Врачебная тайна - Алексей Макеев

На койке Люции против меня сидел Назар. В цивильной одежде он показался здоровее, чем выглядел в форме. Девушка вжалась в угол.

— Только пикни, я тебе это полотенце вместо кляпа засуну! — показал он мне вафельное полотенце с символикой Министерства путей сообщения.

— Ты, главное, сам не закричи, — спокойно ответил ему. — Терпеть не могу ослиный рев.

— Хм! Он еще и пасть раскрывает! — удивился сантехник и без замаха отвесил мне пощечину.

— Прекрати! — воскликнула Люция.

— Должен буду, — все так же спокойно проговорил я.

— А ты, душа моя, помалкивай! — посмотрел Назар на девушку. — Решила обмануть меня? — с укоризной сказал он. — Вздумала сбежать? С кем? С этим?

— Я твоей навеки быть не обещала.

— Ну, душа моя, что ты? Разве ж я про любовь говорю? Я про «бизьнес» говорю!.. Где товар?

— Что? Какой товар?

— Не придуривайся! Где морфин?

— Как интересно! — вслух сказал я. Из головы моей теперь выпал гвоздь — тот самый, про который гадал, откуда он взялся после ночи, и картина сложилась.

— Что тебе интересно, придурок?

— Не оскорбляй девушку, называя меня придурком… Значит, у тебя морфина нет. Иначе зачем тебе было бы за нами бегать?

— Ты хочешь сказать, он не у вас?

— Ну, у меня-то его точно нет. Для кайфа могу предложить только сигарету с фильтром. Хочешь покрепче, можешь фильтр оторвать…

— Я тебе башку скоро оторву… — бить меня Назару, видно, стало неинтересно. Все равно не плачу. — Значит, товар у тебя, любовь моя? — Назар посмотрел на девушку.

— Ты ошибаешься, Назар, она не твоя любовь, — заявил я.

— Вот болтун! — воскликнул Назар. Показалось, еще немного, и мы с ним подружимся. — А чья, твоя она любовь, что ли?

— К сожалению, и не моя тоже, — вздохнул я. — У нее законный муж есть. Правда, Марина? Она его любит и помогает в делах.

— Муж? Марина? Какая Марина? Почему ты называешь ее «Мариной»?

Люция смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Потому что это ее имя, данное при рождении мамой, — под столом я, миллиметр за миллиметром, ослаблял веревку, стягивающую руки, — от Люции тебе никогда бы не удалось добиться взаимности, полагаю. Сам я, правда, с ней не знаком, но насколько слышал про нее от сестры, — я кивнул на свою спутницу, — жлобов Люция не должна жаловать. Она книжки читает. Ты мог бы заметить, как резко изменилось к тебе отношение девушки в лучшую, казалось бы, сторону…

— Хм! Будто подменили! — усмехнулся Назар, посмотрев на лже-Люцию. — А кого ты жлобом назвал? — Щека моя вновь загорелась от оплеухи. Нет, не подружимся. Да и не стоит. Его все равно скоро приговорят к высшей мере за массовое убийство, так что дружба была бы короткой…

— Так и подменили, — стараясь не терять присутствия духа, продолжил я. — Полагаю, муж Марины придумал заказ в Таволгинском дацане, художница и повелась. В госпитале добрая сестра Марина заступила на службу вместо нее. Их же только родная мама отличить может! Марина должна была украсть посылку, приготовленную для ее мужа, потому что муж платить не хотел. Уже из Москвы она привезла подготовленную «куклу» — «фуфырики», похожие на настоящие. А чтобы пустить мафию по ложному следу, подбила тебя заняться кражей и переправкой морфина. Ты украл, она тайно изъяла у тебя товар и подложила «куклу», и ты отвез «куклу» в учебку. Провел небольшую часть через Шляхова и шинок. Договорился с Почтальонками, что для тебя им доставят некий товар. Следует выдать гонцу за товар два пузыря водки. Как-то ты обособил те пузыри, чтобы девицы сами не выпили. После гибели Шляхова приехал, забрал товар, напоил девочек такой же отравой и слинял. Затем, уже в госпитале, избавился от водителей. Кто-то из них наверняка и посылку привез в учебку. Не на своих же двоих ты пер семь килограммов морфина! След оставил, а людей поубивал, чтобы молчали о том, с кого все началось. Одна накладочка — слишком ты растянул по времени массовое отравление! Травились они у тебя в порядке, обратном движению бодяги! Каждый, образно говоря, как будто старался передать чарку другому прежде, чем попробовать самому…

