Без Вечного Синего Неба. Очерки нашей истории - Мурад Аджи

Но тут молчание – громче обличающих слов. Молчат о Храме, где рукополагали первые поколения христианских епископов и митрополитов. Не в синагоге же они приняли сан?

С 495 года, с папы Геласия I, Албанскую церковь отторгают от истории Европы – тогда папский престол запретил упоминать о богоугодных делах и дарах Кавказа, они стали нежелательны Риму, привыкшему править бал в одиночку. Внешне конфликт выглядел пристойно: папа Геласий в одном из своих посланий заговорил о таинстве евхаристии (причастии) на новый, то есть на европейский лад… Рим всегда умело маскировал зигзаги в своей политике. По его мнению, святые дары, полученные от Албанской церкви (хлеб и вино), были «образом и подобием тела и крови Христа».

Этих слов хватило для церковного разлада, ведь Албанская церковь не признала Христа за Бога, ее оскорбило неуважение европейцев к святым дарам… Рим тем самым хотел поменять обряд богослужения. Пусть не весь. Но пример разногласия был подан тонко и весьма убедительно.

В ту пору завязалась политическая интрига, причина которой проста – борьба за власть в христианском мире, который нарождался на землях бывшей Римской империи. Европейцы у себя дома желали установить свои порядки. Сами. И каждым нововведением они старательно оттесняли албанских священнослужителей в тень.

По крайней мере, слово «алпан» на Западе теряло блеск и медленно тускнело…

Устои Албанской церкви точили не только европейцы. Арабы сделали Дербент и всю приморскую равнину ареной борьбы Халифата и Дешт-и-Кипчака. Кавказская Албания не приняла условий той войны, она была выше земной суеты. Ее сила таилась не в войске – в интеллекте. В познании Истины. (41)

Албаны без боя «уступали» приморские земли на Каспии, сделали их открытым коридором, заблаговременно перенеся столицу из Дербента (Чора) в горы, в селение Гис (Киш), где, по преданию, была построена первая церковь. Потом столицей сделали Партав (Барда), который, по отзыву очевидца, был «к концу XIX века почти что деревня, лишенная славы былого величия и богатства». У страны была своя мера правильности жизни… И никто не скажет, когда эта замкнутость в себе обернулась консерватизмом, как привела к изоляции Кавказской Албании от остального мира?

Албания потеряла роль духовного лидера, словно не замечая потери… Такие мы, тюрки, построившие тюркский мир и сами же разрушившие его.

Эту «албанскую» традицию продолжают кумыки, северные и южные, они поныне не решили, чьи адаты правильнее? Горцев или степняков? Чья знать солиднее, северных или южных кумыков? Спор не утихает, а единства в народе как не было, так и нет… Веками разделяли себя тюрки, что и показывает многоликий Дагестан с его десятками народов. И не только он, разумеется. Любая кавказская республика имеет свои этнические проблемы с тюркской составляющей.

Итог тысячелетнего деления на хороших и очень хороших не мог быть иным. Если у каждой долины свои законы, рано или поздно в каждой долине появятся свои «народы», которые во всем будут демонстрировать свою «самость».

В том меня убедил пример лезгин, которые, к их чести будет сказано, едва ли не единственные на Кавказе называют себя потомками албан. Видимо, поэтому лезгины – в числе интеллектуальной элиты Кавказа, чего не скажешь о кумыках, среди нас половина – потомки горцев. Албаны, как тибетские мудрецы, беззаветно отдавались религии, науке, искусству. Интеллект – это был главный «товар» Кавказской Албании.

Жизнь сама выковала четвертую расу человечества в суровой кузнице Кавказа, в его монастырях и храмах. Отсюда величие поэтов и философов… Одно имя Низами Гянджеви говорит о небесных высотах духа кавказцев:

Тайн господних суму только вере возможно соткать,

Но Трепальщика нить расщипали на хлопок опять.

Можно ли точнее сказать о мире людей, где всегда шли религиозные распри и где никогда не было духовного единства? Литература, философия Кавказа вся родом из Албании с ее сумой, полной Господних тайн… К сожалению, о тех далеких и светлых веках известно очень и очень мало, хотя в них и пытались разобраться ученые. Но кто-то всегда вмешивался в исследования и останавливал их (по себе сужу).

Так, востоковед И. А. Орбели собрал три сотни надписей с албанских памятников. Еще чуть – и прошлое Кавказской Албании читали бы как открытую книгу. В 1919 году он сдал в типографию Петрограда монографию, и… сам же скупил готовый тираж. Книгу «Надписи Гандзасара» никто не увидел, судьба ее не известна.

Что это было, блажь от великого ума? Или тайный приказ?.. Я не знаю.

Ученый больше не возвращался к албанской тематике, имя сделал на других, менее значимых работах. Однако то событие составило не лучшее мнение об академике Орбели. Его интерес к теме понятен – предки ученого были албанами благородных кровей. Но поступил он не как потомок хана… Почему? Испугался правды? Или труд стал товаром, на который нашлись покупатели? Его карьера с той поры росла стремительно – академик, президент Армянской академии наук, директор Эрмитажа. Выше в советское время прыгнуть было некуда.

Не знаю, спокойно ли он умирал? За «просто так» должности в Советском Союзе не давали… Убитая им книга принадлежала Кавказской Албании, не автору. Албанскому народу, тюркам! Он не имел права уничтожать ее, даже если и были ошибки в тексте. Есть этика ученого. И гордость потомка великого народа.

То же скажу последователям Орбели, они позорили себя, исследуя Кавказ под диктовку политиков, приходя к результатам, которые ни о чем не говорят либо уводят в мир мифов и гипотез… Странная закономерность, но она обращает на себя внимание.

А руководила забвением Кавказской Албании Москва, она была орудием в чужих руках. Не ведала, что творила!.. Чтобы понять это мнение, нужна преамбула.

Поднимемся над Кавказом высоко – высоко. На высоту, откуда виден Рим и кухня европейской политики – папский дворец, он к середине XV века стал открытым врагом Кавказской Албании. Папа устремил взор на Восток, который своей святостью раздражал Запад. Начинался новый этап геополитики. Ход событий подхлестнули турки, сражение за Константинополь они выиграли: в 1453 году христианская Европа сполна ощутила горечь поражения, а с ним экономические беды. Черноморские проливы – в руках неприятеля, остановилась торговля, словом, началось черное время.

Потерю Византии западный мир переживал тяжело.

Пугало то, что турецкий султан – мусульманин! – назначил патриарха Греческой церкви, им стал Геннадий Схоларий. И греки приняли нового патриарха без ропота, а с ним – новый порядок вещей. Люди поверженной Византии потянулись к исламу. Все понимали, следующим на замену стоит папа римский и весь институт папства.

Такого позора Европа не знала. Судьба христианства повисла на волоске.

Запад, в первую очередь от Рима, ждал решительных действий. И тогда папа начал бескомпромиссную игру, он играл только на выигрыш. Открытого военного контакта с Оттоманской империей позволить себе не мог, не равны были силы. Зародился план принципиально новой войны – внедрение на Восток своих людей и разложение его изнутри. Задействовали тайных агентов из числа монахов, обученных и переодетых. Им потребовались новые союзники… Клубок проблем рос год от года.