( Не)служебный роман - Лана Мур

и прочие незнакомые слова. Как они только друг друга понимают — женщины.

Я смотрел, как мягкие губы приминаются, касаясь края стакана, как они складываются трубочкой, втягивая коричневый ручеек, как под тонкой, почти прозрачной кожей двигается горло, и поймал слишком цепкий, слишком внимательный взгляд Кристы.

Неужели ревнует?

Грудь распирало от ликования. Никогда еще ни одна женщина меня не ревновала. Вот значит, как надо было поступать! Флиртовать и дарить подарки одной на глазах у другой, и тогда эти самки будут драться, чтобы только я обратил на них внимание.

Но Кристе уже поздно. Я не забыл, как грубо она меня отшила, когда пытался за ней ухаживать и хотел поцеловать на корпоративе.

Да, тогда я решил попробовать быть таким же наглым, как все остальные мужики. Таким же хамом, таким же былом, хватающим девок за все, что попадется под руку. Тогда она отвесила мне чувствительную пощечину — первую в мой жизни — и послала… в общем, предложила стать гомосексуалистом.

Конечно, от всегда тихого и скромного компьютерщика никто не ожидал такой прыти. Я сам загнал себя в эти рамки скромности и деликатности, и теперь вся надежда на Марину. У нее нет обо мне сформировавшегося мнения, и она не станет распускать руки.

Та пощечина стала для меня полной неожиданностью, и я не хотел повторения. Даже мама ни разу не поднимала на меня руку, а тут какая-то дрянь посмела ударить всего лишь за то, что хотел поцеловать. Да, грубо, да, нагло, но им же это нравится?

Мама всегда говорила, что у такого хорошего мальчика отбоя не будет от девочек, и я очень старался оставаться хорошим. Никогда никого не обижал, ни с кем не дрался, а если кто-то обижал меня, то мама всегда заступалась и выговаривала родителям обидчика так, что он вынужден был извиняться. Она заставила меня поверить в торжество справедливости, и вот сейчас я за это расплачиваюсь, потому что все те нахалы уже с девушками, у них семьи, дети, а на меня, как никто не обращал внимания, так и не обращает.

— Пойдемте, обсудим все это, — прервал мои размышления голос Марины.

Прихватив кофе, она поднялась, и в груди у меня потеплело — Марина приняла мои ухаживания, взяла кофе. Значит, дала мне зеленый свет, и сегодня она будет моей. Ведь все знают, что бывает после кофе, и я, заранее представляя как это будет, взглядом ощупывал ее фигурку, скрытую под мешковатой кофточкой, но зато голые руки притягивали внимание своей хрупкостью.

Остальные девчонки тоже поднялись, и я поймал полный ненависти и зависти взгляд Кристы. Так ей и надо, пусть видит, что есть женщины, способные оценить искренние отношения.

Грудь распирало от ликования, и я едва не вприпрыжку вернулся к себе. Нетерпелось, чтобы поскорее наступил вечер. Лишь бы Зимин не вернулся и опять не увел ее.

***

Наконец-то этот нескончаемый день подошел к концу. Даже обычно занятые только собой мужики заметили мое воодушевление.

— Смотрите, как торопится Серега. Не иначе, супруга приготовила романтический ужин, — глумливо заметил один.

— Обязательно, и со свечами, — широко улыбнулся я, а мои, так называемые коллеги, онемели.

Я же действительно представлял ужин с Мариной. Как она выходит ко мне в чем-то очень тонком, очень прозрачном, я даже не мог как следует представить это что-то. Угощает чем-то очень вкусным. Например, запечённой уточкой. Достанет итальянское вино. Сладкое или полусладкое, как любят все женщины. Свечи, хрусталь. Может, купить цветов для антуража?

Глава 55. Сергей. Шоколадка

Но я не знаю какие она любит. А вдруг у нее аллергия на цветы? Да и все равно запах еды забьет их аромат, а в темноте уже не будет видно. К тому же, если вместе пойдем с работы, то как я оставлю ее одну? Нет, не буду покупать. А еще надо бы вспомнить правила этикета, которые я учил, когда я по глупости думал, что девушки любят галантных парней, а не тупых, как и сами они, быдловатых нахалов. У Марины нет машины, значит, придется ехать на такси. На какое сиденье сесть мне? Переднее, заднее? Если на заднее, не подумает ли, что хочу начать к ней приставать прямо в машине7 Я бы не против, но нельзя. Я ведь не какой-то легкомысленный бабник. У меня самые серьезные намерения. Она должна это понять своей женской интуицией.

А вот меня интуиция подвела — когда подошел к кабинету Марины, он уже был пуст. Наверное, она тоже не хотела попадаться на глаза Зимину и поспешила уйти, пока он не вернулся.

В груди сразу потеплело оттого, что Марина старается избегать навязанных ей отношений. Значит, я в ней не ошибся. А кроме того, отпали ненужные расходы на такси, но встал вопрос — с чем же к ней прийти, ведь не с пустыми же руками?

Была ведь какая-то хорошая идея…

Точно! Шоколадка! Грамм на двести. Увидев ее, Марина точно поймет, что у меня самые серьезные намерения. Как же хорошо, что еще не все женщины стали продажными шкурами.

Забежав в ближайший супермаркет и засовывая в рюкзак огромную плитку шоколада с ликером, по крайней мере на обертке он нарисован, я в прекрасном настроении спешил к дому Марины.

Как ей должно быть одиноко в пустой квартире. Я представлял как удивленно распахнутся ее светлые глаза, как приоткроются и округляться пухлые нежные губы, а потом, когда узнает меня, на лице появится счастливая улыбка. Наверное, Марина скажет, как хорошо, что я пришел, задержит взгляд на шоколадке и смутится, ведь мы еще так мало знакомы.

Я так замечтался, что не заметил, как оказался у знакомого дома и нажал кнопку звонка у калитки.

— Куда? — протрещал невидимый голос.

Я назвал номер квартиры Марины. Хорошо иметь доступ ко всему железу в компании.

— Минуту — все тот же потрескивающий голос, сменившийся шебуршанием. Видимо, охранник связывался с Мариной.

Похоже, сюрприза не получится. Жаль, конечно, но, быть может, пока я иду до квартиры, Марина успеет переодеться. О чем же с ней говорить?

Я судорожно рылся в памяти в поисках интересной темы, но пронзительный писк и негромкий щелчок известили о том, что калитка открыта.

Ладони моментально вспотели и я вытер их о брюки.

Совсем скоро я увижу Марину. Смогу ее обнять, возможно, и поцеловать.

Хотя, наверное, соблюдая условности, она предложит чаю.

Шоколад!

Вспомнил и я и, сняв рюкзак, отыскал плитку.

А может, так будет рада меня видеть,