— Надо было грохнуть тебя еще в госпитале, — с сожалением подумал вслух Назар.

— Правда? А кто бы рассказал тогда мафии про таблетки, ушедшие в шинок? Нет! Я нужен был живой. Вы распределили роли с Атамановым… Это — старшина из нашей учебки, — пояснил я Люции-Марине. — Атаманов приблизил к себе молодого сержанта Шляхова, назначил его хранителем «дури», которую ты привез в учебку. — Я вновь обратился к Назару. — Один из водителей «уазика» был земляком Шляхова, они нашли друг друга в госпитале, так что Шляхова вы выбрали не случайно. Еще понадобился Ванек, ничего не понимающий, но видевший таблетки. И — опля! Вот он, я! В столовой возвращения гонца не дождались. Виданное ли дело — не дождались гонца?! Просто Атаманов понимал, что будет с собутыльниками, если они гонца дождутся!.. Потом мне Атаманов организовал темную, в ближайшем будущем светила веселая жизнь, но ты подселил в лазарет одного хохла, чтобы указать мне путь к спасению. Вот я и прибыл в госпиталь как раз к появлению мафиозного доктора со шрамом, ищущего пропавшие таблеточки. Славно! Единственное, что тебе не понравилось: я сразу сунул нос в ваши дела, тут ты не ошибся. Любитель толкнуть чужие харчи не погнушается хапнуть и чужие лекарства. Ты подходил на роль вора куда лучше, чем какой-то водитель «уазика». Не зря ты постоянно крутился в нашем отделении… — Я посмотрел на Люцию-Марину. — Оно мне стало как родное!

— Как ты догадался про сестру? — спросила лже-Люция.

— Что здесь дело темное, я понял сразу, как только увидел тебя в отделении с градусником наперевес. Мы ведь встречались прежде, тебе не показалось. В Подмосковье, на даче. У моего дяди дача — через забор с вашей. Как раз в день вашей свадьбы дело было…

— Точно! — вспомнила теперь и она.

— А вот Люция меня видеть не могла. Она никуда из Читы не выезжала. И всегда слушала маму, не ела виноград с косточками, поэтому ей не вырезали аппендицит, правильно? Шрам от аппендицита — это стало последним штрихом… Ничего, что я? Тут ведь все свои… А до этого — легкий запах табака в твоей квартире… Живешь ты одна, а Люция ведь не курит наверняка.

— Так ты понял еще ночью и продолжал… Лицемер!

Я приподнялся, сколько позволяли связанные руки, и поклонился:

— К вашим услугам!.. Не надо преувеличивать мою наблюдательность. Меня лишь кольнуло — что-то не так! Что-то такое, чего быть не должно, почувствовал. А понял лишь сейчас. Прости! Знаешь, все было хорошо. Вот только душу свою ты передо мной не раскрывала. Почему же рассчитывала, что я стану это делать? К твоему сожалению, я уже повидал юбок. Если и потерял от тебя рассудок, отрицать не стану, то не совсем. Чуть-чуть осталось. Слишком мрачные истории произошли где-то рядом с тобой накануне… Когда вот он нажимал на спусковой крючок, думаю, убивал Рому не только как потенциального свидетеля… Ты была ему небезразлична. Во всяком случае — твоя сестра.