Аз воздам - Василий Горъ

– Одиннадцать часов. Крыша. Два часа. Крыша. Десять. Двор. – Ориентируясь на подсказки возникшего рядом Коренева, я стрелял так, как на соревнованиях. Привычные толчки приклада в плечо, как ни странно, доставляли мне удовольствие – все-таки этот вид убийства нравился мне гораздо больше, чем беготня с мечами…

– Молодец. Бегом к веревке. Прикроешь мой спуск… – не дожидаясь, пока я оторву глаз от прицела, приказал Олег. – Держи подсумки…

Свист стали, раздавшийся от люка, через который мы попали на крышу, заставил меня на мгновение замедлить бег, но, стоило посмотреть на совершенно спокойного Деда, стряхивающего с клинков кровь, как я понял, что с той стороны нам не грозит ничего…

– Граната! – заорал Соловей и тут же заткнулся: Мерион, схватив пролетающую мимо СЗ-1, молниеносно отправил ее обратно и бросился вслед за нами…

– Охренеть… – пробормотал Гена. – Отморозки, бля…

– Пошел… – приготовившись к стрельбе, буркнул я Олегу. – Готов…

Запрыгнув в альпинистскую обвязку, Коренев продел веревку через «восьмерку» и спрыгнул со стены…

– Руки сожжет!!! – ужаснулся Гена.

– Не сожжет… – мягко нажимая на спусковой крючок, усмехнулся я. – Бейсболка и подол куртки…

Во дворе дежурили двое… Среагировать на Олега успел только один, но шансов увернуться от моей пули у него не было. В общем, еще через минуту мы неслись в сторону улицы Дунаевского…

– Гена, что у тебя с лицом? – на бегу спросил Соловья Дед.

– Что? – не понял Соломин.

– Морда в крови почему?

– А… об стену ударился вроде…

– М-да, теряешь форму… – хохотнул я… – Уже и ходить разучился…

– Разучишься с вами, мясники, блин… – огрызнулся Соломин. – Черт меня дернул с вами связаться…

– Алло, Савелий Иваныч? – на бегу заорал в трубку Олег. – Ты что, охренел? Или ухо дочери увидеть захотелось? Так я могу прислать… Людей отзови, паскуда! Каких людей? Тех, которые еще живы, бля… Все, созвонимся…

Прижавшись носом к оконному стеклу, я ничего не видящими глазами смотрела в ночную тьму. Звонок Олежки слегка выбил меня из колеи – после того как мы захватили дочку Кормушки, мне казалось, что все наши злоключения на Земле вот-вот должны закончиться. Ан нет – намечалось что-то новое и пока малопонятное. Быть может, только мне? Вроде бы, мы все рассчитали правильно – любимая дочь генерала должна была стать тем самым аргументом, ради которого он просто обязан был отпустить Машу. Но как тогда понять эту попытку ночного штурма квартиры на Студенческой? Последняя попытка переломить ситуацию перед тем, как сломаться? Способ показать, что ему плевать на дочь? Дурная инициатива его подчиненных? Вариантов, которые лезли мне в голову, было предостаточно. Но ни один не давал даже намека на то, чего нам ждать завтра, и есть ли шансы вытащить Машку из лап этого урода. В любом случае, оставаться в этой дурацкой Англии мне расхотелось – распылять нашу, и без того не очень многочисленную группу лично мне казалось идиотизмом… А идеек по поводу того, как проволочь не особенно довольную своим нынешним положением девочку через две границы, у меня пока не было. Да и у Семы, по-моему, тоже: судя по тому, как он ворочался на своем диване, со сном и у него были проблемы.

И вообще, мне хотелось в Аниор. При всех соблазнах и удобствах цивилизации, жизнь на Элионе была намного менее замороченной. Взять, хотя бы ту же проблему транспортировки – стали бы мы задуряться по поводу того, как ее протащить? Да никогда! Пехом, и через горы… Или кораблик бы наняли, – в зависимости от того, куда и откуда надо было бы ее провезти… А тут паспорта, таможни, полиция… Дурдом… М-да, высоковатая плата за биде, мороженое и телевизор… Кстати, в кино я так и не сходила… Хоть мороженого успела перехватить…

– Хвостик, блин, я придумал! – на аниорском, как обычно, мешая его с русскими выражениями, заорал Сема, причем так громко, что Эрик чуть не упал с кровати. – Летим в Москву…

Механически отметив краем глаза, что за окном, оказывается, начал моросить дождик, я развернулась лицом к стоящему в одних трусах парню и с надеждой посмотрела в его сияющие глаза:

– Кто – блин? Я? Это в каком же, скажи мне, пожалуйста, месте? Черт, прости, это я по привычке… Что придумал-то?

– Как протащить дочурку Кормушки через кордон… Надо просто полететь на самолете…

– Да ладно? Так просто? Ты предлагаешь его угнать? А как? – не понимая, на фиг это надо, спросила я.

– Нет, зачем угонять-то? Билетики возьмем… Сядем в креслица и фьюить – в Москву… – ехидно ухмыляясь, начал он меня изводить. – Сочку попьем по пути… Или, там, виски… Хотя нет, бухать ща не хочется… как тебе мой план?

– Ты что, обкурился? – вспомнив, что еще такое план, буркнула я. – Судя по реакции, план был ниче так, забористый… Только вот смысла в идее я пока не вижу…

– Ха! Главное, что вижу я… Так, поутру слетаю в аптеку…

– Вот тебя прет, парниша… Думаешь, там продадут что-нибудь позабойнее? – решив, что раз он надо мной прикалывается, то и я могу поиздеваться всласть, хихикнула я. Все равно, судя по его глазам, в его бестолковку действительно пришла стоящая мысль… – Только погода на улице нелетная. Крылышки замочишь…

– Замочишь… Замочу… Точно. Замочу… – подскочив ко мне, он с чувством чмокнул меня в щеку и, подхватив на руки, закружил по комнате:

– Умничка, девочка! План обрастает мясом…

– Мило! Главное, что не целлюлитом… – поймав обалдевший взгляд проснувшейся от шума Ольги, расхохоталась я. – Ставь на пол, развратник! Мужу пожалуюсь! На этот самый, как его, харрасмент…

– Он меня простит… – хмыкнул Ремезов, но на пол все-таки поставил. – Ты такая умница…

– Умница, но при этом – верная жена… – щелкнув его по носу-картошке, веселилась я. – И тебе меня не охмурить ни цветом кожи, ни тасканием на руках, шоколадка «Аленушка», блин…

– Вы че, дури обкурились? – недовольно буркнула сонная и злая Кормухина. – Поспать-то дайте, а? И так вся извелась уже…

– Че это вдруг извелась-то? Кроватка коротковата? – прищурившись, поинтересовался у нахальной девицы Сема.

– Неа, сплю в чем попало… Вернее, в чем украли…

– Есть вариант намного проще. В чем мать родила… – съязвил неугомонный Ремезов. – Надо – поможем облачиться… Или разоблачиться… И никому твои прелести не нужны, не льсти себе… – заметив, что она тут же вцепилась в одеяло, расхохотался он. – Так себе экземплярчик… Куда тебе до моей жены…

Кормухина вспыхнула так, что в свете единственного горящего в комнате ночника ее лицо показалось черным:

– А что во мне не так?

– Ну, многое… Спортом заниматься не пыталась? Тощенькая шейка – дашь щелбан – переломится; позвоночник сквозь шубу видно, наверное; икры – вообще не видать…