Живая земля - Андрей Рубанов

Блондинка взмахнула ресницами:

– А еще, знаете, я слышала, в день восемнадцатилетия каждый мальчик должен лично застрелить волка и снять с него шкуру.

– Почему «застрелить»? – удивился Денис. – Что за чепуха. Волка положено придушить немного, потом сунуть руку ему в пасть, по локоть, нашарить прямую кишку, вырвать и съесть, горячую. А уж потом снимать шкуру.

Девки ахнули. Денис приосанился. Ему было хорошо.

– Только, – сурово добавил он, – в последнее время они умные стали, волки. Догонишь его, соберешься кишку вырвать – а он сам с себя шкуру снимает, бросает тебе и убегает голый. Волчий закон: задница дороже шкуры. Шкура нарастет, а задница – на всю жизнь одна…

– Кошмар! – воскликнула блондинка. – Значит, и про медведей все правда. Про то, что они ходят по Красной площади. У меня знакомый ездил к вам в Европу, – говорил, что встретил возле Мавзолея голодного медведя и еле убежал.

– Врет ваш знакомый, – усмехнулся Денис. – От голодного медведя не убежишь. Медведь, если кушать хочет, в три раза быстрее человека бегает. Пятьдесят километров в час. Это, кстати, не шутка.

Неожиданно бабы притихли и переглянулись.

– Я не поняла, – с обидой сказала загорелая. – А про волков и кочерыжки – это, значит, была шутка?

– Конечно, – сказал Денис, улыбаясь. – А что?

Бабы вздохнули и выпрямили спины. Блондинка надула губы, загорелая опустила глаза, тощая хмыкнула.

– Денис, – нежно произнесла Полина. – Мы девушки прозрачные, и разговоры у нас прозрачные. Я забыла предупредить, что шутить здесь не принято.

– Неужели у вас в Европе до сих пор все шутят? – спросила загорелая.

– А здесь – нет?

– Здесь прозрачное общество, – отчеканила тощая и сняла очки, оказавшись обладательницей колючих серых глазок. – Если вы, Денис, хотите что-то сказать – говорите прямо. Без шуток, намеков, без двусмысленностей. Говорите то, что подразумеваете. Иначе вас неправильно поймут. Если хотите, я могу вам вживить представление о некоторых… нормах поведения. Чтобы не тратить время на разговоры.

– Спасибо, – пробормотал Денис. – Не надо ничего вживлять.

– Я все тебе вживлю, – пообещала Полина, придвигаясь. – Позже.

– Слушайте, я не хотел никого обидеть.

– Ерунда, – величественно ответила загорелая. – Скажите, а как вы там живете, в старой Москве? Шуточки, сказочки… Никого нельзя понять, все мутные, все недоговаривают… Если вы мутный человек, вам здесь будет трудно.

– Никогда не считал себя мутным, – искренне сказал Денис. – А как тут можно заказать рюмку коньяку?

– Я закажу, – быстро ответила блондинка. – У меня скидка на исходящие.

– У меня тоже скидка, – сказала Полина. – Не лезь, дорогая.

Молотобоец деликатно отвернулся, но фрагмент стены напротив был зеркальный, и он все увидел: Полина взглядом пообещала блондинке большие проблемы, а блондинка показала язык – кстати, прекрасный язык, проворный, узкий и влажный. «Нет, – подумал Денис, – ничего особенного нет в этой их Новой Москве, несмотря на Купол в триллион юаней, прозрачность отношений и передачу мыслей на расстояние. Все то же самое».

– А чем вы занимаетесь? – спросила тощая.

– Учусь на энергетика. Летом – работаю. У фермеров. Там, где кочерыжки растут. В свободное время хожу ломать старые башни. Отработал шесть тысяч бесплатных часов.

Тощая деловито кивнула:

– Это я поняла. Это есть в вашем файле. Но я не поняла, зачем работать бесплатно?

– Так принято, – сказал Денис. – Это вопрос репутации. Тех, кто бесплатно работает, уважают. А мне нравится, когда меня уважают. Если я, допустим, совершу правонарушение, то меня будут судить и приговорят к общественным работам. А я уже на этих работах был, и наказание для меня будет формальным. Я набью морду какому-нибудь разложенцу, мне дадут пятьсот часов работ. А у меня их – шесть тысяч. Останется пять с половиной… Кроме того, от бесплатных общественных работ зависит карьера. Вдруг я захочу управлять районом? Или городом? Или губернией? Или всей страной?

– О боже, – произнесла загорелая. – Кто ж вам даст управлять страной?

– Да я вообще-то не стремлюсь пока. Но в будущем – может быть…

Не умничай, пупсик, чуть было не сказал Денис, я могу поставить всю страну на уши при помощи стакана воды. Загорелая ему не нравилась: типичная высокомерная стерва.

– Кстати, – не унималась загорелая, – вы ведь мусульманин?

– С чего вы взяли?

– Но… вы же из Европы.

Денис вежливо улыбнулся:

– Вы немного перепутали. Мусульмане – дальше, в Западной Европе. В Париже, в Амстердаме, в Берлине. Мусульмане – в Швейцарии, в Бельгии, в Австрии. А я – из Москвы, это на две тысячи километров ближе. У нас в Москве в основном православные… Так всегда было.

– Извините, – спросила тощая, – вы сказали, что прилетели к нам по делу… Какой-то бизнес, да?

– Почти угадали. Мне надо кое-что продать.

– Расскажите. Если это меха, я вам помогу. У меня лицензия пушного дилера.

Принесли коньяк. Официант был юн и полуодет. Денис подумал, что европейскому дикарю положено быть решительным, и употребил залпом. Выдохнул и сообщил:

– Я продаю уникальную технологию выделки кожи. Называется «свинячий партак». На английском – “tatoo-pig”.

– Впервые слышу, – заинтересованно сказала загорелая.

– Еще бы. Новейшая разработка. Кстати, посоветуйте мне, как вести переговоры. А то я исполню какую-нибудь шуточку и испорчу все дело.

Тощая подобралась и даже одернула блузку:

– А вы уже нашли покупателя?

– Конечно.

– И юриста, и нотариуса, и патентного поверенного?

– Всех.

Тощая кивнула:

– В нашем городе, Денис, нельзя быть мутным. Это первое и главное правило. Надо действовать абсолютно открыто. Прозрачно. Продайте ваше изобретение на открытом аукционе – получите лучшую цену. Но то, что вы предлагаете, должно соответствовать законодательству. Пройти экспертизы и проверки.

Денис, приятно хмельной, улыбнулся и сказал:

– То, что я продаю, совершенно законно и безвредно.

– Тогда ваш юрист всему вас научит. Но и с ним надо быть максимально прозрачным. Понимаете?

– Нет.

Тощая посмотрела на Полину и покачала головой.

– Денис, – сказала Полина, – поговорим об этом потом.

– Ладно, – тут же согласился молотобоец. – Тогда закажите мне еще выпить.

– Конечно, – прошелестела Полина.

Загорелая ухмыльнулась. Тощая поджала губы и произнесла: