Мирабо - Рене де Кастр

Там с Мирабо познакомилась одна троица, узнавшая героя стольких громких историй. Эта встреча имела решающее значение для всей истории Французской революции! Один из трех неразлучных друзей — француз Жан-Жак-Пьер Бриссо[23]. Из тщеславия он дал себе фамилию по названию своей родной деревушки — Варвиль. Сын разбогатевшего трактирщика, он стал студентом юридического факультета, но быстро забросил учебу, занявшись журналистикой и надеясь сделать на этом поприще блестящую карьеру. Трезво глядя на вещи, он с горечью признался себе, что заблуждался по поводу своих способностей; он хотел сделаться писателем, а оказался простым публицистом, считал себя философом, а был всего лишь догматиком, воображал, что его ждут великие дела, а участвовал лишь в пошлых комбинациях. Неудачник во всех областях, но неудачник талантливый, Бриссо к тому времени опубликовал лишь «Трактат о преступных законах», который справедливо можно было поставить рядом с сочинениями Мирабо, но он не имел успеха. Не ожидая славы от своих книг или бесполезных метаний, Бриссо пророчески ждал ее от общественных возмущений, которыми он сможет воспользоваться. Революция — шанс для посредственностей; главной заслугой будущего вождя жирондистов было обнаружить этот принцип. И он обнаружил его еще до достижения тридцати лет.

С другой стороны, революции порой вызывают то необходимое стечение обстоятельств, при котором могут развернуться непонятые гении. Таким образом, невшательская встреча Мирабо и Бриссо стала одним из величайших моментов в Истории, поскольку таила в себе загадочные повороты судьбы.

На этом клочке земли, в прусском анклаве среди швейцарских кантонов, похвалялись защитой свободы: здесь и сошлись Мирабо, бывший ее апостолом, и Бриссо, возомнивший себя ее защитником. Последнему было суждено стать одной из ее жертв.

Свобода! Оба товарища Бриссо, которых он представил соотечественнику, возложили себя на ее алтарь; одного звали дю Ровре, другого Клавьер, оба были женевскими буржуа, изгнанными из города.

Женева, город, считавший себя демократичным, стал родиной многих деятелей Французской революции — Жан Жака Руссо, Неккера[24], Паншо, не говоря уже о других. К этим именам следует добавить еще два — Дюмона и Рейбаза, пасторов и по совместительству журналистов; именно они будут готовить речи Мирабо в Учредительном собрании, тогда как Клавьер и дю Ровре станут издавать газету трибуна «Прованский курьер» — это издание взбудоражит Францию в 1789 году.

Клавьер, будущий министр финансов в 1792 году, который завизирует декрет, отправивший Людовика XVI на эшафот, тогда был изгоем. Сын протестанта из Французских Альп, эмигрировавшего в Швейцарию, он родился в Женеве в 1735 году, потом стал компаньоном отца, торговавшего холстами, полноправным горожанином; женился. Дю Ровре, будущий секретарь Талейрана, был известным адвокатом, происходил из старинного женевского рода. Родился в 1747 году, принес присягу юриста в 1771 году и вскоре взял на себя политическую роль оппозиционера, заседая в Совете двухсот. По его мнению, Женева, считавшая себя демократией, на самом деле, как и Венецианская республика, была всего лишь заносчивой олигархией. Только три тысячи граждан и буржуа из двадцати пяти тысяч жителей, населявших тогда это маленькое независимое государство, обладали всеми гражданскими правами. Этими счастливцами, в свою очередь, помыкала ревнивая аристократия, составлявшая Большой совет из двухсот членов, исполнявший законодательные функции, и Малый совет, или Сенат, бывший исполнительной властью. Эти две палаты навязывали свои решения Генеральному совету, в котором заседали «буржуа». Что же до других обитателей, то у них даже не было права голоса.

Такое положение, сложившееся в Средние века, укоренилось и в век Просвещения, однако вызывало глубокое недовольство. Уже в 1737 году, после вмешательства кантонов Берн и Цюрих, поддержанного Людовиком XV, буржуа получили право возражения, составив Генеральный совет. Эта нижняя палата, обладавшая робким совещательным голосом, столкнулась с Советом двухсот в 1762 году во время знаменитого инцидента: олигархи запретили тогда модную книгу уроженца Женевы Жан Жака Руссо — «Эмиль, или О воспитании».

С тех пор членов Совета двухсот заклеймили прозвищем «отрицателей», и в городе вспыхнула борьба за свободу. Берн, Цюрих и Франция поддержали «отрицателей», но слишком вяло, чтобы те не осознали необходимости в уступках. Ибо среди Двухсот имелись сторонники «представителей», а главарями оппозиции внутри олигархии были именно Клавьер и дю Ровре. Эти двое соединили свои таланты и сочинили либеральную конституцию, которая, обуздав претензии аристократов, предоставила бы народу последнее слово в области законодательства.

Путем разных отсрочек работу над конституцией затянули, а потом, в 1778 году, когда срок полномочий конституционного комитета истек, Совет двухсот отказался их продлить. Тогда Клавьер и дю Ровре решили обратиться к Франции, где вершил законы их соотечественник Неккер, заправлявший финансами. Они отправились к нему за поддержкой, Неккер известил министра иностранных дел, графа де Верженна. Тот оказал ходатаям столь неласковый прием, что им пришлось вернуться на берега своего озера. Хотя Верженн принял сторону американских повстанцев, он по-прежнему полагал, что демократия — яд для Европы; поэтому он провел переговоры с Берном и Цюрихом, чтобы окоротить представителей.

11 декабря 1780 года дю Ровре, генеральный прокурор Республики, мужественно выразил протест, заклеймив вмешательство Франции во внутренние дела Женевы. Задохнувшись от возмущения, Верженн через поверенного в делах Габара де Во потребовал немедленного возмещения ущерба. Малый Совет повиновался; протест дю Ровре сжег палач, а его автору, отстраненному от должности, был закрыт доступ ко всем выборным постам. По наущению Верженна Людовик XVI объявил себя покровителем Женевской республики и велел составить для себя список подстрекателей. Этот документ очень ценен для изучения истории Революции, поскольку там названы имена всех тех, кто с 1787 по 1791 год составит «мозговой центр» Мирабо.

Несмотря на вмешательство Франции, выборы 1782 года в Женеве завершились в пользу представителей. Путем запутанных интриг, те совершили государственный переворот: провозгласили роспуск олигархических собраний и восстановили их тотчас, как только получили в них большинство. Над всеми прочими институтами встал диктаторский комитет из одиннадцати членов, так называемая «Комиссия по безопасности». Этот комитет, душой которого был дю Ровре, потребовал его устами вмешательства Англии, чтобы связать руки Франции и прочим так называемым гарантам женевских свобод. Это была политическая операция, последствия которой могли оказаться непредсказуемыми, поскольку Франция и Англия находились в состоянии войны.