Иного решения нет - Альберт Байкалов

– Ляль Илла иль Алла, ву Махомет расуль Алла, – зашевелились губы, запомнившие каждой мышцей движения при проговаривании этих слов, – нет Бога кроме Аллаха и Магомед пророк Божий…

Странно, что все-таки означает этот предмет для Шевади, принятый с огромным трепетом, не ускользнувшим от внимания Вахида? Пакет с деньгами не произвел такого эффекта, как четки.

Он перещупал каждое зернышко, посмотрел их на свет, ожидая увидеть знаки тайнописи, но, ничего не обнаружив, вернул их на место. Скользнув взглядом по корешкам книг в старинном шкафу, в основном на арабском, потянул за бронзовую ручку выдвижного ящика. В нем оказался фотоальбом. Распухший, в кожаном переплете, тяжелый. Вахид стал переворачивать страницы. Часть фотографий рассказывала о родственниках и даже далеких предках клана. Были здесь на пожелтевших снимках и горцы у древних стен какой-то крепости начала девятнадцатого века, групповые портреты, снимки детей. Неожиданно он наткнулся на фотографию самого Шевади Айдарова, совершающего хадж. Пролистав альбом до конца, снова вернулся в начало. Здесь был плохо сохранившийся снимок мужчины, очень похожего на Шевади. Решив, что это отец, он вернул альбом обратно и развернулся к выходу. На пороге комнаты, с трудом пряча злорадную улыбку, стоял Юша – средних лет чеченец одного с Вахидом роста.

– Саид знал, что вы дети шакалов, и сказал присмотреть за вами, – Юша отступил и взглядом показал следовать за ним. – Эти четки принадлежат великому имаму, прадеду Шевади. С ними он благословлял на войну с неверными наших гордых и непокорных предков еще двести лет назад. До этого времени они хранились в Эмиратах, у одного из потомков его рода, и ждали своего часа. Хаяри привез их ему, чтобы сила нашего народа вырвалась наружу в судный час. Сейчас ты осквернил своими…

Договорить ему Вахид не дал. Он как раз дошел до дверей, ведущих в зал. В это время Юша оказался на расстоянии вытянутой руки. Вахид, присев, схватил левой рукой запястье боевика, а правой двинул по тыльной стороне ладони, в которой был зажат направленный в него пистолет. Вырвавшись из руки, спусковая скоба все-таки зацепила палец, и прогремел выстрел. Джин с хрустом вывернул руку против часовой стрелки и припечатал Юша к полу. Загремела посуда и оконные стекла. Загудели между комнатами дощатые перегородки. Опустив ему на шейные позвонки ступню, Вахид повернулся к выходу.

В дверях уже появился силуэт спешившего на шум Шамана.

– Как ты смог выпустить его? – прошипел Джин.

– Он сказал, на минуту, – развел тот руками, – не могу же я идти с ним в туалет.

– А в окно глянуть трудно?! – вскипел Вахид. – Живо хватай тело. Если еще не умер, придавите и прячьте так, чтобы ни одна собака не нашла. По крайней мере еще пару дней.

Проследив за тем, как, взвалив Юшу на плечо, Шамиль направился выполнять приказание, Вахид взял стул, поставил его под тем местом, где в потолке зияло отверстие от пули. С минуту подумав, вышел на веранду. Среди нагромождений пустых ведер и банок, оставшихся после недавнего ремонта, отыскал ту, в которой осталось немного загустевшей белой массы. Скатав из нее шарик, вернулся в комнату и аккуратно залепил след. Поставив стул на место, собрал мелкий мусор. Забрал пистолет, открыл окна. После выстрела сильно пахло порохом. Когда наконец помещение проветрилось, вновь все вернул в исходное положение. Закрыв окна, оставил приоткрытыми форточки. На всякий случай. Неожиданно его осенило. С какой стати Шевади поручил следить за оставшимися в доме людьми? Неужели он опасался за деньги, которые передали накануне? Но тогда было намного легче ограбить Ахмеда еще у ямы, где готовился тайник. Он очень опасается, что его дом осмотрят. Почему?

Выглянул в окно. Иса продолжал сидеть у сарая, откуда было хорошо видно дорогу с кладбища. Снова вернулся в дом и стал лихорадочно шарить взглядом по находящимся здесь предметам. Осторожно проскользнул в комнату, где жила женщина. Низенький стол, кровать, старинный шифоньер. В углу трюмо. Приподнял край ковра. Ничего. Вернулся в комнату Шевади. Лежащий здесь ковер не полностью закрывал крашенный свежей краской пол. Неожиданно у шкафа он заметил едва различимые царапины. Было видно, что уже после ремонта, который закончился не больше двух-трех дней назад, шкаф несколько раз двигали. Он посмотрел на часы. Скоро должны все вернуться, а еще неизвестно, как дела у Шамана. Решив разобраться с тем, что находится под домом, позже, он направился во двор.

– Где Шамиль? – вполголоса спросил он обернувшегося на шум Ису. Лицо Батаева-младшего было серьезным и сосредоточенным. Он слышал выстрел и видел, как его брат вынес из дома труп бандита. Было ясно, что назревают серьезные события.

– Ушел по этой тропинке, – Иса показал взглядом в сторону дорожки, пересекающей сад.

Вахид направился следом. Сразу за садом, перемахнув через невысокое ограждение из камня, оказался на дороге, идущей вдоль окраины села. Огляделся. Цепочка следов в пыли вела в заросли густого кустарника. Углубившись в лес, осторожно окликнул Шамиля. Тишина. Медленно двинул дальше.

«Куда он его уволок?» – с тревогой подумал Вахид, остановившись на небольшой полянке и озираясь по сторонам.

Звук металла по каменистому грунту заставил насторожиться. Мягко ступая, он пошел в направлении зарослей орешника и вскоре оказался на краю глубокого оврага, почти не видимого сверху из-за обильно разросшейся по краям травы и кустарника.

Шамиль как ни в чем не бывало рыл яму.

Нестерова миновала фойе небольшой книготорговой компании лишь после того, как смогла дозвониться по установленному здесь телефону до Михаила Крымского. Его координаты дал сотрудник торгового представительства, о котором Татьяну проинформировали из «Центра». Уже немолодой, с неброской внешностью мужчина с простой русской фамилией Иванов потратил на это считаные минуты, после чего они разошлись.

С его слов, Крымский – уехавший из России в середине девяностых по программе «Студент Сороса» выпускник физико-математического факультета МГУ, безуспешно проработав полгода в области прикладной математики, не оправдал надежд американских работодателей и теперь трудился обыкновенным программистом.

Не сказать, что дела Крымского продвигались плохо. Он прекрасно освоился в Америке, выучил язык, да и уровень его подготовки как программиста позволял вести относительно благополучный образ жизни. Любой русский на его месте только радовался бы. Однако Михаил, рассчитывающий в свое время на большее, не смог смириться с мыслью, что его способности оценены как средние, и искал любого способа проявить себя. Причем обязательным атрибутом реализации этих возможностей должно было стать увеличение доходов. Военная разведка оценила его умственные и другие способности по-своему, и уже на протяжении нескольких лет Крымский получал определенные суммы от своих соотечественников, выполняя различные мелкие поручения.

По легенде, придуманной все тем же Ивановым, Татьяна познакомилась с Крымским в одном из ночных клубов. Дружба была скреплена постелью.

Михаил оказался на голову ниже ее и поэтому, наверное, очень смутился.