Черт из тихого омута - Галина Владимировна Романова

Она встала со скамейки и медленно побрела обратно к дому.

Нет, успокаивать себя было бы глупо. Ясно же как божий день, что вызывают ее из-за этого ублюдка. Если бы из-за соседских кур, то действовал бы местный участковый, а не областное управление. А в электричке никто ее адреса не спрашивал, да и про кражи что-то она ничего не слышала. Нет, это из-за убийства. Все из-за него! Даже с того света он достает ее своими гнусными смуглыми руками!

Вспомнив о его руках, Татьяна передернулась и, странное дело, почти сразу же успокоилась. Ненависть к нему — ныне покойному — ничуть не становилась меньше, но именно ненависть всегда помогала ей выживать. Татьяна выжила, ненавидя одноклассников, потом сокурсников, далее — сослуживцев. В моменты особенно острых приступов этого исступленного чувства она переставала быть женщиной, переставала быть просто человеком. Она становилась машиной. Холодной, бездушной, расчетливой. И ни разу не оступилась, выверяя каждый свой шаг. И здесь она тоже справится! Подумаешь, вызвали к следователю! Ну и что? Кто он такой, в конце концов? Наверняка — простой безусый пацан, скучающий над протоколами дознаний и день и ночь мечтающий о погонах и взятках в особо крупных размерах. Обвести вокруг пальца такого лоха ей ничего не стоит! Обвести и направить куда следует. Здесь уж она постарается, будьте уверены! Она им так мозги запудрит, что и через сто лет не поймут, кто прав, а кто виноват! Лишь бы только все пошло так, как ей нужно. А там уж она сориентируется по ходу. У нее еще есть время продумать все варианты и все возможные ходы отступлений. Вот только что она должна будет засвидетельствовать? Что именно?..

— Нас интересует буквально все. — Парень, которому и в самом деле было лишь немного за двадцать, смотрел на нее бесхитростным взглядом и ободряюще улыбался. — Понимаете, убийство соседа вашей матери…

— Он не был ее соседом! — осторожно вставила Татьяна. — Он там поселился совсем недавно. К тому же жили они на разных этажах. Разве это может считаться соседством?

— А почему нет? — Следователь недоуменно захлопал длинными, совсем не мужскими ресницами. — В одном же подъезде жили. Прожили рядом почти полгода. И, по имеющимся сведениям, поселился он там не без вашего участия.

— Как это?! — Ей показалось вдруг, что за шиворот ей швырнули горсть хрустящего снега.

Приятное, симпатичное лицо следователя исказилось до неузнаваемости и поплыло куда-то влево.

К такому переходу Татьяна совершенно не была готова. Первые пятнадцать минут беседы они топтались на одном месте, кружили вокруг темы нежелательного соседства и ни на сантиметр не сдвигались в сторону. Ей это казалось очень удобным и вполне безопасным. Ну, жил кто-то, девок водил, а в остальном никаких жалоб не поступало ни от ее матери, ни от ее соседки, проживающей дверь в дверь. Видела ли его она лично? Да, кажется, пару раз сталкивались у подъезда. И все? И все… Безупречная беседа, с точки зрения самой Татьяны. Безупречная и малоинформативная. А тут вдруг всплывает какое-то ее участие…

— Я не совсем понимаю, — она округлила глаза и, некрасиво дернув рукой, поправила выползшие из-за уха пряди волос. — Как это — он поселился не без моего участия? Что вы хотите этим сказать?!

— Только то, что сказал, — следователь источал добродушие, говорил мягко и без напора. — Квартирная хозяйка, в чьей квартире он жил, она ведь знакома вам?

— Марь Пална? Конечно! Я же выросла в этом доме. Она меня знала всю жизнь и…

— Понятно, — следователь премило улыбнулся, потянулся влево и еле слышно щелкнул тумблером чайника. — Сейчас чай будем с вами пить. Не откажете в компании?

— Спасибо, но…

Он сбивал ее с толку — этот добродушный малый. Он вполне мог оказаться не совсем таким, каким она себе его представляла: алчным, безмозглым карьеристом. Он мог оказаться тем самым змеем, что торопится свернуться на твоей груди кольцом, а потом выстрелить в тебя жалом или затянуть предательскую петлю на твоей шее.

Татьяна судорожно сглотнула и потянула книзу тесное горло нового шерстяного свитера. Боже, какое неудобство носить такую одежду! Как же их Перова носит, меняя почти ежедневно? Как выдерживает такое испытание ее хлипкая шейка? Татьяна едва не скрипнула зубами, вспомнив о ней. Вот уж воистину кому всегда везет в этой жизни, а почему, спрашивается?

— Так вот, небезызвестная вам Мария Павловна Невзорова в ответ на то, откуда в квартире, принадлежащей ей, взялся вышеназванный гражданин, вполне внятно ответила, что жильца, дескать, нашли ей вы! Представляете?

Следователь задвигал ящиками стола, извлек оттуда пару вполне приличных чашек, аккуратно уложил в каждую по пакетику чая и налил кипяток. При этом он очень внимательно посматривал на нее — Татьяну — и все так же продолжал благодушно улыбаться.

— Но это неправда! — вскричала Татьяна и с силой вцепилась в свою сумку. — Я представления не имею, кто это! Я даже никогда… Да как можно представить меня рядом с ним! Господи! Она совсем из ума выжила, что ли? У нас в подъезде больше половины квартир сдается. Престарелых родителей забрали к себе дети. Кто вот, как Марь Пална, уехал к родственникам в деревню, считая, что там более сытая жизнь. Я так не считаю, к примеру!.. Так если ей верить, то я заселила почти все пустующие квартиры? Так, что ли, получается?

Татьяна рассмеялась сухим неприятным смехом, без конца заправляя волосы за уши и совершенно не отдавая себе отчета в том, насколько непривлекательно она выглядит сейчас.

— А вы знаете, в ваших словах, пожалуй, есть рациональное зерно, — парень весело мотнул головой и задорно щелкнул пальцами. — Потому что минимум трое из шести жильцов, сдающих квартиры в вашем подъезде, обращались за помощью именно к вам. Не припоминаете?

Господи, ну конечно же, она давно поняла, о чем речь. Конечно, тут же прокляла и свое доброжелательное отношение к соседям, и желание прослыть доброй и отзывчивой, и рок, что сумел так гнусно воспользоваться ситуацией. Но не признаваться же в этом этому милому парню вот так, с бухты-барахты! Тем более что его милые манеры начали потихоньку ее настораживать и действовать на нервы.

— Ну, Татьяна Николаевна, не может такого быть. — Он пригубил чай и жестом указал ей на ее чашку: — Угощайтесь…

— Спасибо, — она осторожно приняла из его рук чашку и призадумалась.

А что она, собственно, потеряет, если признается? Допустим, милиции о ее интернетовских услугах уже все известно. Если она станет упираться, он может обратиться к ее начальству и настучать на нее. Может тогда влететь за то, что использовала служебное положение в личных целях. Нет, молчать не резон. Нужно выходить из этого пике…

— Кажется… Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, — она дернула губами, пытаясь выдавить улыбку, и тут же закрылась от него чашкой, отхлебывая чай. — Я и в самом деле помогала им размещать объявления через Интернет. Многие распечатывала, иногда не по одному разу и даже развешивала на досках объявлений. Кажется, с Марь Палной так и было. Да, точно. Она обратилась ко мне с просьбой, не помню точно когда…