Соннасарнова. Элит - Эл Моргот

отметил, что его слова не пропали втуне: повелитель теней был закутан в длинную исчерна-фиолетовую мантию, полы которой клубились черным туманом. Его голову, подобно короне, венчал черный обсидиановый обруч шириной с палец, усыпанный аметистами и черными алмазами. В руке он держал единственный знакомый Фире предмет — трость.

Ощутив постороннее присутствие, женщина подняла голову и медленно обернулась. Ее облик ничуть не изменился за тысячи лет. Фира узнал ту девочку с испуганными глазами, которую он случайно увидел в воспоминаниях Тейна. Только теперь черты ее лица обрели жесткость, утратили подвижность и живость. Казалось, каменное изваяние, лишенное жизни, смотрит на них. И только в голубых глазах навек осколком льда застыла ненависть.

— Здравствуй, Ферсаат.

Девушка словно оцепенела. Наконец, в голубых глазах мелькнуло удивление, тут же сменившееся злорадным ликованием.

— Тейн, — прошипела она, обнажая в улыбке ряд белоснежных идеально ровных зубов.

В следующую секунду, одним неуловимым движением, она вскочила на ноги и бросилась вперед. Ее черный плащ взметнулся, подобно крыльям ночи.

А затем, на секунду, она застыла, будто натолкнулась на невидимую преграду. Но лишь на секунду, через мгновение набросившись на повелителя теней.

Ее руки, с длинными когтями, похожие на лапы хищной птицы, были готовы впиться в горло Тейна, разодрать ему грудь и вырвать сердце, разорвать его в клочья. Алкайдэ даже не попытался уклониться от удара. Ее когти, полоснув наотмашь, разорвали мантию, добираясь до плоти.

Но рука остановилась, будто увязнув в паутине. Красные нити, эфемерные и невидимые обычному зрению, окутывали девушку, обездвиживая и заставляя яростно биться, словно пойманную в паутину добычу.

— Я бы хотел поговорить с тобой, — сказал Тейн, не обращая внимания на сочащуюся кровь.

— Вот как? Интересно, о чем же? О том, как предал меня, эврар? — голос ее, несмотря на ледяную ненависть, оставался нежным и мелодичным. Казалось, это был голос ангела, ибо демон не мог обладать им.

— Да, я хотел бы поговорить об этом.

Ее лицо неожиданно исказилось, как от боли.

— Ты даже не отрицаешь?!

— Я не предавал тебя, — Тейн посмотрел ей прямо в голубые глаза. — Спаси я тебя тогда, и тебе вечность томиться в самых страшных витках Спирали Нави. Я не мог пожертвовать твоей вечностью ради недолгой человеческой жизни вместе со мной.

Ферсаат замерла.

— С какой стати мне верить тебе?

Но Тейн словно не слышал ее.

И в этот момент Фира понял, что зря не отрепетировал речь с Тейном заранее.

Однако тот продолжил:

— Я не смею просить прощения у тебя. — Он вскинул голову, и глаза его горели таким отчаянием, какого ей никогда не приходилось видеть. Он продолжал, сбивчиво и торопливо, словно боясь, что его перебьют.

— Я успел спасти тебя несколько раз, прежде чем они посягнули на твое посмертие. Люди не живут вечно. Как мог я обречь тебя… Я дошел до самого Владыки. Я молил его позволить мне провести с тобой лишь одну жизнь. Всего одну человеческую жизнь! Но даже в этом мне было отказано.

Алкайдэ рухнул на колени. Кровь, пропитавшая его одежду, каплями стекала на каменный пол, но он не замечал этого. Он смотрел на Ферсаат. Тьма заливала его глаза. Отчаяние, черное и жгучее, не знавшее выхода тысячелетиями, чернотой заполняло его взор. И наконец, словно прорвав невидимую преграду, жидкая чернота одинокой слезой проложила себе путь по его щеке.

Ферсаат молчала. Целую вечность ненавидела она того, кто сейчас стоял перед ней на коленях. Целую вечность мечтала она уничтожить того, кого любила когда-то больше жизни. Целую вечность молила она Анубиса ниспослать справедливое возмездие предавшему ее. Минуту назад она была готова растерзать, разорвать в клочья служителя Нави. Минуту назад она думала, что боги мертвых наконец услышали ее мольбы.

Но теперь. Сейчас… Сейчас гордец, с которым даже боги не могли сладить, покорно стоял перед ней на коленях. Сейчас повелитель теней не был псом Нави, беспрекословно исполняющим волю своих хозяев. Сейчас она не могла убить его. И не потому что ее надежно удерживала паутина красных нитей.

У нее не было ни единого повода верить ему. И все же она поверила. Сразу и навсегда…

Безвольно повиснув на нитях, она обмякла, утратив свою воинственность.

— Тейн…

И впервые за целую вечность в голосе, произнесшем имя проклятого повелителя теней, больше не было ненависти…

Нити, связывающие Ферсаат, растворились. Фира больше не удерживал ее.

Та упала бы на пол, если бы Тейн не подхватил ее на руки. Глядя в ее глаза, ставшие теплыми, как когда-то, и исполненные прежним доверием, которого, как думал Алкайдэ, он лишился навсегда, он видел, как силы покидают ее. Ненависть, питавшая ее все это время, исчезла, бесследно растворившись в позабытой нежности. И вместе с ней из нее, капля за каплей, уходила жизнь.

— Подожди! — воскликнул Фира, подбегая и падая на колени рядом с ней. — Скажи мне, где находится Солнечный цилиндр фараона! Ты знаешь?!

— Цилиндр… моего отца? — Ферсаат с трудном могла переключиться на что-то, кроме Тейна.

— Пожалуйста, это очень важно! — искренне произнес Кэйн.

— Тогда… смотри.

Фире показалось, что голубые глаза, в которые он смотрит, вдруг стали его. Это заняло всего мгновение, вспышка света, и он увидел ее глазами, увидел небо Египта, и алую, точно кровь, пирамиду.

— Спасибо, — произнес он.

Голубые глаза, из которых вместе с этим последним ее усилием, ушел остаток сил, угасали. Взгляд их снова сфокусировался на повелителе теней.

— Тейн… — едва слышно прошептала Ферсаат. — Я… прощаю… тебя…

Ее рука, тонкая и изящная, словно высеченная из слоновой кости, прекрасная ручка принцессы Египта, очень нежно коснулась его щеки, отерев очередную черную слезу, медленно катившуюся по ней. А потом безвольно и безжизненно упала, разжавшись, в пыль, толстым слоем покрывающую пол. В ней не осталось жизни.

Алкайдэ не проронил ни звука. Ни слова не слетело с плотно сжатых уст повелителя теней. Он лишь прижал к себе хрупкое тело. Последняя слеза, наполненная тьмой, скатилась по его щеке и упала ей на лицо. А потом… Потом тело ее, словно легким саваном, окутало нежное свечение. Свет становился все ярче, пока не стал нестерпимо резать глаза. Фира зажмурился. А когда снова взглянул на Тейна, его руки были пусты. От Ферсаат, прекрасной принцессы великой страны, не осталось даже праха.

— Теперь она свободна, — еле слышно произнес Тейн.

Больше им нечего было делать в старинном храме. Тени поглотили их. А когда расступились, Фира вновь стоял посреди собственной гостиной. А на полу у его ног без сознания лежал Алкайдэ. Его темная кровь медленно растекалась по мраморному полу…

***