Из плена прошлого - Клэр Бенедикт

Грег и женщина средних лет в саду. Высокая брюнетка, все еще очень красивая. Под фотографией подпись: «Грег и его мать, бывшая поп-певица Пайпа Рэндалл». Далее следовали два параграфа о Пайпе, которая, впрочем, теперь предпочитает, чтобы ее называли Филиппой. После относительного успеха в качестве певицы она обосновалась в Озерном районе, где открыла центр художественных ремесел и галерею. Об отце Грега не упоминалось.

Я была слишком взвинчена, чтобы сидеть перед экраном телевизора. Эта тесная квартирка по непонятной причине уже не казалась мне домом. Но и Дюн-Хаус тоже еще моим домом не стал. Завещание бабушки как бы приковало меня к нему – до тех пор, пока я не пройду очищения воспоминаниями и не стану ответственной за свои поступки.

Единственным утешением могла служить музыка. Я поставила первый попавшийся диск и включила плейер. Потом я долго отмокала в ванне, а квартиру сотрясали звуки «Четырех времен года» Вивальди и «Реквиема» Моцарта.

Затем я улеглась спать.

Что-то разбудило меня. Я села и откинула одеяло. Было темно, но тем не менее я сознавала, что нахожусь не в лондонской квартире, а в спальне Дюн-Хауса. Снизу раздавались странные, похожие на жалобный стон звуки. Надо пойти посмотреть, в чем дело.

Я не знала, что и думать, поскольку не помнила, как вернулась сюда. Но когда я вышла на лестничную площадку, мое подсознание подсказало, что мне все это снится. Однако заставить себя проснуться, к своему ужасу, не могла. Сначала я должна была сделать то, что от меня требовалось. Звук, разбудивший меня, стал громче. Я попыталась найти выключатель, но не нащупала его.

Стоны становились все слышнее, и я начала на ощупь спускаться по лестнице. Ступенька… вторая… третья… Тут мои ноги запутались в шнуре. Когда я попыталась высвободиться, шнур натянулся и резко дернулся.

Ухватиться за перила я не успела. И начала падать, переворачиваясь, в темноту. Хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Скатившись по ступенькам, я остановилась лишь на второй площадке. Причем упала я так, что голова моя свешивалась с первой ступеньки следующего пролета. Шнур все еще обвивался вокруг моих ног.

И все это время слышались стоны. Откуда-то начал струиться красный свет, освещал тело, лежащее внизу. Это была моя бабушка. Я протянула к ней руки, но не могла дотянуться…

На следующее утро Джози была сонной, но довольной. Мы с ней не стали одеваться к завтраку. Сидели в халатах и обсуждали, что будем делать с квартирой.

Я сказала, что некоторое время буду еще платить свою долю, пока все не утрясется, но она уже может начать подыскивать себе компаньонку, если хочет.

– Да не волнуйся ты, – сказала Джози. – С этим проблемы не будет. – Она слегка покраснела.

– Понятно. Но ты ведь только что с ним познакомилась.

– Но ведь бывает, что сразу знаешь: это серьезно.

– Да, конечно. Бывает. – Я подошла к подруге и обняла ее. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, милая.

Она отстранилась и взглянула мне в лицо.

– Я-то знаю, а вот как насчет тебя? Должна сказать, что твой Грег Рэндалл куда более рискованный вариант, чем мой Мэтью.

Ну и что я могла возразить? Она была права. Ведь я не имела ни малейшего понятия о том, как ко мне на самом деле относится Грег. А вот Мэтью, если судить по поведению моей обычно трезво мыслящей приятельницы, не скрывал своих намерений.

– Давай выберемся отсюда. – Джози неожиданно вскочила на ноги. – Посмотри, какой чудесный день! – Она показала на освещенное солнцем окно. – Одевайся, давай найдем паб с садиком и поедим. Я угощаю.

Пришла моя очередь разочаровать ее.

– Извини, Джози, но я приглашена на обед. Мне уже пора собираться.

– С кем обед-то? С Грегом?

– Нет, не с Грегом. Я встречаюсь с дамой по имени Джейн Фрирз. Она была лучшей маминой подругой. Я нашла несколько ее писем, когда просматривала бумаги бабушки.

Накануне я не рассказала Джози о письмах и о подозрениях бедной мамы в последнее лето ее жизни, потому что это казалось слишком личным.

– Но ведь письма написаны так давно…

– Знаю. Я даже подумала, что миссис Фрирз могла куда-то за это время переехать. Но потом нашла записную книжку бабушки, в ней указан тот же адрес, что и на письмах. Бабушка его не вычеркнула и не исправила. Я позвонила и застала Джейн Фрирз на месте.

– Это чудесно, найти подругу твоей мамы! Она, верно, жутко обрадовалась, когда ты позвонила.

Нельзя сказать, чтобы обрадовалась, могла бы заметить я. Когда я сказала миссис Фрирз, кто я, то сразу поняла, что она поразилась. И еще… Испугалась? Похоже, что да. Но она быстро пришла в себя и согласилась со мной встретиться. Что я вполне правдиво и поведала Джози.

Джейн Фрирз была, наверное, ровесницей моей матери, то есть где-то под пятьдесят. Маленькая, полная и, хотя до вольно хорошенькая, уже несколько увядшая. Ее широкую цветастую юбку, похоже, неправильно постирали, и краски полиняли. Блузка и кардиган – разных оттенков розового.

Внезапно я почувствовала себя неловко в своем довольно элегантном льняном костюме, выходных туфлях и шелковой блузке. Волосы я уложила пучком на затылке и не забыла нацепить жемчужные клипсы. В общем, уделила своему туалету особое внимание, направляясь навестить подругу матери. Мне почему-то казалось, что я не должна ее подвести, мою маму. Мне хотелось, чтобы она мною гордилась. Дичь какая-то!

Миссис Фрирз не смогла скрыть удивления при виде меня. Она смотрела на меня несколько мгновений с открытым ртом, затем одной полной рукой схватилась за ворот своей блузки.

Первыми ее словами были:

– Ты так похожа на Элен! Она была пониже, но такая же красивая. Пожалуйста, входи.

Она показалась мне несколько утомленной и озабоченной. Наверное, из-за необходимости воспитывать детей, которых, по ее собственному признанию, она «хоть и любила, но по-настоящему никогда не хотела». Однако никаких признаков детей я, проходя за ней мрачным коридором в гостиную, не обнаружила. Впрочем, они уже, разумеется, выросли и, возможно, разъехались. Не заметно было и признаков мужа. Но поскольку я читала ее письма, меня это не удивило.

Гостиная оказалась солнечной, но несколько выцветшей. Ощущались явные признаки запустения, как и в маленьком палисаднике, который я мельком осмотрела, перед тем как войти в дом.

Миссис Фрирз пригласила меня сесть в одно из кресел у холодного, пустого камина. Рядом стоял электрический обогреватель. Перед креслами – столик на колесиках, на нем – тарелка с бутербродами и печеньем. Она нервным жестом показала на него.

– Думаю, это пригодится, когда потребуется подкрепить силы. Нам ведь о многом надо потолковать, верно?

– Да, вы очень добры, миссис Фрирз.

– Зови меня Джейн.

Некоторое время она потратила на разливание кофе из термоса и возню с бутербродами. Потом наконец заговорила: