Тень с Севера - Мария Васильевна Семенова

чаша? – удивилась Кайя. – Это от кого в ней кости лежали?

Но Зуйко понес уже полную околесицу, и она махнула рукой.

– Пойдем-ка домой, пока еще видно тропу!

* * *

Когда Кайя и Зуйко поднялись на гору к жилищу Кэрр, уже почти стемнело.

На поляне полыхал жаркий костер. Над большим котлом, привезенным из словенских земель и бережно хранимым гейдой, поднимался пар.

– Почему так долго?! – напустилась на Кайю старуха. – У меня давно все готово!

Лицо ее пламенело, но не от жара огня. И говорила она как-то громче обычного.

– Прости, акка, – кротко сказала Кайя, помогая снять короб со спины пыхтящего раба. – Гляди, каких толстых червей мы тебе наловили!

– А ты, парень, что распыхтелся? – Гейда мельком заглянула в короб, поворошила червей. – Тут нести-то нечего! Заболел, что ли? Я тебя живенько вылечу!

Под грозным взглядом гейды Зуйко съежился. «Сейчас все выболтает!» – напряглась Кайя.

Но Зуйко только зажмурился, ожидая подзатыльника.

– Болван!

Гейда, пошатываясь, пошла к костру.

– Дочь Чайки, помогай!

И ни слова насчет того, что воспитанница – в грязи по уши, с одежды течет вода…

«Не заметила?»

Кайя втихомолку выдохнула. Она опасалась, что гейда услышит ее призывы к духам и спросит, чем она там занималась. Признаваться было никак нельзя, ибо Кайя отлично знала: все духи и побережья здесь, на Волчьем взморье, принадлежат только Кэрр Зимней Буре. Если гейда узнает, что ученица пыталась переманивать ее сайво…

«Уф, повезло!»

Между тем невнимательность старой гейды объяснялась очень просто. Готовясь к ворожбе, Кэрр уже хлебнула сурянского зелья. А оно обладало свойством закрывать духовные очи, оставляя открытыми лишь те, что смотрели в нижний мир…

Вдвоем они принялись готовить угощение для сайво. Помыли червей от песка, разрезали каждого вдоль и промыли еще раз – изнутри. Затем Кэрр высыпала морских тварей в котел, а котел передвинула к самому краю огня, чтобы не закипел слишком быстро. Черви извивались в воде – даже рассеченные, они были невероятно живучи. Именно их жизненная сила и нужна была Кэрр.

Пока возились, настала ночь. Над лесом всходила полная луна.

Зуйко давно спал в своем шалаше. Кайя все сидела у костра вместе с наставницей. Она так и не посмела пойти переодеться, чтобы не привлечь лишнего внимания. Ясно было, что гейда затевает камлание. Знакомый короб с великой короной уже стоял на особом, почетном пне неподалеку от костра, укрытый рысьей шкурой. Знать бы, что задумала Кэрр, куда полетит нынче?

Вновь и вновь Кайя возвращалась мыслями к пережитому сегодня в море. Неимоверное напряжение борьбы понемногу отпускало… Зато явилось множество вопросов. Они так и теснились на языке. Кайя вертелась и поглядывала на гейду, думая, о чем бы спросить, не вызывая подозрений.

– Акка, сегодня я увидела на берегу змея, вырезанного на камне, – наконец заговорила она. – Раньше я его не замечала, хотя мы часто ходим туда за червями и мидиями…

– Змей на камне? Тут их много, писаниц, – отхлебывая из баклажки, произнесла гейда. – Рыбы, тюлени, лоси, люди-охотники… Все прибрежные валуны ими разукрашены. Они то показываются, то нет, и неудивительно – все зачарованы…

– Кем?

– Не спрашивай – дело давнее. Может, моими предками – саами, а может, твоими – сихиртя… Почему Змей? Так он повелитель этого моря, тут его нора, его заветное логово… Куда смотришь, дева?

