Дневник подруги чародея - Олечка Миронова

Утро встретило девушку лучами солнца, что пробивались в дом сквозь разбитые окна. Камин уже совсем догорел, но холодно не было, она лежала, прижавшись к чародею, и тот во сне ее обнимал. Солнце осветило и шрамы мужчины, идущие по обеим рукам, шее и части груди, которых вчера было не видно, но это ее совсем не пугало. Ее пугало другое, то, что она наделала ночью не укладывалось в ее голове, и стыд навалился на нее как груда камней. Она попыталась выбраться из его объятий, но ничего не вышло, он только сильнее прижал ее к себе.

Тогда Энджин решила просто лежать, и ничего не делать до пробуждения чародея, а вскоре и вовсе вновь провалилась в сон.

Когда она открыла глаза во второй раз, был уже день, и это было единственным что изменилось. Они по-прежнему лежали на том же заброшенном диване, только теперь чародей пристально смотрел на нее.

— Не смотри на меня так. — пряча глаза сказала девушка.

— Почему? Ты красивая. — сказал чародей.

— Что обо мне только люди скажут. — пробормотала Энджин.

— А что они узнают? — вопросом ответил Дармен.

— Маменька наверняка заметила уже мое отсутствие. — предположила девушка, пытаясь подняться.

— Я так не думаю, она слишком убита горем потери власти. — ответил Дармен, распуская объятия.

Энджин поднялась с дивана, и прикрывая грудь руками потянулась за платьем, валяющимся на полу.

— Ты собираешься идти в этом? — спросил Дармен.

— У меня нет другого. — тихо сказала девушка, пряча от стыда взгляд в пол.

Дармен усмехнулся тому, что после проведенной вместе ночи, Энджин по-прежнему стыдилась своей наготы, и именно искренне, а не делала вид. Он посмотрел на ее красивое тело, и щёлкнув пальцами в одно мгновение одел в голубое платье.

Теперь Энджин стояла перед ним похожая на ангела, вся такая невесомая и улыбающаяся, ей явно так было уютнее. Впрочем, стоило ей перевести взгляд на все еще лежащего обнаженного мужчину, она вновь залилась краской.

— Упс… — произнес чародей, и принялся собирать по полу свою одежду, а Энджин в это время просто отвернулась.

— Что мы будем делать дальше? — спросила девушка.

— Мы? Ты ошибаешься, нет никакого мы. Я выполнил свою часть сделки, ты избежала брака. Все, тема закрыта. Я уезжаю из королевства. — холодно ответил чародей, застегивая пуговицы рубашки.

— Что? — Энджин резко обернулась, она не ожидала такого от чародея. — Я думала… Но ведь я… люблю тебя…

Энджин ожидала совсем другого, она даже не могла представить, что он может уехать о нее. Особенно сейчас, после этой ночи, а сейчас она понимала, что ошибалась, и по ее щекам текли слезы. Это были слезы отчаяния и разбитого сердца, рухнувших надежд. Дармен посмотрел на плачущую девушку, и в одним ударом руки снес стену в щепки. Он был в ярости, но зол он был только на самого себя.

— Зачем ты влюбляешь меня в себя? Зачем ты это делаешь? Когда-то я поклялся сам себе никогда никого не любить. Ты не знаешь, какого это, когда твой любимый человек умирает. Какого видеть, как он стареет и уходит из этого мира, а ты вечно молодой продолжаешь жить. Все повторяется вновь, в точности как тогда, восемьсот лет назад. Девушка попросила помочь ей. Я помог, избавил ее от чуждого ей мужчины, а сам влюбился, это оказалось взаимным, и она стала странствовать со мной. Шли годы, она менялась, а я нет. Потом ее не стало вовсе, а я продолжил жить. Знаешь сколько раз я тогда пытался покончить с собой? Это боль, от потери единственного любимого человека невыносима, я резал себе вены, вешался, топился, спрыгивал с обрыва — но продолжал жить. Ничто не смогло убить меня, и я продолжил жить с этой болью, да, даже у черного чародея есть душа. Я, раз и навсегда запретив себе с кем-то сближаться, и все эти годы все было хорошо. Даже та боль утихла, а со временем и вовсе прошла. А теперь появляешься ты, все такая белая и пушистая, девочка в голубых рюшечках, и все начинает повторятся вновь. Не хочу… не хочу этого снова… — и Энджин впервые в жизни увидела, что и мужчины тоже могут плакать, по щекам Дармена текли слезы… Плакало его раненое сердце и больная душа, которую он впервые, за многие сотни лет кому-то открыл.

— Я не знала этого… и никогда не думала о таком… — тихо сказала девушка.

— А надо было думать. — огрызнулся чародей, вновь садясь на диван.

— Прости, я не хотела причинять тебе боль… — тихо сказала Энджин, присаживаясь рядом. — Но я хочу быть с тобой.

— Ах-ха-ха! — рассмеялся чародей, а затем добавил. — Ты ведь ничего обо мне не знаешь.

— Я знаю, что ты хороший. — твердо сказала девушка.

— Я хороший? — переспросил Дармен. — Но так было не всегда, и тебе на ум не приходило, почему я, черный чародей? За какие такие заслуги, меня им прозвали.

— Для меня это неважно, я хочу быть с тобой. — настаивала на своем девушка.

— Я тоже хотел бы быть рядом с тобой, но это невозможно. Это неправильно. — Дармен попробовал воззвать к разуму девушки.

— Тогда что нам мешает? Может… — начала говорить Энджин, но чародей ее перебил:

— Что может? Может ты будешь жить вечно, и не причинишь мне новой боли?

— Нет… — все что оставалось сказать Энджин.

— Зачем я только стал тебе помогать. — тяжело вздохнув сказал мужчина, а чуть позже продолжил. — Ну хорошо, я расскажу тебе, и ты сама сбежишь от меня. Ты себе даже в самых кошмарных снах не сможешь представить, что я делал. Я пытал самыми изощренными способами, я убивал, заставлял страдать других людей, а мне за это платили. Я жил в роскоши, но с каждым разом я заходил все дальше.

— Это ужасно, но ведь, ты помог мне. Если ты такой, как говоришь, зачем ты это сделал? — напомнила Энджин.

— Потому что все изменилось. Однажды меня наняли, что бы я сделал особое зелье. Не буду вдаваться в подробности, но для меня это было бы чертой, перейдя которую, моя жизнь изменилась бы навсегда. Это была очень сильная, и очень жестокая магия, на кону стояло целое королевство. — пояснил мужчина.

— И что ты сделал? — с замиранием сердца спросила Энджин.

— А сама ты как думаешь, учитывая, что потерял все? Я сказал нет. — грустно ответил чародей.

— Ты жалеешь о своем решении? — из-за эмоций на лице мужчины, эти сомнения закрались в голову девушки.

— Нет. — чародей пристально посмотрел на Энджин, и повторил. — Нет, я не жалею. Если только об одном, что не научился говорить нет раньше, о том, что для меня были времена, когда лесть и жажда роскоши была превыше морали.

Они сидели и пристально смотрели друг на друга, а потом Энджин улыбнулась, и громко произнесла:

— Я же сказала, что ты добрый!

— Ты маленькая, глупая, влюбленная девчонка. Идем, я отведу тебя домой. — сказал чародей.

— Ты уедешь? — девушка задала единственный волнующий ее вопрос.