Наследники Борджиа - Виктория Дьякова

С собой испанский капитан прихватил мешок, в котором лежало завернутое в атласную тряпицу обещанное лакомство для Командора Пустыни — поджаренный хвост кобры и ее натертая солью голова с хищно разинутой бледно-желтой пастью. Ощерившись ядовитыми клыками, эта огромная головища, даже мертвая, производила оцепеняющее впечатление.

Достигнув берега, Гарсиа быстро оделся и направился разыскивать указанное Таной место, где хранилась шкатулка с бальзамами. Похоже, египтянка оказалась весьма старательной ученицей Маршала — найти клад не составило капитану труда. На пересечении двух координат, о которых говорила царевна, как раз три четверти восточнее Ганга и на четверть западнее Морокко, прямо против Полярной звезды, если смотреть на нее относительно Диоскуров, де Армес увидел три близко растущие пушистые ели, и под их густо переплетенными нижними ветвями обнаружил небольшой холмик рыхлой земли, старательно присыпанный уже увядшей травой. Сняв вместе с травой верхний слой пересохшей земли, Гарсиа начал руками разгребать ямку и вскоре обнаружил внутри небольшую шкатулку. Он быстро извлек ее, отряхивая от земли.

На его руках изящное творение из слоновой кости, украшенное вырезанными из черного камня фигуркам колесниц, тельцов и скакунов, даже в закрытом состоянии благоухало настоянными нежными ароматами. Гарсиа достал из мешка атласный сверток с «останками» кобры, уложил шкатулку на самое дно, а подарок Ридфору уложил сверху. «Чтобы удобнее было дарить», — подумал он насмешливо про себя. И, замаскировав место находки, направился было уже к шатру Ридфора, как вдруг вспомнил про Тану и ее ежика.

Где искать зверька, капитан не имел понятия. Кругом высился густой лес, обильно поросший кустарником и дикими травами. Ежик мог убежать куда угодно. Даже не надеясь на удачу, Гарсиа осторожно приблизился к краю поляны, на которой стоял шатер Ридфора, и, наклонившись к зарослям малины, опутавшим внизу раскидистые темно — зеленые ветви елей, негромко позвал: «Кикки, Кикки!». И почмокал, как учила Тана. Через несколько мгновений из кустарника послышалось тихое шуршание и фырканье.

Тут же знакомый Гарсиа серо-черный питомец царевны поспешно выкатился из малинника. Все иголки на его спине были сплошь утыканы какими-то листочками, ягодками и грибочками. Ежик явно не терял времени зря и заботился о своем пропитании. Старательно похрюкивая, ежик подбежал к Гарсиа, поводил в воздухе своим влажным черным носом, но не учуяв знакомого запаха хозяйки, снова проворно скрылся в кустах. Кляня про себя царевну, Гарсиа кинулся за ним и хотел ухватить ежика уже в малиннике. Но тут его внимание привлекли две фигуры, мелькнувшие в золотистом луче света, пробившемся между плотно обступившими поляну деревьями. Голову одной из них украшала яркая алая чалма. И Гарсиа уже не сомневался, что это был тот самый араб, посланец Ридфора, который принес кобру в покои герцогини де Борджиа и сумел скрыться от самого капитана, прыгнув в воду с борта галеры.

Рядом с арабом виднелся еще один смуглокожий человек, по внешности, скорее, похожий на индуса. Он был одет в черную вышитую бисером жилетку на голое тело и легкие шелковые шаровары зеленого цвета. Голову его украшала такая же вышитая черная шапочка с длинным зеленым пером от виска. В руке ассасин — а это без сомнения был один из шахидов Старца Горы — держал что-то длинное, тщательно обернутое в зеленую тряпицу.

Негромко переговариваясь между собой, араб и индус направлялись к озеру. Предчувствуя недоброе, Гарсиа последовал за ними. Он сразу же забыл и о Кикки и о подарке Ридфору. Озабоченное поведение восточной парочки немедленно навело его на мысль, что они опять что-то затевают. И точно. Приблизившись, капитан явственно различил в быстрой арабской речи имя «де Борджиа». Так и есть. Незваные гости собирались снова навестить герцогиню.

