Закон маятника - Вероника Вереск

Возможно, звонок кого-нибудь другого остался бы без ответа, но, прочитав на дисплее «Алла», я нажала кнопочку «Принять вызов». И сразу же окунулась в бурлящий водоворот эмоций.

– Нет, ты только полюбуйся, что он творит! – без всяких предисловий начала подружка. В ее голосе было столько децибел, что слышать могла не только я, но и все посетители кафе. – Посмотри на этого прохвоста неблагодарного! Совести ни в одном глазу.

– Как я тебе посмотрю, – попыталась я успокоить не в меру разошедшуюся Аллочку. – У нас же телефонная связь, а не видео. Что Виктор такого натворил?

– Да при чем тут Виктор, дери его за ногу! Это Николай, подзащитный хренов. Да-да, слушай, это я про тебя. Ты глаза-то бесстыжие не отводи. И не вздумай оттуда сигать, я тебе еще не все сказала!

– Давай все по порядку. Что случилось с Николаем? Откуда он прыгать собрался? У него же все налаживается: дело пересматривают, еще немного, и судимость признают незаконной. Или он у тебя на даче угорел? Говорят, смола каких-то деревьев воздействует на психику, или если полированную мебель употребить на дрова…

– Да какие там дрова, – Алла перешла на торопливый шепот. – Про Полину свою ненаглядную узнал и тронулся, не иначе. Говорит, незачем было нам во всем этом копаться. Типа, лучше бы он умер, а она была бы счастлива с Андреем. Нет, ну каков рыцарь?! Я из кожи вон лезла, выгораживая его, ты чего только не натерпелась, а ему – как с гуся вода. Сидит на крыше, прыгать собрался. Меня уже не слушает, может, ты с ним поговоришь? Время надо потянуть, пока там внизу пожарные сетку разматывают. У тебя там ноутбук далеко? Телефон он не возьмет, даже подойти к себе не разрешает. Пока суд да дело, Витя добрался до рекламного монитора через улицу. Вместо роликов про всякую хрень будет тебя показывать. Поговоришь с этим Ромео неприкаянным, даже лучше, чем в личном порядке. Ты только со мной по скайпу свяжись, остальное гений мой компьютерный сделает. Да, Витенька?

– Это вы, конечно, молодцы, – даже расстроилась я. – Но я сейчас не в гостинице, а привычки таскать ноутбук с собой у меня нет. Может, все-таки по телефону попробуем?

– Извините, – раздался голос у меня за спиной. Обернувшись, я заметила молодую женщину в пиджаке с бейджиком «Анжела, администратор». – В скайп можно войти с моего компьютера, пойдемте ко мне в кабинет, это недалеко. Раз уж речь идет о жизни и смерти…

Бормоча слова благодарности, я поспешила за своей спасительницей. Алла в трубке тоже выкрикнула что-то восторженное, переходящее в цветистую ругань по адресу Николая.

Войти в скайп и связаться с Аллой оказалось делом пары минут. Во весь экран появилось взволнованное лицо подружки. Без косметики, растрепанная, в наспех наброшенном палантине. Затем вместо нее я увидела драматичное и душераздирающее зрелище. Крыша какого-то торгового центра, почти на самом краю худенькая фигура Николая, которая кажется еще более жалкой, чем в прошлую встречу. От рокового шага его отделяет всего несколько метров. А учитывая, что при таком холоде крыша сделалась скользкой, будто ледяная горка, да еще и ветер, трепавший его волосы и одежду… Надо срочно действовать.

– Привет! – заговорила я, улыбаясь как можно дружелюбнее. – У меня для тебя хорошие новости: тебя собираются реабилитировать. Даже, возможно, получишь компенсацию на восстановление здоровья. Только эта крыша не самое лучшее место для прогулок – холод, ветер, да и свалиться недолго.

– Вам все это шутки! – истерически выкрикнул Николай, к счастью, не делая попыток приблизиться к самому краю. – Я же просил: не надо ничего делать! Все произошло по моей вине и ни по чьей больше. Зачем мне жить, когда Андрей погиб, а Полина в тюрьме. Она же такая гордая, она не переживет такого позора.

