Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера - Аксель Гильден

Я решил проверить, действительно ли в Корее везде натыканы микрофоны, о чем предупреждали наши службы. И вот на следующий день после нашего приезда я в лифте гостиницы с фальшиво-простодушным видом обратился к своему коллеге-кубинцу: «Знаешь что? Мне бы очень хотелось почитать произведения Ким Ир Сена на испанском. Наверное, это очень интересно. Увы, на Кубе их не найти. Жаль, правда?» После этого мы отправились на торжественный ужин, устраивавшийся в честь Команданте. По возвращении нас ждал сюрприз: все члены кубинской делегации нашли на своих кроватях полное собрание сочинений Ким Ир Сена на испанском языке. Микрофоны в лифте явно работали хорошо…

В ту ночь я в первый и последний раз в жизни увидел Фиделя пьяным. Начальник эскорта попросил меня подежурить перед дверью президентских апартаментов, объявив, что к Команданте зайдет Хуанита. Как я уже говорил, полковник кубинской разведки Хуана Вера, Хуанита, как ее называли, была в то время не просто переводчицей Фиделя: она также была его любовницей. Действительно, через некоторое время она постучалась в дверь апартаментов, где пробыла два или три часа, после чего вернулась в свой номер. Еще через некоторое время Команданте, который всегда ложился поздно, приоткрыл дверь. Тут же я встал с кресла, чтобы узнать, что он хочет. Но, высунув голову в щель двери, он тут же в испуге отшатнулся.

– Санчес, – спросил он шепотом, как если бы мы находились в заколдованном замке, – кто эти двое перед моей дверью?

Я тут же понял, что у него заплетается язык. По всей очевидности, он пропустил много стаканчиков виски «Чивас Ригал» из стоявшей на столике бутылки.

– Э-э, Команданте, там никого нет…

– Как это нет? Вон они! Кто это?

Я понял, что Фидель указывает на наше отражение в огромном зеркале, занимавшем всю стену напротив двери апартаментов!

– Команданте, там никого нет: это просто наше отражение в зеркале.

– А, ну ладно… Слушай, я никак не могу заснуть на этом чертовом матрасе – он слишком жесткий.

Надо сказать, что обычно Фидель путешествовал за границу со своей собственной кроватью, большой, деревянной, которую мы привозили из Гаваны, собирали и устанавливали там, где он останавливался на ночь, стараясь ставить его тапочки справа. Но по причине, которой я уже не помню, в этот раз кровать осталась на Кубе.

– Оставайтесь здесь, Команданте, я постараюсь найти матрас помягче.

– Тогда я пойду с тобой, – ответил он.

И вот я отправился в ночной поход за матрасом, в сопровождении Фиделя, одетого в небесно-голубую пижаму и сильно нетрезвого. Самым простым вариантом было отдать ему мой собственный матрас, поэтому мы отправились в мой номер, где взвалили вожделенный предмет себе на плечи. Когда мы пошли по коридору обратно, я поймал себя на мысли, что приказываю Команданте революции: «Осторожно! Правее! Ай! Нет, левее! Теперь вертикально, иначе он не пролезет в дверь». Если северокорейцы действительно снимают и пишут все, значит, где-то в секретных архивах Пхеньяна дремлет кинолента, достойная Чарли Чаплина…

По возвращении в апартаменты Фидель заставил меня еще час просидеть с ним, чтобы поговорить (следует помнить: «поговорить» с ним означает, что говорить будет он один) и поделиться своими впечатлениями от поездки. «Дисциплина у корейцев великолепная», – восхищенно говорил он, не догадываясь, что население «дрессируют» ударами дубинок. Заметил ли он страдания корейцев? Возможно, что нет, потому что Фидель, существо до предела эгоцентричное, не способен ни поставить себя на чужое место, ни понять чувства другого человека. Вместо всего этого он вспоминал гигантскую статую Ким Ир Сена, которая произвела на него сильное впечатление, как и на всех членов кубинской делегации. Если не считать этих двух фактов, Фидель, как мне кажется, был не в восторге от корейской системы и от Кима. Например, он ни слова не сказал об их экономической модели, из которой, по правде говоря, заимствовать было нечего.

Конечно, Команданте уважал Ким Ир Сена за его боевые подвиги, за участие в движении Сопротивления японской оккупации в 1930-х годах. Конечно, он уважал его за то, как тот пришел к власти, и лучше, чем кто бы то ни было, понимал, насколько прочно северокорейский «Великий вождь» эту власть удерживает. Но я убежден, что мой экс-патрон отрицательно относился к безумному культу личности в Северной Корее. Разумеется, на Кубе существует культ личности Фиделя, и глупо поступают его поклонники, пытаясь это отрицать. Но все это в меньших масштабах и в более тонких и скромных формах: ни гигантских статуй, ни огромных портретов на улицах, правда, есть таблички с изречениями Лидера максимо на обочинах. Да, и не забыть бы еще его фотографии в каждом доме, которые позволяют проверить, насколько жильцы разделяют идеи революции. Наконец, Фидель ясно видел, что как политик и в интеллектуальном плане превосходит своего корейского коллегу, ибо очевидно, что за пределами Северной Кореи никто не пошел бы за Ким Ир Сеном. А вот влияние Фиделя в тот момент было огромным, и не только в Латинской Америке, но и во всем остальном мире.

* * *

Позднее, в сентябре того же 1986 года, мой путь – то есть путь Фиделя – пересекся с путем другого диктатора: Муамара аль-Каддафи. Произошло это в Хараре, столице Зимбабве, где проходила 8-я встреча глав неприсоединившихся государств. Атмосфера была наэлектризованной, прежде всего из-за разногласий внутри самой организации, а также из-за крайне взрывоопасной ситуации в регионе: в нескольких сотнях километров от Зимбабве – ставшей независимой совсем недавно (в 1980 году) – бушевала гражданская война в Анголе, где марксистское правительство, поддерживаемое тридцатью тысячами кубинских солдат, отражало атаки прозападных мятежников, поддерживаемых расистским режимом Южно-Африканской Республики.

Я прилетел в Хараре за три недели до Фиделя в компании всей команды «первопроходцев», в задачу которой входила подготовка к приезду Команданте. В состав возглавляемой министром внутренних дел Хосе Абрантесом авансады (передовой группы) входили еще трое телохранителей, врач из личной медицинской команды Фиделя, специалист по логистике (ему было поручено заниматься транспортом), специалист технического отдела и сотрудник службы протокола. На меня было возложено решение всех вопросов, связанных с безопасностью: подбор надежных мест проживания, проверка маршрутов, по которым будет ездить Фидель, оценка возможных пробелов в мерах безопасности, намеченных зимбабвийскими властями.

Едва я приземлился в зимбабвийской столице, как получил тревожную информацию: в Зимбабве направляется южноафриканская диверсионная группа, чтобы убить Фиделя Кастро.

Авансада тут же объявила красный уровень тревоги. Это, в частности, означало, что кубинские МиГи, дислоцированные в Анголе, были тотчас приведены в состояние боевой готовности на все время встречи глав государств. Другое ближайшее последствие: Гавана решила усилить эскорт, которому предстояло стать очень многочисленным к приезду Фиделя: практически весь личный состав его ближней охраны, а это тридцать телохранителей, а к ним на подмогу прислали подкрепление из числа бойцов войск спецназначения, снайперов, саперов, всего сто человек дополнительно. Эта поездка в Хараре осталась в анналах истории: никогда еще столько охранников не было мобилизовано для сопровождения главы государства при его зарубежном визите.