Чокнутый - Сергей Костин

Мутанты остановились на границе джунглей и площадки, на которой столпились жители. Они ничего не говорили, стояли смирно, но с воздухом стало твориться нечто необычное. Его порывы с каждой секундой усиливались, подталкивая жителей к краю пропасти. Через несколько минут даже цепкие когти и вес пещерного медведя не мог противиться этой силе.

– Чокнутый? Как называется это у Пришельцев? – Квар упирался всеми четырьмя лапами, но попытки остановить медленное сползание к краю не увенчивались успехом.

Мил не знал, как называется это у Пришельцев, но он чуял, что здесь творится нечто непонятное и необъяснимое. Ни с накопленным опытом джунглей, ни с точки зрения современной науки. Сумасшествие какое-то.

Первым за кромкой обрыва исчез Альвареза. Он всегда стремился быть первым и в этот раз ему представился самый подходящий случай. Хотя, надо признать, орангутанг желал этого меньше всего. Перед тем как сорваться, он немного помахал руками, выругался относительно недорезанности мутантов и исчез. Потом наступила очередь Иризы. Самки всегда принимали смерть более спокойно, чем самцы, которым всегда почему-то кажется, что оскорбления в лицо врагу добавят к их смерти ореол геройства. Следом последовали Родж и Шейла. Первый – в гордом молчании, вторая – с непотребным визгом.

Когда наступила очередь Мила, он не слишком беспокоился. Предчувствие – а оно его редко обманывало – подсказывало, что ничего страшного не произойдет. Так все и произошло, через несколько метров свободного полета его тело подхватила тугая струя воздуха, с силой бьющего со дна ущелья, и плавно опустила на следующий выступ.

Прямо в скале чернела дыра, уходящая в глубину планеты. Мил поискал глазами своих спутников, но, к удивлению, никого не обнаружил. Как сквозь землю провалились. Но ему не дали много времени поразмыслить над происшедшим, из пещеры показалась небольшая кучка мутантов, которые обступили его со всех сторон, старательно буравя тело пантеры угрюмыми взглядами. В какой-то момент Мил испугался. Он никогда не был трусом, но какова может быть реакция человека, для начала превратившегося в животное, а затем превратившегося в дичь, за которой охотятся не совсем гуманоидные создания. Мил унял внутреннюю дрожь. Судьбой все предрешено, а Мил всегда верил в судьбу. Дано вам захлебнуться стаканом воды, захлебнетесь.

– Следуй за нами. – Вот и замечательно. Пока твари не собираются ничего с ним делать. Конечно, можно попробовать броситься на них, испробовать на крепость клыки и обагрить когти кровью. Но смысл? Ввязываться в драку нужно только тогда, когда уже нет надежды. А лезть самостоятельно в гроб – дураков нет.

Мил подождал несколько секунд, инстинктивно увеличивая расстояние между собой и мутантами, затем последовал следом. Спрашивать, где остальные жители, не имело смысла. С тех пор как Мил познакомился с Проклятым народом, он заметил их неразговорчивость. На выступе скалы крови не было, значит, вполне возможно допустить, что их вот так же, поодиночке, увели в глубь пещеры. Зачем? А кто их, мутантов, знает?

Через несколько метров Мил потерял ориентацию, налетел головой о стену, что подсказало ему, что следует пренебречь призрачной безопасностью и держаться поближе к мутантам, чьи тела издавали хоть и слабое, но достаточное, чтобы следовать за ними не теряясь, свечение.

Подземная дорога то уходила резко вниз, то устремлялась вверх. Мил чувствовал, что к туннелю примыкают с разных сторон другие туннели. Слабые сквозняки ясно указывали на это. Иногда он слышал за спиной неясные шорохи, скрипы. Но пока его никто не трогал и не предъявлял к его телу никаких претензий. Что его и успокаивало.

– Мы пришли. Оставайся здесь.

Мутанты остановились так внезапно, что Мил еле успел затормозить.