– Еще как не переживет! – подхватила я. – Если тебе наплевать на труд Аллы и на мой, так хотя бы о любимой женщине подумай. Она страдает не только от унижений и страха: ей там холодно и кормят в таких заведениях не по ресторанному меню. А в ее положении, наоборот, требуется усиленное питание, не говоря уже о моральной поддержке. И ни от кого, кроме тебя, она не сможет это получить.

– В каком еще положении? – переспросил Николай уже более заинтересованным голосом. – Это же все из-за меня! Она со мной и разговаривать не захочет.

– В положении она, значит, беременна, на четвертом месяце! – рявкнула я. – Рожать будет в казенной палате, а потом выйдет никому на свете не нужная, не говоря уже о ребенке! Если ты не в курсе, то все ее банковские счета арестованы, а квартира конфискована.

– Полина… Ребенок… Господи… – простонал Николай, согнувшись и закрыв лицо руками. – Это ребенок Андрея?

– Это ребенок Полины в первую очередь! И если ты сейчас превратишься в лепешку на асфальте или забьешься в угол и там тихо подохнешь, то ничем им не поможешь! А теперь, пока сюда не приехали санитары из психушки, быстренько спускайся и начинай заниматься делом. И в первую очередь своим здоровьем! Хватит уже себя жалеть, тебе и без того есть чем заняться.

Николай выпрямился, убрал руки с лица и посмотрел в мою сторону. Затем застегнул куртку, пригладил волосы и спросил:

– А что ей принести? Наверно, туда не все можно передать…

– Вот у Аллы и спросишь, они с Виктором по твоей милости уже сколько времени на этой же крыше мерзнут. Одним словом, или ты прямо сейчас берешь себя в руки, или на похороны слюнтяя и тряпки я не приду, так и знай! Все, конец связи.

Экран потемнел, а затем я снова увидела Аллу.

– Ну, ты и выдала! – восторженно прошептала она, вынимая изо рта сигарету – интересно, которую за последнее время. – Не знала за тобой таких талантов. Прямо, блин, психолог.

– Блин – это хорошо, – подхватил появившийся «в кадре» Виктор. – А есть?

– У меня – да чтоб блинов не было? – расплылась в улыбке подружка. – И ты тоже, как вернешься в Москву, сразу ко мне. У тебя же двойная победа, вот и отметим как следует.

Неизвестно как я оказалась за рулем старых, раздолбанных «жигулей». Я прекрасно понимала, что транспортное средство – не мое! – находится на последней стадии издыхания, но вместе с тем знала, что должна поторопиться. Если я не успею, с кем-то из моих близких произойдет нечто ужасное. Темный еловый лес, мелькавший по обе стороны дороги, вдруг превратился в туннель, а затем в омерзительное грязное болото, тянувшееся до самого горизонта. Непонятно как, но я продолжала ехать по нему, не проваливаясь и почти не снижая скорости. Главное – цель, а она у меня благородная. Кто и когда сказал мне это? Впрочем, не так важно. Надо спешить, пока меня не опередили.

Но тут перед машиной прямо из воздуха возникло что-то похожее на куст. Приглядевшись, я увидела, что это человеческие руки, тянувшиеся прямо из бурлящей черной жижи. Каждая из них что-то держала, вцепившись, будто в спасительную соломинку. Мощная мужская рука потрясала потертой кожаной папкой, из которой торчали листы кальки с еле заметными синими линиями; изящная дамская ручка с кроваво-красным маникюром отчаянно махала прозрачным файлом с компьютерной распечаткой. Судя по всему, это были какие-то финансовые документы. Гибкая конечность, принадлежавшая явно любителю восточных единоборств, выделывала замысловатые фигуры, не выпуская скрепленных между собой желтоватых листов с еле различимым машинописным текстом. Я смогла прочитать лишь слова «товарищу» и «враги народа». Сухонькая старушечья лапка комкала страницу из школьной тетради в клеточку, попутно отмахиваясь от бледной пухлой ладошки, пытавшейся сунуть ей кипу рекламных листовок.