, что могут надуть следователя.

Усевшись напротив, Иван уставился на задержанного неподвижным взглядом синих глаз, казавшихся почти черными в тусклом свете лампы.

– Я ничего не сделал! – видя, что следак молчит, еще больше занервничал Петр. – Вы не имеете права! Я требую адвоката…

– Он тебе понадобится, – кивнул майор. – Тебе грозит убой.

– Что?! – попытался искренне удивиться Руденко, но его глаза при этом воровато забегали. – Какой убой, начальник? Я никого пальцем не тронул!

– Ты ведь уже сидел? – не обращая внимания на его слова, спросил Иван.

– За наркоту, но не за убийство же!

– Все начинают с малого. Теперь легко не отделаешься. Ты убил женщину, ограбил ее и думал, что никто не узнает?

– Никого я не убивал! – воскликнул Руденко, но он, похоже, и сам видел, что звучит неубедительно.

– Не мог удержаться, да? – сочувственно спросил Иван. – Сразу побежал сбывать рыжье, не захотел выждать время?

– Ничего я не сбывал! – упрямо мотнул головой Петр, снова судорожно облизывая губы. Ивану неожиданно пришло в голову сравнение со змеей: она так же быстро и часто высовывает язык, будто облизываясь. – Не знаю, о чем вы говорите, – я требую адвоката!

– Отлично, – согласился майор. – Но ты ведь понимаешь, что для этого необходимо время. Сегодня воскресенье, сечешь? Адвоката не будет до понедельника, часов до трех.

– До… понедельника?! – немеющими губами переспросил Руденко.

– Ты будешь на стенку лезть, – безжалостно продолжал Иван. – Будет так худо, что захочется сдохнуть, но мы не дадим тебе этого сделать. Сержант, уведите задержанного! – обратился он к стоявшему у дверей охраннику.

– Нет, нет, подождите! – осипшим голосом взмолился наркоман. – Я не могу так… Я должен… Что вы хотите, чтобы я сказал?

– Правду. Скажи мне правду, и я попытаюсь найти тебе адвоката!

– Какую правду?

Иван полез в карман и извлек оттуда пластиковый пакетик. Внутри был золотой кулон в форме розы. Высокая проба, старинная работа – такое украшение трудно спутать с каким-то другим. Пробежавшись по ювелирным магазинам, ребята Ивана без труда обнаружили украшение, описанное матерью Валентины Грозной: она утверждала, что дочь не снимала кулон, доставшийся ей от бабки, а той от прабабки. Розу изготовил еще до революции девятьсот пятого года известный питерский ювелир по эскизу мужа прапрабабушки Валентины, ее тезки. В золотой полураспустившийся бутон был вделан бриллиант – не слишком крупный и сам по себе большой ценности не представляющий, но, учитывая пробу металла и работу, можно предположить, что украшение дорогое. Именно поэтому оно залежалось на прилавке, хотя многие к нему присматривались. Ювелир не желал скидывать цену, хотя Руденко получил за розу сущие пустяки – всего-то двадцать тысяч рублей. К счастью, срочно нуждавшийся в очередной дозе Петр не стал искать профессиональных сбытчиков краденого, а обратился в первый попавшийся ломбард.

– Как ты убил Валентину Грозную? И не говори, что не убивал: тебя опознал ювелир из ломбарда, куда ты притащил эту вот побрякушку!

– Да нашел я ее, нашел! – пробубнил Руденко. – В парке гулял по аллее… Иду себе, а она – лежит на земле. Повезло!

– Да уж, повезло тебе здорово! – усмехнулся Иван. – На десятку, а то и больше – если умысел докажем.

– Какой еще умысел? Не было никакого умысла… И Грозную эту вашу я не знаю!

– Конечно, не знаешь. Ты просто убил и ограбил женщину, потому что тебе нужно было срочно «поправиться», да?

– Никого я…

– Сержант!

– Нет-нет, погоди, начальник! Хорошо: я ее убил. Я не хотел!

– Молодец! – похвалил Иван, улыбаясь Петру самой доброжелательной улыбкой, на какую только был способен. – Но, если ты действительно хочешь скостить срок, тебе придется назвать имя заказчика.

– К-какого з-заказчика? – заикаясь, спросил Петр. Ему уже показалось, что он дал следователю то, чего тот так ждал, и вот-вот избавится от зависшего над его головой дамоклова меча, как его словно в ледяную воду окунули с головой.

– Того, который дал тебе денег на дозу.

– Денег мне дал ювелир – за цацку…

– Ты убил Валентину в четверг, а кулон сдал только в следующий вторник. В четверг вечером, субботу и понедельник тебя видели в клубе «Казачок», и ты был обколотый. Где же ты взял деньги до вторника?

– У нее… был еще кошелек, – облизываясь, пробормотал Руденко.

– В кошельке было рублей пятьсот, не больше, – на эту сумму невозможно так уконопатиться.

– Там было больше!

– Сержант!

– Погоди! – взвизгнул Петр. – Погоди, начальник… Что я получу, если расскажу про того мужика?

– Про какого мужика?

– Который мне ту бабу заказал?

– Зависит от того, насколько полезной окажется информация, – пожал плечами Иван. – Ты должен рассказать все, чтобы мы смогли отыскать заказчика, и тогда я похлопочу за тебя перед прокурором. Если выступишь свидетелем на суде, получишь по минимуму. Как тебе расклад?

Руденко размышлял, нервно покусывая губы. Они уже начали кровоточить, и Иван с трудом подавлял в себе чувство отвращения к этому человеку, такому опустившемуся, жалкому, но без зазрения совести несколько раз всадившему нож в живот беззащитной молодой женщины, которую даже не знал. Такие люди не должны жить, думал он. Их нужно уничтожать, чтобы они не коптили небо и не угрожали жизни и здоровью нормальных граждан. Но тот, кто заплатил Петру, гораздо хуже. Поэтому Иван благодарил бога за то, что Руденко – наркоман, которого легко прижать к ногтю.