Ждать так ждать. Это место ничуть не хуже любого другого. Такая же темень, хоть глаз выколи. Просто удивительно, как мутанты здесь ориентируются. Может, как летучие мыши? А впрочем, ему, Милу, все это до лампочки. Сейчас бы залезть по шею в горячую ванну, налить стаканчик доброго винца да закурить хорошую сигару. Но… – Мил поморщился. – По всей видимости, не видать ему ни первого, ни второго, ни третьего еще лет черт знает сколько. Если вообще он сможет дождаться этого прекрасного мгновения.

Мил вздрогнул. Причем не так, как вздрагивают жители, когда к телу неожиданно прикасается чья-то рука. У Мила, как у пантеры, еще не было достойного учителя, который мог подсказать, что любое несанкционированное прикосновение влечет за собой немедленное ответное нападение и обязательную смерть наглеца. Мил вздрогнул чисто по-человечески. Примерно так, как вздрагивает человек, который ночью наталкивается на стул, которого, по его твердому убеждению, в данном месте просто не может быть.

Мил вздрогнул. Рука, прикоснувшаяся к его плечу, никак не хотела убираться, и Мил постарался помочь ей, двинув плечом. Но цепкость последней отнюдь не уменьшилась, даже наоборот, пальцы сжались с еще большей силой. Мил уже хотел было ухватить зубами то место, где, по его предположению, должно было находиться продолжение кисти, но в это мгновение со всех сторон вспыхнул яркий, ослепительный свет.

Мил непроизвольно зажмурился. Словно бритвой полоснуло.

У тела животного есть несколько неприятных неудобств. Если вас ослепляет, вы никогда не сможете прикрыть лапой глаза, просто потому, что джунгли этому не учат. Другое дело, если вы совсем недавно обитали в совершенно другом теле и ничто человеческое вам не чуждо. Мил как-то умудрился вывернуть лапу и скорее накрыл, чем прикрыл глаза. Сколько времени нужно ослепленному, чтобы освоиться с иллюминацией любой яркости? Две, три минуты? Вполне достаточно, чтобы за этот короткий промежуток определить, что рядом находятся не один и не два и даже не три десятка мутантов. И еще кто-то.

Веселенькая перспектива. Впрочем, было бы глупо рассчитывать на что-то другое.

Мил убрал лапу, еще некоторое время пощурился, но уже вполне отчетливо смог разобрать, куда занес его ветер приключений. Он с чистым сердцем мог утверждать, что никогда не ожидал увидеть того, что открылось его изумленному взору.

Пещера. Слишком огромная, чтобы предполагать, что она искусственного происхождения. Хотя все условно.

Потолок, исчезающий высоко вверху. В самом центре потолка отверстие, откуда бьет яркий луч света. Может быть, солнце. Но нельзя исключить и нечто другое. Мутанты могли придумать и нечто совсем невообразимое. Кто их знает? Кстати, о мутантах. Столпились вокруг и прямо-таки поедают глазами. Их тела мешают рассмотреть, что там дальше. А что там может быть дальше? Точно такие же мутанты, вот и все.

Впервые в жизни Мил не знал, что делать. Раньше все было ясно. Если вокруг враг, доставай оружие и начинай поливать огнем все, что движется вокруг тебя. А как поступить сейчас? Рядом нет даже Квара или Роджа, и некому подсказать. Поэтому Мил сделал то, что на его месте не сделала бы ни одна здравомыслящая кошка. Он устало зевнул, разлегся на огромном солнечном зайчике, который давал тепло, и прикрыл глаза.

Глубоко ошибаются те, кто считает, что, когда пантера закрывает глаза, она отгораживается от всего, что творится вокруг. Абсолютно неверное мнение. Мил все слышал. Это во-первых. Мил ощущал вокруг себя движение и почувствовал бы любое приближение к себе заранее. Это во-вторых. И, ко всему, Мил наблюдал за мутантами из-под век. Весьма полезная штука. Это в-третьих. Существовало также и в-четвертых и в-пятых и даже более. Но все остальное относилось к тому типу поведения животных, который не имеет определения в человеческом языке. Для себя самого Мил определил это как способность застывших генов к наблюдению.