Сердце красавицы склонно к измене - Марина Серова

— Яд Хикматов никак не мог подбросить в кофе Портняжному, это в состоянии был сделать лишь человек, работающий в центральном офисе банка, — напомнила я.

— Послушайте, Евгения Максимовна, не омрачайте мой праздник своими беспочвенными предположениями, — поморщился следователь. По его лицу промелькнула тень беспокойства, а улыбка погасла. — Как подбросили яд, — повторил он вдруг с видимым облегчением и снова заулыбался. — Вот мы у Хикматова и спросим, как он это сделал. Чего сейчас голову ломать. Ладно, заехал просто успокоить вас, Андрей Кондратьевич. Езжайте домой со спокойной душой, а мне опять — на труп. Какого-то мужика расстреляли и сбросили с крыши в самый ливень. Наши уже там.

Говорил это Земляной с таким благодушным видом, что было видно — ничто не сможет испортить ему настроение. Напевая себе что-то под нос, он попрощался с нами и вышел, а ему на смену явился завотделением. Улыбаясь в пышные усы, он лично осмотрел Конюкова, извинился за задержку с выпиской, объясняя ее катастрофическими погодными условиями. Затопило подвал, амбулаторные кабинеты на первом этаже и склад медикаментов. Весь медицинский персонал мужского пола занимался спасением лекарств.

Состояние здоровья Конюкова удовлетворило врача. Моему клиенту было велено собирать вещички — и на выход, под наблюдение участкового.

— А вот что у меня немного болит, и когда наклоняешься, сильнее? — с беспокойством спросил Конюков, показывая, как он имеет обыкновение наклоняться.

— У! Да что вы хотите, чтоб так быстро и без следа! — воскликнул заведующий. — Нет, так не получится. Опять же, на погоду реакция. Ныть будет долго.

— Ну, вы меня успокоили, — буркнул Конюков, запахнув халат.

Я наблюдала за ними из-за экрана ноутбука, попутно просматривая информацию, присланную Юзером. Оказалось, киллер со своего встроенного модема лазил много куда, связывался со многими. В базах данных силовых структур имелись три фамилии, с которыми он наиболее часто перебрасывался сообщениями, а один из них вовсе раньше терся у вишневских бандитов — некто Константин Юрьевич Тычков по кличке Кью.

Он занимался вымогательством, торговлей оружием, наркотиками, поддельными документами — всем понемножку. Его я запомнила, выделив в отдельный файл. Между тем пришло новое сообщение от Юзера. Он пробил телефон наемного убийцы. В последнее время киллеру достаточно часто названивала студентка местного техникума. И звонила она последний раз из района, где проживал Тычков. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения, я позвонила студентке на домашний. Трубку взяла ее мать.

— А Светы нет дома, может, ей что-нибудь передать? — поинтересовалась она.

— Передайте ей пять тысяч рублей, она выиграла их по розыгрышу телефонных номеров абонентов у оператора сотовой связи, — сказала я, веселясь.

— Она выиграла в какой-то лотерее? — не поняла шутки женщина. — Как я ей их передам?

— Это не лотерея, — пустилась я в объяснения, — оператор сотовой связи, к которому ваша дочь подключила свой телефон, провел розыгрыш по номерам телефонов всех абонентов…

Объяснять ей пришлось еще три раза. Собиравший вещи Конюков, оказавшись рядом, поинтересовался, чем это я занимаюсь. Прикрывая микрофон сотового ладонью, я свирепо отмахнулась от него и вновь заговорила в трубку нежным голоском:

— Наконец-то поняли! Отлично! Чтобы забрать приз, вам надо прийти на телефонную станцию, имея при себе сотовый с выигравшим номером. — Я продиктовала ей номер, по которому звонили на трубу киллеру.

Женщина помолчала, потом спросила:

— А обязательно с телефоном-то приходить?

— Конечно, — ответила я, — вдруг вы его потеряли. Тогда приз не дается.

— Она не потеряла, у нее украли в ночном клубе, — печально ответила женщина.

— Заявление в милицию писали?

— Нет, а зачем, все равно они не станут искать какой-то телефон. Убийц и то не ищут, а вы говорите!

— В таком случае ваша дочь лишается приза, — сурово сказала я и отключила сотовый.

— Что-то все делаете, куда-то звоните, какая вы, однако, беспокойная, — заметил Конюков. Облаченный в темно-синий, почти черный костюм, он повязывал перед зеркалом галстук. — Давайте, Евгения Максимовна, расслабимся. Наемный убийца мертв, Тыртышная тоже.

— Расслаблюсь, когда поймаю заказчика, — ответила я серьезно. — Вы что, не поняли из письма, что Тыртышная к убийствам не имеет отношения? Поясню — она написала, что в случае ее смерти винит Хикматова, написала полный отчет о своих с ним делишках. Что ж, коли на то пошло, она не написала, что винить надо также человека, посредничавшего в организации наемных убийств и покушений. Это было бы вполне логично — топить всех. Затейник принимал заказы через проверенных людей, известных в преступной среде. Или скажете, что Тыртышная относилась к тому бандиту с большим доверием, чем к безобидному Хикматову, который всего лишь отобрал деньги у сына ее босса? Кого бы вы испугались, Андрей Кондратьевич, — пособника палача или грабителя?

— Ну, вообще вы верно говорите, — кивнул Конюков, — но, может быть, есть объяснение ее поступку. Не знаю какое, правда.

— Объяснение одно, — буркнула я, — заказчик не Тыртышная. Чтобы выяснить — кто, я выйду на посредника и вытрясу из него всю душу, если потребуется. Надо бы еще поговорить с секретаршей Портняжного. Вдруг она даст какую-то зацепку. Травил-то не наемник, а человек из офиса — это потом он уже нанял киллера, сообразив, что сам не справится.

— Кто же это может быть? — удивленно спросил клиент, повернувшись ко мне.

— Тот, кому это все выгодно, или человек, желающий отомстить всем вам за что-то, — ответила я. — Кто у вас в банке остался из претендующих на пост председателя правления?

Конюков с озабоченным лицом начал перечислять:

— Начальница департамента по связям с общественностью — нет. Ее Портняжный обхаживает как дочь. Никаких конфликтов. Зарплата больше, чем у меня. К председательскому посту не лезет. Ей бы только с секретаршей лясы точить да чаи гонять. Другие — кто: начальник департамента по работе с ЦБ Ерофеева вообще безвольная личность. Ей что скажут, то и делает. Она ни на что подобное не способна. Бухгалтера — и главный, и зам — им до председательского поста, извините, как до Китая раком. Остаются юристы — это вообще смешно. Я ни на кого не могу подумать.

— Тогда будем проверять всех, — вздохнула я.

У Конюкова зазвонил сотовый, и он ответил притворно радостным голосом: — Здравствуйте, Генрих Августович, как ваше здоровье? — Пауза. — А мое отлично, вот выписываюсь. — Снова продолжительная пауза. Слушая собеседника, он то хмурился, то делал удивленное лицо, а в конце с недоумением воскликнул: — Когда же я говорил, что собираюсь отказаться от кресла председателя правления? Нет, я никогда, только если в бреду или маразме… Хорошо… Да, приступить к работе я смогу прямо с завтрашнего дня. У меня, конечно, больничный, но я уже с ума схожу от безделья. — Закончив разговор, Конюков растерянно посмотрел на меня: — Представляете, звонил Портняжный и пригрозил, если я откажусь от должности председателя, он меня выкинет на улицу и позаботится, чтоб я хорошую работу больше никогда не нашел. Откуда он догадался, что я хотел отказаться? Подслушивает, что ли?