Корень зла - Александр Варго

С головы колонны доносился невнятный гул. Резкий окрик. Два или три факела вспыхнули ярче остальных. Павел по инерции двигался дальше, Артем схватил его за плечо, потащил обратно. Хватит дурковать. Фельдман спохватился, попятился. Громиле, идущему перед ними, было не до них: он не оборачивался, вздел факел высоко над головой…

– На дорогу, – шепнул Артем.

Они на цыпочках уходили прочь, выбежали на грунтовку, заметались: похоже, со стороны замка приближалась еще одна колонна – нестройный гул, топот, зарево плясало по угрюмым молчаливым утесам. Страх подстегнул, они бросились подальше от дороги, нырнули в узкий провал между скалами, куда-то поползли, не замечая, что ползут вверх…

Они лежали на гребне скалы, парализованные страхом, словно в запертой клетке со змеями. Под ними разворачивалось действие, которое, как ни крути, являлось классическим ведьминским шабашем.

– Господи, если бы эти деревья умели говорить… – проскрипел Артем.

– Если бы деревья умели говорить, у них был бы рот, – отрезал Фельдман. – Заткнись, Артем, пожалуйста, без тебя тошнит.

Самая обычная, самая пошлая «черная месса» – ничего особо оригинального! – но почему же вновь атмосфера пронизана таким первобытным страхом, от которого некуда спрятаться!

Полку сатанистов прибыло, что, с одной стороны, неплохо – вряд ли в такой толпе вскроется отсутствие двух апологетов. Своеобразная сцена – вытоптанная площадка между деревьями. Возвышение, на котором юркие прислужники расстилают красный ковер – видимо, алтарь, обязанный фигурировать на всяком уважающем себя шабаше. Люди в черных балахонах замыкают полукруг. Смоченные горючей жидкостью факелы вспыхивают, словно их сунули в чистый кислород. Толпа что-то дружно скандирует – слов не слышно, расстояние, слава богу, не маленькое, да и ветер свистит порывами, заглушая звуки. Ритмичный барабанный бой – привет шаманам. То, что выкрикивает толпа – вероятно, имена Дьявола. Их много – как у знаменитой Анны де Бейль (она же леди Винтер, она же миледи): Люцифер, Мефистофель, Сатана, Леонард… Словно дети, приглашающие к выходу Деда Мороза…

Сцену театрализованной постановки заволакивают клубы дыма. Назойливый запах фимиама. В дыму вырастает нечто: оформляется силуэт невысокого человека, закутанного с ног до головы. Это не Ватяну – странно. У типа, выдающего себя за Великого Магистра, невысокий рост, он худ, не обладает впечатляющей физической силой, харизмой, но энергетикой – безусловно. Все пространство вокруг него буквально лучится энергией. Ее видно, она дрожит, светится. Человек поднимает руки, что-то выкрикивает. Толпа радостно вторит. У человека нет лица, у него на голове то ли шлем, то ли маска, повторяющая очертания козлиной головы. Огромные завитые рога, между которыми посверкивает голубоватый электрический разряд…

Толпа начинает притоптывать, резкий каркающий голос речитативом произносит молитвы из «Библии Сатаны» – вывернутые наизнанку псалмы. Сгущается напряжение. Толпа чего-то ждет. Рассеивается дым, но только не в том месте сцены, где установлен крытый алым полотнищем «алтарь»…

Из кустов появляются трое. Их мгновенно окружают люди с факелами, выводят на авансцену. Эти люди из другого теста, они – не участники шабаша. Седой мужчина с залысинами – в офицерском галифе, криво простроченной жилетке из старого пиджака поверх грубого свитера, стоптанных кирзовых сапогах. Не сказать, что у него очень обрадованное, одухотворенное лицо. Он похож на деревенского жителя (коим, возможно, и является). Он держит за руки двух юных девушек – того же деревенского вида. Одна черненькая, другая беленькая. Им от силы шестнадцать. Обе хорошенькие, сексуально сложены. Обе пугливо хлопают глазами, пытаются улыбаться, хотя тоже не испытывают запредельного восторга от того, что творится вокруг. На девушках длинные белые одежды с глубокими вырезами, открытыми плечами. Толпа вокруг них беснуется, водит хоровод. И вдруг раздаются крики, толпа сдает назад. Негодяй с козлиными рогами медленно выходит на середину кругу.

