Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин - Башибузук

уже над Герлицким вокзалом и патентным управлением, над Ангальтским вокзалом и зданием государственной типографии. Отважные воины 301-й дивизии водрузили эти символы нашей славы над зданиями гестапо и министерства авиации. Водружение алого стяга над поверженным опорным пунктом врага стало славной традицией нашей армии.

1 мая 1945 года считается началом штурма имперской канцелярии. В тот день части корпуса вплотную подошли к этому оплоту фашизма: 230-я и 248-я дивизии с востока вышли на Мауэрштрассе, а 301-я стрелковая дивизия, наступая с юга, — на Фоссштрассе.

Последние приготовления к решительному удару. В частях и подразделениях уже были созданы штурмовые группы. Люди знали, что командование поручило водрузить Красное знамя над имперской канцелярией инструктору политотдела 9-го Краснознаменного Бранденбургского стрелкового корпуса Анне Владимировне Никулиной. Но в каждой роте, в каждом взводе готовили свои флаги. Символы нашей победы должны были взметнуться в небо над Берлином рядом с корпусным знаменем.

Было такое знамя и у воинов 337-го отдельного самоходного артиллерийского дивизиона — кумачевый треугольник пионерского галстука, пронесенный лейтенантом Шкоковым от Бахчисарая до пригородов Берлина. Этот пионерский галстук был подарен морякам-артиллеристам пионерами Бахчисарая.

Шкоков хранил на груди этот кусочек пылающего кумача в тяжелейших боях под Майрамадагом ина трудных дорогах Украины, Молдавии и Польши. 18 апреля в населенном пункте Прицхаген, что в трех километрах северо-восточнее Букова, осколком вражеского снаряда лейтенант был смертельно ранен.

Перед смертью он завещал боевым друзьям, бывшим курсантам Севастопольского училища имени ЛКСМУ, донести до Берлина хранимый им на груди пионерский галстук, обагренный его кровью.

И еще осталось письмо Ивана Федоровича Шкокова: «14 апреля 1945 года. Германия.

Здравствуй, мать!

Прими мой горячий сыновний привет. От вас сегодня писем не получил. Получил письмо от Вали и одновременно пишу вам. Пишу перед предстоящим боем за разгром фашизма и окончание войны. Если буду жив после этих боев, то напишу еще письмо из Берлина. А если погибну, то такая судьба, и больше писем не получите. Привет сестрам, брату и всем родным и знакомым. Сын Иван».

Это письмо начнет свой путь к адресату, когда вражеская столица капитулирует. Так пожелал Шкоков. А пока Максим Архипович Престинский читает его суровые строки своим самоходчикам, чтобы не утратили ярости к фашизму, чтобы помнили, что рядом с ними в последний бой с гитлеровской нечистью идет и лейтенант Шкоков.

Это есть наш последний…

Старательно готовились к штурму имперской канцелярии в батальоне Шаповалова. Сам Федор Кузьмич, его заместитель по политчасти лейтенант Осипов, парторг батальона лейтенант Егоренков тщательно проверяли боевую готовность рот. Бойцы готовы были сделать все для захвата последнего объекта. Кроме того, батальон вдохновляло на подвиг и то, что в его боевых порядках должна была идти на штурм имперской канцелярии с алым стягом Анна Владимировна Никулина[6].

Сама Никулина, укрывшись от вражеских пуль за стеной разрушенного магазина «Вергейм», обсуждала с комсоргом батальона Салиджаном Алимовым, с группой которого ей предстояло идти на штурм имперской канцелярии, возможные варианты предстоящей схватки.

Время штурма приближалось, но это совершенно не означало, что в центре Берлина было тревожное затишье перед бурей. Вечернее небо прорезали огненные трассы пуль. Непрерывно взлетали осветительные ракеты. То и цело вспыхивали прожектора, освещая алые полотнища знамен, установленных на зданиях гестапо и министерства авиации.

— Прямо праздничная иллюминация, — заметил парторг 1050-го полка майор Телегин.