– На твою баклажку, акка. Как красиво сделано!

– А то! – Гейда сама с удовольствием повертела на вытянутой руке дивную вещицу.

Баклажка была иноземной работы, здесь таких делать не умели. Толстостенное блестящее тулово сосуда украшали загадочные знаки-буквицы, окружавшие выдавленный рисунок: птицу с большеглазой женской головой. В венце, с распахнутыми крыльями и большими когтистыми лапами.

– Видишь рисунок? Это словенская гейда летит в верхний мир, – похвасталась Кэрр. – Даже не спрашивай, что пришлось отдать за нее… Суряне привезли ее на берега Виньи издалека, из Новогородской земли, а может, еще откуда подальше. Налили в нее хмельную суру и продали на торгу…

– Народ взял имя своего волшебного зелья? – удивилась Кайя.

Гейда, откинув голову, расхохоталась.

– Вот уж не знаю, дочь Чайки! Сами они утверждают, что их имя означает «дети солнца».

– Я не люблю сурян, – нахмурилась Кайя. – Когда сихиртя бродили, не зная, куда прибиться, суряне обижали нас, гнали от своих погостов!

– Люди как люди, – махнула рукой гейда. – Такие же, как мы, только повыше ростом да живут у реки. Думаю, они дальние родичи саами, потому что еще не разучились понимать наш язык – речь первых людей.

– А что такое сура?

Гейда, лукаво прищурившись, погрозила воспитаннице.

– Вижу я, чего тебе хочется! Даже не думай! Это опасное питье, дева. Суряне варят зелье по осени в великой тайне. Всю зиму они держат его в бочках во льду, а весной привозят на торг и обменивают на меха. Ох, что тогда начинается в погостах! Помню, глупые мужи моего племени оставляли сети и силки, грузили на сани огромные связки зимних шкур и устремлялись в далекий путь лишь ради того, чтобы раздобыть суру. Они не понимали, что для таких, как они, снадобье оборачивалось ядом…

– Зачем же они пили отраву? – Кайя с удвоенным любопытством и понятной опаской уставилась на баклажку. – Неужели она настолько вкусна?

– Сура – колдовской напиток. Она делает обычных людей подобными нам, шаманам, – объяснила гейда. – Сура отпускает души в полет. Словно потерявшиеся в бурю перелетные гуси, души упившихся мечутся в тучах, встречая предков, богов, диких сайво… Они видят прошлое и будущее, словно самые сильные из нойд… Но недолго простаки радуются мнимому могуществу! Когда кончается действие зелья, они просыпаются – жалкие, больные, желающие лишь одного: снова испытать чувство власти над мирами! Некоторые совсем теряют себя, перестают охотиться, ловить рыбу, есть, пить…

Кайя слушала наставницу как зачарованная.

– А сами суряне? Они ведь исправно ловят рыбу, бьют зверя. Разве волшебное зелье не уносит их в полет по мирам?

Гейда отрицательно покачала головой.

– Суряне хитры и богаты. Они живут не в вежах, а в удобных, просторных избах. И при этом – слепы, словно новорожденные щенки…

– Как это?

– Они не видят духов. Сура лишь веселит их, но крыльев душе не дарит. Поэтому все саами и сихиртя в их глазах – могучие колдуны.

– Как можно не видеть духов? – поразилась Кайя.

– Я тоже сперва не верила. Но потом как-то последила за сурянами, когда они устроили большой обмен на берегу. Мы, саами, прибывали на торг целыми семьями, и каждый род – со своими предками и духами. Предкам ведь тоже любопытно взглянуть! Многие взяли с собой домашних сайво. Старая гейда, моя родственница, шла, опираясь на спину своего зверя-супруга, снежного медведя… А суряне не видели! Они не приветствовали наших предков, не почтили сайво и даже не испугались медведя… Впрочем, завершая обмен, они плеснули немного суры духу реки. Но вовсе не в ту сторону, где он сидел в осоке