Взрослая колыбельная - Юлия Шолох

— Катя, ты в порядке?

— Да-а…

— А так сразу и не скажешь, — пробормотала Белка в сторону.

— Тихо ты! Отойди. Не ты довела? — взъярилась обычно мирная Лелька.

— Это не она! — истерически крикнула я.

— Ладно, купол поставь и молчи!

Не знаю, что Лелька делала — только меня вдруг встряхнуло, будто несильный разряд тока по телу прошелся и тут же пропал.

— Все. Чаю заварить?

— Если несложно, а я пока с ней посижу.

Лелька ушла, а Белка снова опустилась рядом.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Боюсь, нет.

Я все еще всхлипывала, но уже не так горько. И слезы заканчивались, сменяясь покоем. Некоторые не заслуживают, чтобы ради них слезы лить! Ну вот, опять началось, полились ручьем.

Лелька уже и чай принесла, и посидела, тихо переговариваясь с Белкой, и ушла на занятия, в коридоре снова смолкли звуки, и только тогда слезы утихомирились и стало легче.

— На, выпей, лучше станет.

Просидевшая все это время в моей комнате Белка помогла подняться и протянула чашку. Чай уже остыл, отчего еще четче чувствовался состав — Лелька добавила успокоительной травки.

— Что случилось? — заглядывая в мою полупустую кружку, спустя пару минут спросила Белка. — С тобой сделали что-то плохое? Тебя принудили?

Истерический смешок. Принудили? Если бы все объяснялось так просто!

— Нет, никто не принуждал.

— Я могу помочь?

Я молча покачала головой.

— Ну ладно. Все наладится. Будет хорошо, — она неуверенно улыбнулась.

— Вечером я отправляюсь обратно в свой мир.

Наши челюсти отвалились одновременно. Она, видимо, не ожидала услышать ничего подобного, а я не ожидала, что так запросто проболтаюсь. Но чего уж там.

— Разве ты можешь попасть обратно? — засомневалась Белка.

— Обещай, что никому ни слова не расскажешь о том, что сейчас услышишь.

Она опустила глаза.

— Обещай, или ничего не скажу!

— Ну ладно, ладно! Обещаю.

— Волин сказал, да, могу.

— Кто?!

— Это он, Белка. Это Волин меня вызвал.

Она отвернулась, прикрывая глаза, как обреченная вечно видеть правду и не мочь ничего исправить. Типа я так и знала.

— Мне жаль. Ты с ним была вчера?

— Да. Но сегодня вдруг выяснилось, что жениться на мне, как ты и предупреждала, он не намерен. Он женится на Наяде, как только окончит АТМа, чтобы стать еще сильней и богаче. Мне предложена участь девицы на подхвате, развеяться. Мы будем встречаться изредка, если ему захочется. Мои дети будут бастардами при живом отце.

Она схватилась за голову прямо как я, когда только узнала.

— Но он был так добр, — голос звенел от гнева и иронии и казался чужим, — что позволил мне узнать — в течение суток после… ну, после того что случилось ночью, меня можно отправить обратно. И я собираюсь домой!

Белка вскочила и замаячила у окна, дергаясь и о чем-то думая, пока я не выпила чай и мне не стало все равно.

— Что-то тут не так, — наконец заявила она.

— Даже слушать не хочу.

Успокоительное помогло, все было ватное, на все было плевать. Скоро я буду дома, там схожу к психотерапевту, напьюсь, пожалуюсь подругам, в конце концов, но забуду все это как страшный сон!

Кстати, уже и ехать пора. Нужно уйти до того, как закончится учебный день, иначе свидетелей будет слишком много, а Волин просил обойтись без них. Пока от него зависит мое возвращение, лучше его не злить.

— Белка, мне пора.

Приходится вставать. Я опять лежала на этом чертовом плаще? Куталась в него и даже не заметила?! Если бы не чаек, разозлилась бы как больная бешенством! Но после чая — плевать. Кажется, будто все время в этом мире я просто расходовала свой резерв энергии, который внезапно истощился, и сил осталось разве что переставлять ноги, добираясь до места переноса. И надеюсь, их хватит на сохранение остатков гордости, когда мы с ним снова столкнемся лицом к лицу. Главное — не смотреть на него, спокойно уйти и ни разу не оглянуться на человека, разбившего вдребезги мои мечты. Пусть остается тут в уверенности, будто мне плевать.

Но стоит закрыть глаза… и ночь как на ладони. Каждое мгновение. Каждое долбаное прикосновение, ощущение горячей гладкой кожи и крепких поцелуев, которые… сплошной обман и наваждение!

Значит, не буду закрывать!

— Что-то тут не так, Катя. — Белка подошла со спины так близко, что от нее шло тепло. — Что-то не складывается. Куда ты собралась?

— Нужно вернуться в лес, на то самое место, где все началось, и Волин отправит меня домой. И все закончится. Будем жить долго и счастливо, каждый в своем мире.

— Я ничего подобного не слышала.

— Ты специалистка по иномирянам?

— Нет.

Судя по сопению, признание кое-кому далось с трудом.

— Тогда откуда тебе знать?.. Думаю, он больше знает, не зря мы с ним сталкивались в библиотеке в том самом секторе. Он, вероятно, лучше меня в данном вопросе ориентируется, раз так запаниковал.

— Ты там тоже кошку съела на книгах про иномирян! И что, попадались тебе истории про возвращение?

— Нет. Но также мне не попадались истории, где суженому плевать, что происходит с его единственной и неповторимой! Где он бросает ее на произвол судьбы и не желает больше ничего о ней знать!

Я развернулась и села на постель лицом к ней.

— Не могу поверить, что это все на самом деле происходит, — сдалась Белка, снова отворачиваясь, как будто я смертельно больна и смотреть на меня без жалости невозможно.

— Ничего, переживу.

— Я хочу поехать с тобой в лес и убедиться, что ты будешь в порядке. И что он сделает все обещанное.

— Нет, — я покачала головой, — он приказал никому не говорить.

— Но ты уже рассказала!

— Да, рассказала, но ему об этом неизвестно. А привезти тебя — это перебор. Он сразу поймет. Вдруг он передумает и откажется отправлять меня домой? Прости, я не хочу рисковать.

От страха даже сердце заболело, чего со мной отродясь не бывало. Что делать, если он вдруг передумает, ума не приложу. В одном Волин прав: меня тянет к нему, вчерашняя ночь — прямое тому доказательство. Стоило всего за руку потрогать — и закончилось простое прикосновение постельной гимнастикой. Значит, дальше будет так же. И однажды это притяжение сослужит мне дурную службу — я просто не смогу сказать ему «нет». Я столько времени мечтала о бесформенном принце, а теперь у него появилась форма — и лицо, и голос, и фигура. И это все преследует меня, мерещится в каждой тени и тянет к себе, как запах парного молока притягивает неразумного щенка, чей пустой живот поджимается от голода, чье маленькое сердце скучает по матери.