— Сегодня двойной праздник, — отозвался замполит полка майор Леонтьевский. — Фашизму крышка — раз! И Первомай — два!

— Иначе и быть не могло. Говорят, в 230-й дивизии один командир зенитно-пулеметной роты в бою «Интернационал» поет. Понимаешь? Так и поет: «Это есть наш последний и решительный бой…»

— Молодец мужик! Сейчас и мы «запоем». На моих 18.30…

Мощный артиллерийский залп потряс все вокруг.

Не на жизнь, а на смерть!

Штурм имперской канцелярии, в котором приняли участие все соединения 9-го корпуса, был одним из самых жестоких боев за годы войны.

Гитлеровцам терять было нечего. На последнем островке фашистского рейха собрались те, чьи преступления перед человечеством были настолько велики, что прощения им не могло быть. Эсэсовские головорезы дрались с отчаянием обреченных.

В течение первых трех с половиной часов бой за имперскую канцелярию длился без ощутимого успеха. Все попытки овладеть зданием со стороны Вильгельмштрассе не дали положительных результатов, а потери среди участников штурма оказались серьезными.

Иначе сложилась обстановка в батальоне Шаповалова. Это подразделение действовало со стороны сада, отделенного от двора канцелярии бетонным забором. Командир четвертой роты старший лейтенант Яковлев приказал пробить в этом заборе бреши, через которые бойцы его роты, а затем и весь батальон ворвались во двор. Заместитель комбата капитан Конарев, парторг батальона Егоренков, командиры рот старшие лейтенанты Яковлев, Храмов, Рабенко и командиры взводов офицеры Песков, Трубачев, Федоров, Косенко, Антонов лично возглавили штурмовые группы.

Впереди всех была горстка храбрецов роты Яковлева, в боевых порядках которой то и дело мелькала кожаная куртка — традиционная боевая форма инструктора политотдела корпуса Анны Владимировны Никулиной. Рядом, прикрывая ее огнем, бежал богатырского роста комсорг батальона Салиджан Алимов, возглавлявший штурмовую группу воинов-комсомольцев.

Бойцы шестой роты под командованием Егоренкова поддерживали своим огнем группу Никулиной и Алимова. Их в свою очередь прикрывали орудия сержанта Рыжкова. Группы Никулиной — Алимова и Егоренкова продвигались к «фюрербункеру».

Неподалеку от входа в здание находился большой бетонный бассейн с фонтаном. Здесь укрылись вражеские автоматчики и гранатометчики. Они забрасывали атакующих гранатами. В эту нелегкую минуту на помощь группе Никулиной — Алимова подоспели бойцы пятой роты во главе с лейтенантом Федоровым и старшиной минометной роты Коломийцевым.

Сержант Рыжков с помощью бойцов Островского, Серегина и старшины пулеметной роты Хисного развернул пушку в сторону входа в канцелярию. Прямой наводкой его орудие подавило огневые точки противника, расположенные в окнах по обеим сторонам входной двери. Гитлеровцы, укрывшиеся за бассейном, откатились. Воспользовавшись этим, бойцы Алимова, Федорова, Антонова, Коломийцева стали забрасывать гранатами апартаменты фюрера. Затем, подсаживая друг друга, проникли через окна в здание и завязали бой внутри имперской канцелярии. Схватки шли за каждую комнату, каждый коридор, каждую площадку лестницы.

Вместе с первой группой бойцов в здание ворвалась и Анна Владимировна Никулина.

Пока воины выбивали гитлеровцев из многочисленных кабинетов, приемных и банкетных залов, майор Никулина с помощью своих боевых товарищей поднялась по разбитым лестничным маршам на крышу и водрузила над рейхсканцелярией алый стяг.

Батальоны майора Перепелицына и капитана Айрапетяна, штурмовавшие здание со стороны Вильгельм-штрассе, тоже ворвались в резиденцию рейхсканцлера. Наземная часть здания была почти полностью в наших руках. Но предстояла задача более сложная: занять подземные помещения.