Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей

Это стало для Пелам-Мартинов первым из нескольких сюрпризов, которые не все оказались неприятными. Они не ожидали, что мальчик столь ловко сидит в седле и так же ловко обращается с оружием, и очень обрадовались этому открытию.

– Покуда он хорошо ездит верхом и стреляет, он небезнадежен, – сказал кузен сэра Мэтью, Генри. – Однако жаль, что он не попал к нам в руки раньше. У него совершенно неправильный образ мыслей.

Образ мыслей Аша оставался крайне неортодоксальным и зачастую создавал для него серьезные проблемы. Например, мальчик категорически отказывался есть говядину в любом виде (самое последнее и самое стойкое из внушенных Ситой предубеждений, на преодоление которого у него ушло больше всего времени, несмотря на все сопряженные с ним неудобства, не говоря уже о нотациях и наказаниях, которые оно навлекало на него со стороны учителей и наставников, а также о гневе и возмущении, которые оно вызывало у родственников). Кроме того, Аш не понимал, почему ему не разрешают учить верховой езде мальчика-прислужника Уилли Хиггинса или приглашать к себе на чай в классную комнату двенадцатилетнюю Энни Мотт, худенькую, измученную непосильным трудом судомойку, всегда выглядевшую полуголодной.

– Но ведь это же мой чай, правда, тетя Миллисент? – спрашивал Аш.

Или:

– Но ведь дядя Мэтью сказал, что Голубая Луна будет моей собственной лошадью, тогда почему мне нельзя…

– Они слуги, мой милый, а со слугами нельзя обращаться как с равными. Они поймут тебя неправильно, – объясняла тетя Миллисент, недовольная тем, что с ней спорит на ломаном английском несносный отпрыск ее эксцентричного деверя.

Ну просто вылитый Хилари! Тот всегда был для них головной болью и даже после смерти по-прежнему умудряется портить им жизнь!

– Но когда я был слугой Лалджи, – упорствовал Аш, – я ездил на его лошадях…

– То было в Индии, Аштон. А теперь ты в Англии и должен научиться вести себя прилично. В Англии не принято играть со слугами или приглашать их к столу. И уверяю тебя, Энни достаточно сытно кормят на кухне.

– Нет, не достаточно. Она всегда голодная, и это несправедливо, потому что миссис Мотт…

– Довольно, Аштон! Я сказала «нет», и если ты еще хоть раз заведешь подобный разговор, я прикажу, чтобы тебя и близко не подпускали к кухне и не позволяли тебе общаться с младшими слугами. Ты понимаешь?

Аш не понимал. Но его родственники тоже не понимали. Впоследствии, когда он научился читать и писать на английском так же хорошо, как разговаривать, сэр Мэтью, в похвальной попытке поощрить усердие племянника и несколько развеять скуку уроков, дал ему с дюжину книг про Индию, высказав предположение, что они наверняка представляют для него особый интерес. Среди книг были несколько последних трудов Хилари, а также такие увлекательные сочинения, как «Завоевание Бенгалии», отчет Слимана о подавлении секты душителей и «История восстания сипаев» сэра Джона Кея. Они действительно вызвали у Аша интерес, хотя и не такой, какого ожидал от него дядя. Книги отца показались мальчику слишком сухими и заумными, а его отзывы об остальных книгах рассердили сэра Мэтью, имевшего неосторожность спросить, какого он мнения о прочитанном.

– Но вы же спросили меня, что я думаю! – запротестовал Аш. – А я думаю именно так. В конце концов, это их страна, и они не делали вам… то есть нам… ничего плохого. Мне кажется, это было несправедливо.

«Ну в точности Хилари!» – с досадой подумал сэр Мэтью и раздраженно объяснил, что, напротив, они делали много всего плохого. Как насчет убийств, притеснений и беспрестанных междоусобных войн, удушения безобидных путников во славу какой-то языческой богини, сжигания вдов заживо и препятствования торговле и прогрессу в целом? Всем этим ужасам надлежало положить конец, и Британия, как христианская страна, сочла своим долгом и обязанностью решительно выступить против подобного варварства и принести мир и спокойствие миллионам страждущих индийцев.

– Но почему это ваша обязанность? – спросил Аш с неподдельным недоумением. – Я не понимаю, какое отношение это имеет к вам… то есть к нам. Индия даже не рядом с нами. Она на другом конце света.

– Дорогой мой мальчик, ты недостаточно внимательно прочитал книги, – сказал сэр Мэтью, изо всех сил пытаясь сохранять терпение. – Если бы ты читал более вдумчиво, то узнал бы, что нам предоставили право основать там торговые посты. А торговля не только имеет жизненно важное значение для нас, но и необходима для процветания всего мира. Мы не могли допустить, чтобы бесконечные кровопролитные войны между соперничающими князьями подрывали торговые отношения. Было необходимо навести порядок, и мы это сделали. Мы, в согласии с промыслом Божьим, принесли мир и благоденствие в эту несчастную страну и подарили благословенные плоды прогресса народу, который многие века подвергался чудовищным гонениям и жестокому угнетению со стороны алчных жрецов и враждующих сюзеренов. Мы можем гордиться своими деяниями, которые стоили нам великих трудов и огромных потерь в живой силе. Но поступь прогресса не остановить. На дворе девятнадцатый век, и мир становится слишком маленьким, чтобы мы могли допустить, что значительная часть человечества по-прежнему погрязает в средневековой греховности и темном варварстве.

Перед мысленным взором Аша внезапно возникли белые вершины Дур-Хаймы и широкое плато, куда он выезжал на соколиную охоту с Лалджи и Кодой Дадом, и сердце у него сжалось: было ужасно подумать, что однажды исчезнут эти прекрасные дикие места, где человек может спрятаться от того, что дядя Мэтью и его друзья называют прогрессом. У мальчика сложилось неблагоприятное мнение о прогрессе, и он не стал продолжать разговор, понимая, что они с дядей никогда не сойдутся во взглядах на подобные предметы.

Аш хорошо знал (в отличие от дяди Мэтью) о великом множестве вещей в Пелам-Аббасе, требовавших преобразования: расточительство и мотовство; яростные распри между слугами; тирания старших слуг и ничтожное жалованье, считавшееся достаточным за ежедневный многочасовой непосильный труд; неотапливаемые холодные мансарды, где ночевала такая презренная челядь, как кухонные работницы, судомойки, мальчики на побегушках и младшие лакеи; длинные лестничные пролеты, по которым горничным приходилось спускаться и подниматься по десять раз на дню с кастрюлями крутого кипятка, помойными ведрами или нагруженными подносами; вечный страх перед неожиданным увольнением за какую-нибудь оплошность без выплаты причитающегося жалованья и без рекомендаций.

Единственная разница в положении слуг Пелам-Аббаса и слуг Хава-Махала заключалась в том, что последние вели более приятную и праздную жизнь. Однако Аш задавался вопросом, как бы отреагировал сэр Мэтью, если бы Хиралал или Кода Дад, оба люди мудрые и неподкупные, внезапно появились у ворот Пелам-Аббаса с ружьями, боевыми слонами и вооруженными солдатами гулкотской армии, дабы навести здесь порядок в согласии с собственными представлениями. Неужто дядя Мэтью с благодарностью признал бы господство незваных гостей и стал бы охотно подчиняться их приказам потому только, что они управляют его домом и делами лучше, чем он сам? Аш в этом сомневался. Люди везде и всюду предпочитают совершать собственные ошибки и не терпят посторонних (даже толковых и исполненных благих намерений), которые лезут в их дела.