Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной - Андрей Васильченко

Особое внимание пожрарые уделяли предприятиям коммунальной сферы, электростанциям, гидротехническим сооружениям, переполненным ранеными больницам и госпиталям, наиболее значимым общественным и историческим зданиям. В большинстве случаев с огнем приходилось бороться прямо под обстрелами и бомбардировками. Некоторое время вода, которой из брандспойтов заливали пламя, поступала из системы центрального водоснабжения. Но после того, как в работе городского водопровода стали возникать перебои, пожарным пришлось довольствоваться прудами, глубокими источниками, а также городским котлованом. В итоге было решено создать двадцать стационарных резервуаров, в которые вода накачивалась специальными насосами. Они были раскиданы по всему городу, что облегчало работу пожарным. Чтобы уберечь трубы, ведущие от этих резервуаров, от взрывов, их прокладывали в уличных канавах либо же протяжении всей их длины заваливали грудами мусора, которого после начала усиленных бомбардировок было в изобилии. В некоторых случаях приходилось идти на уловки и импровизировать. Так, например, в некоторых кварталах города в качестве хранилищ для воды выступали понтоны. Они наполнялись на манер прудов-отстойников. Единственным их недостатком была необходимость регулярно проводить починку.

В начале осады город не знал проблем со шлангами, их было в изобилии. Однако из-за недостатка времени они не просушивались и не чинились, что неуклонно вело к их непригодности. Имевшиеся запасы шлангов к весне 1945 года были либо уничтожены бомбардировками, либо оказались в руках частей Красной Армии, когда в советский плен попали пожарные команды №№ 5 и 7. Со временем стала ощущаться нехватка горючего. Для работы пожарных машин и для пожарных насосов составлялась специальная смесь. Ее использование было возможно лишь после того, как переделывался карбюратор. Ремонт пожарных машин затруднялся тем, что парк команды № 7, который располагался на юге города, был захвачен советскими войсками, а запасные цеха были полностью разрушены во время бомбардировок. Но, несмотря на все эти трудности, пожарные появлялись на месте очень быстро. Контакт между отдельными командами был налажен почти идеально. Впрочем, поддерживался он в основном армейскими связистами. Кроме этого, из подростков была составлена специальная оперативная команда посыльных, в задачи которой входила координация действий отдельных команд уже во время тушения пожаров.

Если говорить о потерях, то среди пожарных они составили 75 убитых и 83 раненых. При общей численности пожарных команд в 600 человек это был немалый процент потерь (29 %), особенно если учесть, что речь шла не боевых частях, которые сражались на передовой. Из 44 машин, имевшихся в распоряжении пожарных команд, 18 были уничтожены во время обстрелов и бомбардировок, а еще 8 получили значительные поломки и фактически не подлежали ремонту. Впрочем, поломки были у каждой пожарной машины. Во время кровопролитного «пасхального сражения», которое сопровождалось ураганным огнем советской артиллерии, пожарным удалось локализовать несколько возгораний, не дав Бреслау превратиться в один сплошной пожар. Но противостоять всем пожарам в апрельские дни 1945 года несшим постоянные потери пожарным командам было не по силам.

Пасха в Германии в 1945 году приходилась на 1 апреля. Даже ощущение приближавшегося праздника не могло изменить настроений среди жителей Бреслау. Рольф Бекер писал о днях, предшествующих Пасхе:

«Каждый день, как только на несколько минут замолкают орудия, то тут же включаются советские громкоговорители. Но теперь тон обращений к защитникам и жителям Бреслау несколько иной. Нам дают понять, что если крепость будет продолжать сопротивление, то она будет разрушена до основания всеми имеющимися в распоряжении Советов военными силами… Руины улиц некогда одного из самых красивых городов Германии подсказывают, что угрозы, звучащие из динамиков, не являются преувеличением».

Словно в предчувствии огромной беды, несмотря на все запреты, в городе начинает работать «сарафанное радио». 31 марта, в Страстную Субботу, Хуго Эртунг записал в свое дневнике:

«Уже долгое время муссируются слухи о том, что русские решили сделать Бреслау пасхальным подарком своему руководству. За последние пару дней усилился артиллерийский обстрел. С двухмоторных самолетов стали сбрасывать бомбы такой величины, каких мы не видели до сих пор».

О событиях собственно в пасхальную ночь лучше рассказать одному из очевидцев:

«Внезапно всё меняется. Начинается ураганный огонь, который по своей силе превосходит все обстрелы, которые нас до сих пор удалось пережить. В небе появляются эскадрильи бомбардировщиков, которые метают на наши крыши бомбы».

Бомбардировки и артиллерийский обстрел сопровождались пропагандистскими акциями. С неба сбрасывались листовки, с прилегающей к передовой территории улиц вновь вещали советские громкоговорители. Буххольц вспоминал:

«Звучащие на немецком языке призывы свергнуть гитлеровскую систему раздавались даже с воздуха, с самолетов».

Эрнст Хорниг в своих мемуарах вспоминал:

«События тех Пасхальных дней едва ли можно передать словами. Для этого слова являются слишком слабым средством. Произошедшее превзошло все наши даже самые худшие опасения. «Пасха превратилась в ад для Бреслау», — как записала одна из моих церковных сотрудниц».

Как уже говорилось, Пасхальное воскресенье в 1945 году пришлось на 1 апреля. В тот день советская артиллерия (включая крупнокалиберные 280-миллиметровые орудия) обрушила на город шквал огня. Под прикрытием артиллерии в направлении аэродрома Гандау направились советские тяжелые танки. В результате ураганного огня и бомбардировок немецкие парашютисты стали нести большие потери. Из-за поднявшихся клубов пыли 20-миллиметровые спаренные автоматические пушки оказались в не состоянии вести огонь. Несколько немецких 88-миллиметровых зенитных орудий в первые же часы наступления были уничтожены прямыми попаданиями советских снарядов. Два часа спустя после начала операции советские таки стали приближаться к зданию интерната для слепых. Здесь располагался штаб полка, откуда организовывалась все оборона этих краев. Резервный взвод, который имелся в распоряжении штаба полка, был тут же направлен удерживать территорию между интернатом для слепых и Одером. В тот момент подполковник Мор еще имел связь с майором Тильгнером, группа которого находилась на левом фланге. В силу своего местоположения она не понесла огромных потерь. В итоге она все-таки получила приказ отходить к шлюзам на Одере. Генерал Нихоф вспоминал о том дне:

«Мы очень удивились, когда русские после своего первого крупного успеха не продолжили наступать на правом фланге, продвигаясь дальше, а повернули на северо-восток в направлении саперных казарм. Между тем наступила ночь. Группа майора Тильгнера, которая за ночь не понесла никаких потерь, была доставлена на грузовых автомобилях в полк. Разумеется, тяжелые пушки пришлось оставить на шлюзах. Когда настал второй день Пасхи, то на западе был создан новый оборонительный рубеж. Позже, оказавшись в плену, у нас состоялась беседа со штабным офицером из армейского штаба генерала Глуздовского. На наш вопрос, почему русские во второй половине пасхального воскресенья после удачного прорыва нашей обороны не повернули направо, офицер сначала промолчал. Затем он посмотрел на карту и произнес: «У нас были другие планы». Очевидно, что русские просто не смогли воспользоваться этим уникальным шансом».