Отель Страстоцвет - Елена Сокол

Ее и наверх. Зачем?

Она сняла сапоги и убрала в шкаф. Скинула кофточку, брюки и, оставшись в одних трусиках, присела на край стула.

Зачем же ее вызывают? Хотя… Деймон, это же только он может звать кого-то определенно. Лиза тихонько вздохнула. Что-то так толкнуло изнутри, так заставило налиться теплом… Здесь, в совершенно адском месте. И ощущения эти были такими знакомыми, такими опасными. После которых все, что угодно. От радости, необъятной как небо, до грусти, черной как незамеченное, упавшее и сгнившее яблоко.

Но она встала со стула, поправила передничек и пошла. Наверх. К человеку с тростью, стальным цветом глаз и волос, знающему и видящему ее полностью. К Деймону.

Лестница в его комнаты вилась затейливой плетенкой из чугуна и стали. Странно, но не было в этом никакой дисгармонии. Даже стены из камня, неприкрытые никакой тканью или деревом, смотрелись родными и привычными. Каблучки ее туфелек звонко стучали по ступеньками.

Скок-скок, девочка идет к своему волку. Скок-скок, а это же совсем не ее история.

Тут, скорее, дракон и принцесса. Только принцесс отдавали в жертву ради кого-то или, хотя бы, чего-то. Ну, чтобы там деревушку не спалил, всех овец не сожрал. А тут… А тут она просто сама идет в логово Смауга Ужасного, и сама же этого желает. Понять бы, чего именно?

Дверь, простая, без помпезности, оказалась приоткрыта. Лиза вдохнула, выдохнула и… И вошла. Без стука. Открыто же, а она кто? Прислуга, вызванная к хозяину. Добровольная, никто не заставлял, сама решила.

Она ведь уже была тут, но, правда, ничего не запомнила. И сейчас удивлялась. Длинному стрельчатому коридору, дверям по его сторонам, горящим ровным спокойным светом факелов. Как могло тут уместиться столько всего? Почему чад открытого смоляного пламени не пробивался наружу? Ох, что же тут творится, и зачем она во все это вляпалась?

Даже страшно. И все равно интересно.

Так… куда ей? Наверное…

Да-дах, что-то громко лязгнуло за одной из дверей. Упало, словно ударившись об… Лизе показалось, что об камень. Девушка остановилась и, вытянув шею, прислушалась. И тут же пришли новые звуки. Скрежет металла, дробные стуки, странные гортанные возгласы.

Мама дорогая, чего ж там такое-то, а? И зачем было звать и без того почти свихнувшуюся девушку? Когда тут такое творится… Женский голос задорно и коротко крикнул.

Черт-черт-черт… а рука уже тянула на себя тяжелую дубовую дверь.

И… И замерла. Охнула почти про себя и прижала ладони к лицу. Всмотрелась, понимая, какая красота перед ней. И даже вдруг позавидовала Медее.

На ней был белый фехтовальный костюм, в руке рапира. Такая же тонкая и изящная, как ее хозяйка. На лице женщины ажурное плетение защитной маски, почти полностью копирующей ее черты. Хвост платиновых волос, тугой и хищный, взмывал от ее движений вверх и в стороны. Острие оружия хищной змеей плело паутину хитрых выпадов.

Шаг, шаг. Отступила. Шаг в сторону, прогнулась, пропуская удар, и парировала следующий, почти коснувшись жалящего кончика высокой дрожащей грудью…

Ди-и-нь! Клинки столкнулись, высоко и тонко зазвенев, взмыли серебром вверх, под самый купол зала-пещеры, каким-то образом спрятанной в особняке.

Лиза присмотрелась и вздрогнула, поняв вдруг, кто был противником Медеи. А как же трость?!

Голый по пояс. В коротких темных бриджах и высоких плотных гетрах. В мягких туфлях с небольшим каблуком. Его смуглая кожа в свете ламп выглядела мокрой и блестящей. Лиза не двигалась, засмотревшись на эту красоту.

Перекатывающиеся мускулы ягуара. Плавные опасные движения хищника. Сталь вспотевших волос, торчащих ежиком. Никакой хромоты. Деймон…

Длинная тяжелая шпага порхала пушинкой. Он загонял противницу в угол, прижимал, обходил со стороны, бил наверняка, не щадя, не глядя, как на женщину. Бой есть бой.

И его красота завораживала. Только спустя несколько секунд Лиза вдруг поняла… Клинки были настоящие. И били так же.

Всплески алого расчертили белый костюм Медеи. Костюм тут же затягивался, но следы оставались. Ее выпады разбегались по смуглой коже ломаными черными паутинками, вспыхивали багровым и пропадали. Оставляли белую сеточку шрамов, тут же тающих и растворяющихся.

Бой был непростым. Как и оба противника. Но здесь ли было удивляться этому?.. Лиза тихонько отступила. И не заметила острого, как ее клинок, взгляда через прорези маски Медеи. Взгляда, прожигающего в спине Лизы дыру.

Девушка вышла в коридор, который погасил звуки за закрытой дверью. Мягко притушил их своей длинной ковровой дорожкой. Сжал в каменных объятиях и растворил. Лиза сглотнула, только сейчас поняв: видела ненужное. И, наверняка, запретное.

Кто косяк? Она — косяк. В общем, как всегда…

Ну и что? Девушка оглянулась по сторонам. Так… ждать или приниматься за работу? Тележку она не захватила, думала, все уже здесь. Вот растяпа… Только метелка для пыли в руках. Ну, хотя бы что-то. Итак, начнем, пожалуй, вот отсюда. Или оттуда? Или с дальней двери?

Ой… А если ее вызвали не для уборки, а на ковер? Отчитать по самое «не хочу»! Потом строгий выговор с лишением премии, все дела. А ей вообще-то полагается премия? Упс, не уточнила. А что теперь делать? Постою в уголочке… или… а что это у нас там…

Сказка про Синюю Бороду, блин.

Лиза толкнула крайнюю дверь. Дальше виднелись еще, но… Там не горели факелы. Царила темнота. Пугала и тянулась чем-то из своей черноты. Ох-ох, девочка, тебе бы успокоительного, так откуда ж здесь чему взяться.

Да, действительно?! Откуда взяться чему-то здесь? В месте, где вампиры ждут под дверями, оборотень воет в коридоре, а у хозяина лицо демона с древней фрески? Действительно, откуда…

Лиза вошла и замерла. Черт знает, в какой раз с первого момента в отеле. Замерла, всматриваясь в рыжие отсветы, играющие на нескольких… произведениях искусства, скрытых здесь. Несколько красивых и кажущихся очень древними светильников. Драпировка на стенах, тяжелая, красная с черным и золотыми нитями, вьющими причудливые узоры.

И они, стоящие у дальней стены.

Она любила бывать в музеях. Но в серьезных оказывалась пару раз, в столице. Но все равно сразу, как увидела, поняла: это настоящее искусство, подлинное, старое. И даже чуть расстроилась, поняв простую вещь.

Каждое из них изображало женщину. Разную.

Бюсты. Темная бронза египтянки с ровным каре волос и подведенными глазами. Светлый мрамор гречанки, волоокой, с едва волнистыми волосами, убранными на затылок.

Полотна. Мягкое сфумато картины Возрождения, с черно-прекрасной красавицей-итальянкой. Этюд работы явно какого-то известного француза, парой тонких штрихов сделавшего живой смеющуюся француженку. Рыже-золотистая коса настоящей русской красавицы, выписанной маслом, любовно и мягко.