📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЧерная смерть. Как эпидемия чумы изменила средневековую Европу - Филип Зиглер

Черная смерть. Как эпидемия чумы изменила средневековую Европу - Филип Зиглер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 89
Перейти на страницу:
смертью в Англии, 1349-й – это год, о котором много что можно написать, поскольку именно в течение него заражению подвергся почти каждый город и каждая деревня. Вначале распространение чумы можно было представить, как если бы это была военная операция. Захват портов Дорсета, потом дерзкий бросок вглубь страны до северного побережья, разорвавший все связи между западными графствами и основной частью острова. Затем последовали морские вылазки с высадкой в пунктах, расположенных вдоль побережья, чтобы обойти оборону с флангов. Потом медленная зачистка оставшихся очагов сопротивления в Девоне и Корнуолле и главный удар в направлении долины Темзы и Лондона. Но после марта 1349 года аналогия с хорошо организованной военной кампанией больше не работала. Теперь годится другая метафора: дамбы прорваны, все залито водой. Эпидемия больше не ведет постепенного наступления из одного пункта в другой, а возникает одновременно в сотнях мест, достигая своего пика по причине, которую невозможно установить, в Норфолке и Саффолке раньше, чем в Кембриджшире; в Гемпшире раньше, чем в Суррее; в Ворвикшире раньше, чем Ворсетершире. К июлю она распространяется по северным графствам, к концу года уже охвачены все земли. Невзирая, что перед ней – зима или лето, наводнение или засуха, молодые или старые, слабые или сильные, чума идет своим путем. Проследить с какой-либо точностью за ее продвижением – безнадежная задача. Максимум, что можно сделать, – это зафиксировать ее воздействие на различные регионы и осветить ее «работу» в нескольких местах, где подробности доступны с наибольшей полнотой.

Когда, дойдя до Бристольского канала, чума повернула на восток, первым городом, подвергшимся заражению, стал Глостер. Городской совет, напуганный трагедией, случившейся у соседей в Бристоле, решил искать выход в изоляции. Был введен запрет на любые сношения между двумя городами, и городские ворота закрылись для всех беженцев, которые могли принести с собой бациллы чумы. Но даже если было бы возможно не пускать в город ни одного зараженного человека, – а нет никаких сомнений, что в Бристоле распространилась самая опасная и заразная форма чумы, – жители Глостера ничего не могли бы сделать, чтобы защититься от переносивших чуму крыс, пролагавших свои тропы вдоль каналов или приплывавших на лодках, сновавших вверх-вниз по Северну.

Епископ Вулстан Брансфорд, остававшийся в своем загородном поместье, занимался бесконечным поиском новых священников, которые могли бы занять места умерших. Только с марта по сентябрь появилось 80 вакансий, и почти во всех случаях причиной, согласно истории графства, была смерть предыдущего духовного лица. Сам епископ умер 6 августа 1349 года. В Хеме, расположенном неподалеку от Челтенхема, поместье, которое принадлежало семье Беркли, так много земли перешло лорду после смерти арендаторов, не имевших наследников, или было покинуто и осталось без присмотра, что управляющему для сбора урожая пришлось нанять столько людей, сколько требовалось бы для выполнения обычной работы в течение 1144 дней. Цифра впечатляет, как и тот факт, что свободные рабочие руки удалось найти, хотя, несомненно, за большую цену.

Насколько можно определить некий паттерн в продвижении чумы с запада на восток Англии, то из Бристоля она перекинулась в Оксфордшир, Беркшир и Бэкингемшир, а из Саутгемптона и Уэста двинулась в Гемпшир, Уайлдшир и Суррей в сторону Лондона. Первое направление наступления привело к одному из самых страшных опустошений за всю эпидемию.

Худшими месяцами для Оксфордшира стали март, апрель и май, хотя наверняка можно найти много случаев чумы до этого страшного времени и после него. В то время графство представляло собой архидиаконство в составе огромной епархии епископа Гинвелла из Линкольна. Чрезвычайно ценный анализ регистров епархии, проведенный профессором Гамильтоном Томпсоном, показывает, что если рассматривать смертность среди духовенства, то юг графства отделался сравнительно легко. Так, в деканате Хенли умерла только четверть держателей церковных должностей, а в Астоне – всего 19 %. Но в самом городе Оксфорде не выжили 43 %, в деканате Вудстока – 42 %, в Бичестере – 40 %, а в Чиппинг-Нортоне чуть более 34 % духовных лиц, что заметно ниже, чем средняя смертность в деканате Гинвелла, равная 40,7 %.

Используя допустимый предел погрешности, приходим к несколько рискованному заключению: общая смертность в архидиаконстве должна была находиться в пределах 25–37 %. Картулярий аббатства Эйншем свидетельствует, что по меньшей мере в этой части графства нижняя из этих оценок существенно меньше указанной. Само аббатство, расположенное между Уитни и Оксфордом, пострадало достаточно сильно. Аббат Николас был снят епископом со своей должности за какое-то ныне забытое преступление. Чтобы следить за аббатством, епископ Гинвелл назначил двух администраторов, отложив назначение нового аббата, но 13 мая прибыли два старших брата, чтобы сообщить, что первый из его назначенцев умер, а жизнь второго висит на волоске.

Епископ назначил на их место тех двух монахов, которые принесли эти известия, и отправил их назад. Его назначения не имели большого успеха, поскольку оба монаха умерли прежде, чем добрались до аббатства. В отчаянии епископ простил Николаса и снова назначил его аббатом.

Но еще сильнее пострадали принадлежавшие аббатству поместья. Общепринятая английская традиция обвиняет Черную смерть в исчезновении с карты многих деревень, от которых как памятник прошлого осталась лишь церковь, обычно единственное основательно построенное здание. Черная смерть определенно способствовала процессу депопуляции и ослаблению многих сообществ настолько, что они оказались не в состоянии пережить экономические и социальные превратности следующих двух веков. Однако лишь в немногих случаях можно доказать, что деревня окончательно обезлюдела непосредственно в результате Черной смерти. Одним из таких исключений было принадлежавшее аббатству Эйншем поместье Тилгерсли, о котором сборщики субсидий в 1359 году сообщили, что собрать налог невозможно, поскольку с 1350 года в деревне никто не живет. У нас нет оснований думать, что до начала эпидемии Черной смерти Тилгерсли была богатой или густонаселенной деревней, однако установленный размер налога предполагает, что община была вполне процветающей и как минимум голод ей не угрожал.

Другое поместье Эйншема, Вудитон, едва не разделило участь Тилгерсли. «В то время, когда люди умирали от чумы, что случилось в году 1349-м от Рождества Господа нашего, – читаем в картулярии, – всего два арендатора остались в поместье, и они ушли бы, если бы брат Николас из Аптона, тогда бывший аббатом… не заключил соглашение с ними и с другими арендаторами, которые пришли позднее». Сделка, которую заключил аббат, назначая арендаторам несколько более высокую арендную плату, но менее утомительные феодальные повинности, является интересным примером методов, к которым приходилось прибегать лендлордам в годы, последовавшие за эпидемией Черной смерти. Сделка оказалась успешной лишь отчасти. К 1366 году в поместье было 27 арендаторов, но шесть коттеджей в деревне так и остались пустыми.

В 7

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?