Девятое зеркало - Елена Александровна Романова

плечо: — Теперь пойдем потренируемся немного.

Закрыла глаза, посылая Алему мысленный приказ и не разрывая связь между нами.

Ашарес был бы счастлив, если бы я все-таки пошла спать, дав ему возможность проследить за ходом сражения, которое развернулось у самого входа в Железный дворец. Но я ликовала, понимая, что досаждаю ему и мешаю его планам. А еще, я хотела сотворить то, что не пристало юным человеческим девам — избавиться от бессмертного.

На тренировочной площадке он откровенно скучал.

— Хочу пострелять из лука по мишеням, — огорошила я его.

Он молча принес лук и стрелы, которые собрался выдавать мне по одной, стоя у моего плеча. Разумеется, он понимал, что я могу покалечить его, но с покорностью протянул мне крагу и лучную перчатку, чтобы тетива не поранила мне руку.

— Хват осуществляем тремя пальцами, — сказал бессмертный, когда я положила стрелу на тетиву.

Нахмурившись, я прицелилась в мишень.

— Ты и правда отрезал бы мне нос или ухо, Ашарес?

— Прошу простить, госпожа, но я должен был привезти вас во дворец.

Значит, да.

Я отпустила тетиву, наблюдая, как стрела вонзается в мишень. Когда я протянула руку, Ашарес покорно вложил в нее очередную стрелу.

— Как думаешь, Акар огорчился бы, увидев меня без уха?

— Я думаю, он убьет меня даже за то, что я посмел вас ударить, — заявил бессмертный.

Стрела сорвалась — я промазала. Повернула голову.

— Убьет?

— Да, — без капли страха заявил Ашарес. — Вряд ли это получится скрыть, — он взглянул на мой нос, который, наверно, был еще опухшим. — Я буду благодарен, если моя смерть будет быстрой.

— Но ты же бессмертный, — я получила новую стрелу и опять прицелилась.

— Это значит, что я не умру от болезней и старости, и мои раны заживут быстрее, чем у любого другого человека. Но убить меня можно.

— Тогда знай, что я не желаю тебе смерти, — я резко повернулась и выпустила стрелу Ашаресу в бок.

Он отшатнулся, но даже вида не подал, что ему больно.

Я успела выхватить еще одну стрелу, которую он уже приготовил для меня, и выстрелила ему в плечо. На удивление, он не упал, а лишь попятился назад, поджимая верхнюю губу.

— Глупая выходка, — прохрипел он, обламывая древко.

А затем залепил мне пощечину, от которой зазвенело в ушах.

Мы сцепились, и я пальцами вдавила наконечник глубже ему в плечо, отчего бессмертный, наконец, зарычал от боли и треснул меня снова, да так, что брызнула кровь. И я тоже ударила, крепко сжав кулак, раздирая костяшки пальцев о его челюсть и зубы. Ну, куда уж мне против воина, да еще и драгманца, который обладал бессмертием? Разумеется, он отцепил меня от себя и швырнул на пол. И я покатилась кубарем, сдирая кожу о мелкие камни, которые валялись всюду.

— Зачем было делать это? — заворчал Ашарес, приваливаясь вдруг на стойку.

Его дублет почернел от крови.

Он схватился было за меч, который висел у него на поясе, пошатнулся, сделал два шага ко мне и безмолвно упал.

И когда я вздрогнула от глухого звука упавшего тела, когда стерла израненными пальцами кровь, бежавшую по щеке, я поняла, что у меня есть всего пара минут прежде, чем бессмертный очнется.

Я приблизилась к нему, замечая у него на бедре свой кинжал, который он отнял в замке, выхватила его и рванула в библиотеку.

Времени было слишком мало, поэтому я разбила стекло рамы рукоятью кинжала и, забрав карту Пустоши, сунула ее за пазуху.

Алем был уже близко, я чувствовала, как он спешит. Я даже слышала биение его сердца — особенно сильное, когда я взобралась на окно, чтобы прыгнуть вниз из башни библиотеки.

— Стойте! — этот крик был криком отчаяния, впервые так явственно прозвучавшем в голосе Ашареса.

Я лишь мельком оглянулась на бессмертного, замечая, что он бросился ко мне с таким мученическим выражением лица, будто за мой побег его ждала кара пострашнее смерти.

Не дожидаясь больше, я прыгнула вниз, зная, что Алем подхватит вовремя.

Глава 23

Когда я снова открыла глаза, меня ослепил свет золотистого теплого солнца.

Кровь засохла на лице и стянулась коркой. Оторвав голову от спины Алема, я взглянула за горизонт, откуда, наконец, появилось светило.

Остался всего один день.

Сегодня в полночь все решится.

— Алем, в Замок! — приказала я кондору, прижимаясь к нему щекой.

Я знала, что он не предаст. Он также верен и предан, как и лесной король.

«Твоя любовь — преданность животного, собачий инстинкт, Дерион».

«Эмора оставила в нем слишком много от зверя».

Еще несколько минут назад я бы приказала отвезти меня в Алмазный дворец, но сейчас я не желала терять ни секунды. Время ускользало так быстро, что я боялась не успеть получить ответы на все вопросы.

Мы летели над облаками. Ветер трепал мою одежду и волосы. Вытягивая руку, я ловила его израненными пальцами.

Небо стремительно светлело.

Наконец, Алем приземлился во внутреннем дворе замка, и я сползла с его спины, трясясь от холода и усталости.

— Подожди здесь, — я прижалась к нему, а затем бросилась в дом.

Замок был мертв — Бороган спал. Все камины были потушены.

Я впервые была благодарна тому, что с восьми лет работала горничной в доме архитектора Энталя и уж топить камины умела на славу, даже если поленьев оставалось не так много. Когда огонь разгорелся, я упала на колени перед ним, согревая озябшие руки.

— Прости Бороган, но я не смогла принести Светоч, — сказала, слушая, как трещит пламя. — Но я знаю про Сирин.

Бороган молчал, и я вспылила:

— Почему ты не отвечаешь мне? — схватилась за голову, запуская пальцы в волосы. — Сегодня ночью мы с Ха-шииром умрем! Ты снова останешься без пищи, но теперь Акар будет еще более жестоким, слышишь? И у него душа этой девушки, понимаешь? Теперь он сможет найти последнее созданное богиней Зеркало!

«Ты нашла ключ…»

Я резко отпрянула от огня.

— Что?

«Войди…»

Вскочив на ноги, я бросилась к покоям Эморы и встала, как вкопанная, увидев, что двери приоткрыты, а из-за них выбивается золотистое сияние, проникнутое магией. Сердце у меня пропустило пару ударов.

Я медленно приблизилась и скользнула за дверь, зажмурившись из-за света. Но едва я вошла, он моментально потух.

Я стояла на входе в спальню, которую совершенно не затронуло время. Даже книга, распахнутая на туалетном столике, лежала так, будто хозяйка ее только что сюда положила. Здесь пахло сладким парфюмом и шоколадом. Огромная кровать была расправлена и измята,