Если завтра не наступит - Дженнифер Арментроут

Посмотрев на изголовье кровати, я подумала о прошлом вечере. Не помню, когда ушел Себастьян, потому что уснула. А когда проснулась, он уже исчез.

«Со временем все наладится».

Наладится ли?

Еще пару часов назад, до того как туман сна рассеялся, я в это верила. Но затем пошевелилась, и мою грудь пронзила боль.

Мне стало лучше. Пока я не вспомнила, что мои друзья умерли.

Пока не вспомнила, что могла их спасти.

Я вздрогнула от жжения в ребрах. Почувствовала дискомфорт и тревогу и с трудом проглотила собравшуюся слюну.

Утром звонил тренер Роджерс. Я понятия не имела, что происходит, пока мама не принесла мне телефон, и в тот момент я уже не смогла остаться в стороне. Схватив трубку дрожащей рукой, я испытала страх. Тренер всегда был строгим. Девочек выгоняли из команды за гораздо меньшие проступки.

Я провела ладонью по лбу. Тренер спросил, как я себя чувствовала, и я уверила его, что мне лучше. Он поинтересовался моей рукой, и я ответила, что гипс снимут через пару недель. Он был в курсе моего состояния, и я искренне удивилась, что он все еще надеялся увидеть меня на тренировках и играх. Поразительно, что меня не выгнали из команды.

Я не ожидала, что разговор приобретет подобный формат.

Роджерс собирался взять одну девушку из юношеской команды, но сначала хотел проверить ее способности. Мне показалось, что я готова согласиться.

Он не спрашивал ни о Меган, ни о парнях.

Интересно, мама ему что-нибудь рассказала? Как он мог не вспомнить про Меган? Она ведь была такой важной частью команды, лучше, чем наш капитан. Меган наверняка получит место в команде колледжа.

Получила бы.

Меган получила бы место.

Разговор закончился тем, что Роджерс пожелал мне скорейшего выздоровления и признался, что ждет меня на следующей неделе. Мама забрала трубку, а я просто сидела, уставившись в телефон. Я знала, что там были многочисленные сообщения, в том числе и голосовые, но не могла об этом думать.

А думала только о словах тренера.

Он хотел, чтобы я осталась в команде, но как же это странно: ездить с командой и сидеть на скамейке, притворяясь, будто оказалась здесь не из-за Меган.

Притворяясь, что смирилась с ее потерей.

Мой взгляд упал на наколенники в шкафу, и внезапно меня озарило.

Соскользнув с кровати, я прижала больную руку к ребрам, наклонилась, схватила с пола наколенники и забросила их за книги и джинсы. А затем закрыла дверцу и отошла.

Мне они больше не понадобятся.

* * *

В субботу утром Лори села на кухонный стол, положив ноги на спинку стула. Если бы мама была дома, от этого зрелища ее хватил бы удар, но у нее скопилось много дел. Обычно Лори не приезжала по выходным, так как из Редфорда до Клирбрука ехать достаточно далеко, но мама не хотела, чтобы я оставалась одна. Она боялась, что я внезапно перестану дышать или что-то в этом роде.

Через две недели после полученных травм мое тело начало восстанавливаться. Я до сих пор быстро утомлялась, а ребра и рука болели почти каждую секунду. Но синяки на лице побледнели, и челюсть перестала болеть.

Я осталась в живых.

Сейчас я ходила вокруг кухонного стола. И делала это не только потому, что должна была как можно больше двигаться, но и потому, что не могла усидеть на месте. Ребра все болели, но к этой боли я уже привыкла.

Лори чистила апельсин, и кухня наполнилась цитрусовым ароматом.

– Ты знала, что папа все еще в городе?

Я остановилась на полпути между холодильником и раковиной. Мама упомянула, что общалась с ним, но не сказала, что он в городе. Я думала, он вернулся в Сиэтл.

– Что?

– Да. – Лори бросила кожуру на бумажное полотенце. – Он остановился в одном из отелей, в которых есть апартаменты. Ну, знаешь, где можно жить долгое время.

– И насколько он планирует остаться?

Лори пожала плечами.

– Понятия не имею. Мы с ним сегодня ужинаем. Ты тоже должна пойти.

Я засмеялась, но сразу пожалела об этом, поскольку смех причинил боль.

– Я – пас. Спасибо.

Лори закатила глаза, отломив апельсиновую дольку.

– Это некрасиво.

Продолжив ходьбу, я проигнорировала ее комментарий.

– Как он может жить в отеле? Это же дорого.

– У него все хорошо. Он копил деньги. Ты бы знала об этом, если бы разговаривала с ним.

– Он так классно устроился, что может позволить себе оставаться в отеле в течение длительного времени? – Я раздраженно достала из холодильника газировку. – Блеск.

Лори сунула последний кусочек апельсина в рот и посмотрела на меня.

– Мама тоже неплохо устроилась.

– После стольких паршивых лет, – огрызнулась я. – Или ты уже об этом забыла?

Я поплелась в гостиную, включила телевизор и, опустившись на диван, принялась переключать каналы. Лори последовала за мной, но, прежде чем она села, в дверь постучали.

– Я открою. – Она исчезла в маленьком фойе.

Вряд ли это Себастьян. Он приходил ко мне каждый вечер.

Сейчас он наверняка на футбольной тренировке.

– Она дома, – услышала я Лори.

Секунду спустя через арку в гостиную прошла Дари.

– Привет, – она помахала рукой. – Мне скучно.

Мои губы скривились в легкой улыбке, что казалось странным, ведь я не улыбалась с вечера субботы.

– Поэтому ты решила зайти?

– Да, – Дари приземлилась в кресло. – Мне так скучно, что я решила зайти и… – она прищурилась, глядя в телевизор, – посмотреть с тобой «Сражение при Энтитеме»[14].

– Ты пожалеешь, что не осталась дома, – фыркнула Лори, плюхнувшись рядом.

– Вряд ли. – Дари подогнула под себя ноги. – Мама затеяла уборку. Да, вам может показаться, что я преувеличиваю. Если бы! Когда я вернулась домой, она уже ждала меня со списком. Так что я наврала, что должна помочь тебе с учебой, и пришла пешком. Кстати, почему в сентябре так чертовски жарко?

– Глобальное потепление. – Лори отключила звук телевизора. – Где Эбби?

Я поморщилась. Эбби приходила в гости только раз, не задержалась надолго и ушла, оставив со мной Дари. Она ничего мне не писала и не звонила.

– Эбби с родителями, – объяснила Дари. – Они сегодня чем-то заняты.

Я ничего не ответила, потому что знала: это ложь. Ее мама работала по субботам в больнице, и, судя по отношениям ее родителей, я сомневалась, что у них был семейный ужин. Меня затошнило от ранее съеденного банана. Эбби не хотела меня видеть, и было слишком много причин, почему она могла так себя чувствовать. Я не вправе ее винить.