Игрушки для императоров. Иллюзия выбора - Сергей Кусков

Естественно, влиться в ряды латинос оказалось невозможно, особенно людям, живущим своими вековыми традициями и, тем более, исповедующим другие религии. Даже без учета передающегося из поколения в поколение чувства ненависти. И, оказавшись в центрах теперь уже латинских мегаполисов, эти люди живут изолированными общинами, вступая в брак лишь с представителями своего круга, поддерживая исторические традиции и культуру.

Именно это заинтриговало в незнакомке, озабоченно вышагивающей по соседнему ряду. Она была НЕ ИХ круга, несмотря на гордо сияющий на груди, в районе декольте, священный религиозный символ церкви Благоденствия, Священный Круг из синтетического алмаза. Дорогая штукенция! Тот, кто ее носит, религиозен по определению. А тот, кто религиозен, не позволит себе вольности вроде короткой юбки.

Это была девушка-тайна, девушка-загадка, и, учитывая ее красоту, я не мог не подойти и не познакомиться.

– Привет. Подсказать? – Я подъехал ближе, наблюдая, как она мечется перед стеллажами с молочными продуктами.

Девушка обернулась, глянула на меня. Дико глянула, как на надоедливую муху размером со слона. Ведь такие мухи по определению заслуживают внимания, оставаясь при этом всего лишь насекомыми. Мне этот взгляд не понравился, но я был готов к подобному развитию событий. Алмазный Священный Круг намекнул, что вряд ли знакомство с первой минуты пойдет по маслу.

– Меня зовут Хуан, сеньорита. – Я улыбнулся самой доброжелательной улыбкой. – Вижу, вы сомневаетесь, вот решил помочь. Если моя помощь требуется, конечно.

Выражение лица незнакомки изменилось. Она подобрела, хотя была все еще насторожена.

– Сеньор всегда помогает сеньоритам в супермаркете? Или только когда имеет цель затащить их в постель?

Глаза ее холодно блеснули. Я понял, что нарвался на какую-то тайну, на что-то личное, подсознательно переносимое ею на всех самцов. Стало неловко.

– Простите, сеньорита. – Я вежливо поклонился. – Не имел цели вас обидеть. Мое почтение.

Я развернулся и удалился, отметив, что даже вот так, с обломом, настроение перешло плюсовой рубеж. Жизнь налаживается!

Минут через пять эта девушка вылетела из головы, как незначительный эпизод. Через пару дней я бы ее вообще не вспомнил. Но высшие силы распорядились иначе.

– Сеньор извинит меня? Я не хотела грубить. – Она вышла навстречу, обогнув стеллаж, у которого я задержался, с другой стороны. Я аж разинул рот от удивления, чего-чего, а продолжения знакомства не ждал. – Само вырвалось. – Ее губы сложились в извиняющуюся улыбку.

Смущение выглядело искренним, как и раскаяние. Я пожал плечами:

– Мне все равно, сеньорита. Но если вас успокоит, я не обиделся, – и вновь выдавил улыбку, на сей раз скромную. Теперь хотелось, чтобы восточная красавица ехала со своей тележкой дальше. Ну их, этих представителей чуждых культур!

Она тоже улыбнулась, но как-то лучезарно:

– Человек не может победить зло вокруг себя. Я могу победить его лишь внутри, а я сорвалась. Теперь вижу, вы не задумывали дурного, как некоторые, и мне стыдно, что не удержала его. В мире стало больше зла, а это плохо.

Так-так, религиозные дебри. Вера в Священный Круг жизни не совсем религия, скорее философия, возникшая на ядерных развалинах Третьей мировой. Возникла, как и все религии, на Востоке, то ли в Иране, то ли в Пакистане, в местах, наиболее пострадавших от войны. В одном из лагерей беженцев на окраине какой-то радиоактивной пустыни появился вдруг человек, оставшийся в истории как Пророк. Просто Пророк, без имени, но с большой буквы. Он организовал и утешил отчаявшихся озлобленных людей, дал им надежду на будущее, не зависящее от гуманитарной помощи аргентинских и бразильских миротворцев. Создал нечто, что заменило не греющую сердца старую религию. И отчаявшиеся люди поверили ему, пошли следом.

А уже через десятилетие те же Иран и Пакистан восстали из пепла. Восстали, естественно, не как сильные державы прошлого, но в контролируемом разношерстными бандами послевоенном хаосе, царящем за пределами зон контроля миротворцев, само их возникновение казалось чудом.

Как любая новая религия, отвечающая требованиям насущного дня, вера апокалипсиса стала распространяться со страшной скоростью, как раковая опухоль, больше всего поразив часть бывших исламских стран, а также лежащую в руинах Европу. Дальше ее распространение остановилось, стабилизировалось, но это тема отдельного разговора. Могу только сказать, что эта религия не похожа ни на одну, привычную для нас, исторических христиан. Возможно, ближе всего к буддизму, хотя, в сущности, так же далека от ее базовых понятий и структуры. Разобраться в ее тонкостях чрезвычайно сложно даже посвященному человеку, коим я не являлся.

Однако именно сейчас, под настроение, какое одолевало меня несколько дней, захотелось вдруг потрепаться и пофилософствовать. Чокнутая? Ну, так и меня нормальным назвать сложно!

– Хуан! – Я протянул руку. – Я тоже против того, чтобы зло выливалось во внешний мир. Я за гармонию в мире внутреннем. – И вновь улыбочка. Да пошире, пошире! Девушка идет на контакт, и это не обычная девушка, а нечто, с чем (с кем?) я ни разу дела не имел. Давай, дружище, дерзай!

– Пенелопа. – Она пожала мою руку. Когда же попыталась высвободить, я мягко, но настойчиво потянул и приблизил ее к губам, как принято в высшем обществе.

Имя мне понравилось. Оно лишь подтвердило окультуривание. Воодушевленный, я перешел к следующей фазе знакомства:

– Пенелопа, знаете, вы очень красивая? И необычная?

Она пожала плечами. Максимально равнодушно. Но при этом ей было приятно.

– Они обидели вас? Да? – Я мгновенно посерьезнел.

– Кто? – Она сделала вид, что не поняла.

– Те, кто хотел затащить в постель.

Глаза ее уперлись в пол.

– Я не хочу говорить об этом.

– Прошу прощения. – Я вновь пожал плечами. Но свое грязное дело сделал, женщины подсознательно ищут тех, кто может защитить, а я намекнул, что отношусь к таковым. Перепрыгнув этим сразу несколько ступеней процесса знакомства. – А вы откуда? Почему я раньше вас здесь не видел?

– Я живу на противоположном конце купола. Хожу сюда редко. У нас рядом есть другой магазин. – Она назвала улицу, на которой живет. Да, далековато! – А сегодня мне по пути.

– И как же отец отпускает вас одну? Да еще в таком наряде? – Я кивнул на ее юбку.

Она попасмурнела.

– Он понимает. Понимает, что это разные вещи, вера и одежда. Одежда не сеет зло. Зло внутри человека. Отец видит, что у меня внутри, и отпускает. Хотя ему сложно.

– Старается идти в ногу со временем? – усмехнулся я.

Она кивнула.

– Ваши такой взгляд не разделяют. Я еще ни разу не видел кого-то из ваших в «имперской» одежде. И тем более не мог помыслить, чтобы с кем-то из них заговорить, познакомиться.