– До чего знакомая фигура, – сдавленно бормочет Фельдман, – готов поклясться, я этого парня уже где-то видел.

Да, приходится признаться, фигура знакомая. Но время не из лучших – вспоминать, кому она принадлежит. Деревенский житель подводит девушек к рогоносцу. Рогатый мешкает. Они смотрят на него огромными круглыми глазами, видно, как дрожат и бледнеют их лица. Рогатый должен сделать выбор. Он не долго пребывает в замешательстве. Даже демоны выбирают блондинок. Он кладет руку на плечо светленькой. Та застывает, не сводит с него чертовски выразительных, одухотворенных глаз. Толпа ликует. Ее устроил бы любой выбор. «Колхозник» торопливо выводит из круга черненькую. Роль последней закончена. Демон срывает с «победительницы» одежды. На ней остаются лишь трогательные трусики. Она испуганно обнимает себя за плечи. «Магистр» выхватывает что-то из складок одежды. Оранжевое пламя играет на полоске стали. Хватает девушку сзади за волосы и не дрогнувшей рукой перерезает ей горло…

Проще не поверить своим глазам. Реальное человеческое жертвоприношение. И жертва, судя по всему, не против. Робеет, конечно, немного, но она же такой ребенок… Толпа чертовски довольна, люди улюлюкают. Непоседливые демонята, одурманенные химией и авторитетом вождя – парни, девки, пышущие здоровьем и силой. Частенько, видать, устраивают «гарнизону» замка такие развлекательные мероприятия – чтобы не зачахло войско без настоящей работы…

Труп не успевает осесть на землю, его подхватывают, волокут туда, где дым. Вскоре дым рассеивается. Возникает алтарь, на котором возлежит, раздвинув ноги, обнаженное женское тело. С ног до головы оно залито жертвенной кровью. Но это другая женщина – она живая, с рыжими волосами и шевелится. Дьявольская Мадонна, порочная дева. Та, что мертвая, валяется рядом – вялым комком обескровленной плоти. До нее уже нет никому дела. Рогатый убивец подходит к алтарю, поворачивается спиной, легким движением сбрасывает с себя одежды. На нем остаются лишь блестящие сапоги и козлиная голова. Он возлегает на рыжую женщину, которая счастливо улыбается, простирает к нему руки. Толпа приходит в бурный экстаз, люди сбрасывают с себя долгополые балахоны, налетают друг на друга – мужчины на женщин, мужчины на мужчин.

Свальный грех, Содом с Гоморрой отдыхают. Рядовое явление в сатанинском мире. И не важно, костюмированное ли это представление для пуска пыли в глаза, или в этом месте действительно установлена бесперебойная связь с миром тьмы…

– Ноги моей не будет в этом зоомагазине, – бормочет Павел, сползая с гребня. – Если хочешь, оставайся, наслаждайся, можешь поучаствовать, а я, пожалуй, предпочту откланяться…

Они бежали по дороге – задыхаясь, падая, пот хлестал со лба, страх летел за ними и жалил, как рассерженный осиный рой. Метров двести, и Фельдман первым прыгнул с обочины в овраг, выбрался на ту сторону, полез по каменным глыбам на вершину утеса…

Они уходили от дороги, где их могли схватить без всяких затруднений, карабкались по каменным развалам, пока не кончились силы. Лежали, зачарованно таращась на ядовитую луну, слушали далекий шум, похожий на рокот водопада…