Выйдя на небольшой просвет между елями, откуда начинался спуск к заросшему плющами и папоротниками оврагу, помощники Рид фора замедлили шаги. Следовавший за ними Гарсиа тоже остановился. Озеро было совсем рядом. В этот момент снизу откуда-то из-под кустов черники и мелкого можжевельника до него донеслось посвистывающее сопение. Опустив глаза, капитан обнаружил, что ежик передумал и со всех лапок семенит за ним. Де Армес наклонился, подхватил Кикки в руки и спрятал его в свой мешок. «Вот так Кикки! Снова выручил всех, — мелькнула у него благодарная мысль. — Если бы не он, я мог бы и пропустить новую затею наших друзей. А здесь вон как все интересно».

Ассасин размотал тряпицу на своей ноше и тут же отбросил ее подальше. Затем вытянул руку вперед, демонстрируя арабу короткое толстое копье, древко которого было выполнено из красного дуба и украшено золотой резьбой. Вместо наконечника копье венчал… огромный акулий зуб. Араб внимательно рассматривал копье, но приближаться к нему опасался. Ассасин совершил несколько характерных движений, показывая, как он управляется со своим оружием.

Гарсиа понял, что ожидает Джованну на этот раз. Подойдя настолько близко, насколько это было возможно, чтобы оставаться незамеченным, он прислушался к разговору сарацинов. Выходец из знатной династии сарагосских мавров, де Армес с юных лет хорошо знал арабский язык и теперь без труда понимал, о чем говорили помощники Ридфора. Да, он не ошибся.

Ассасин держал в руках страшное оружие — копье с отравленным клыком голубой акулы.

Как оказалось, Командор Пустыни совсем не нуждался в подарках от герцогини де Борджиа для того, чтобы понять, что его операция с коброй провалилась. Он уже все знал об этом. И теперь он не сомневался, что герцогиня де Борджиа попытается как можно скорее захватить ларец в монастыре, не дожидаясь общего штурма. И, конечно, тайком от Командора Пустыни. Но для того, чтобы подойти к монастырю, герцогине придется переправиться с галеры на берег. Вот здесь, при переправе, и решил Ридфор преподнести итальянке смертельный сюрприз.

Индус в черной вышитой жилетке был никем иным, как пловцом-шахидом. Мало зная об истории ассасинов, Гарсиа тем не менее приходилось слышать о такого рода убийцах и даже повидать несколько раз, как они справляются со своим опасным делом. Легендами о ныряльщиках и пловцах, несущих смерть на своем копье, полнились побережья Сирии, Палестины, Марокко и Туниса. Шахид-ассасин в воде подобен акуле в море. Серая тень, увенчанная копьем с отравленным клыком, как черным плавником, рассекающая волны. Как и акула, он подбирается незаметно и поражает свою жертву молниеносно и смертельно, как стрела. Так же, как и морского хищника, его больше всего влечет жажда крови, и он настойчиво преследует противника до самого конца. Так как же, как и акула, он выбирает только одну жертву и готов погибнуть в яростной схватке.

Смертельный яд, которым напоен клык на копье, убивает жертву мгновенно, но столь же быстро заражает и воду вокруг самого убийцы, не оставляя почти никакой возможности пловцу для спасения, так как ассасин ради силы удара подплывает, как правило, очень близко к жертве. Но смерть не пугает последователей Старца Горы. Ради такой смерти они и живут, ожидая с нетерпением благословенного часа, когда отправятся к аллаху.

Вскоре оба сарацина, воздев молитвенно руки, воздали хвалу пророку, и араб удалился. Осторожно ступая своими кофейного цвета ногами, затянутыми по колено в тугие ремешки плоских кожаных сандалий, он прошел почти в полушаге от Гарсиа. Испанец вжался в папоротники, опасаясь, как бы его черная одежда не бросилась арабу в глаза. В мешке вовсе не вовремя заерзал еж. Больно наколовшись об иголки царевниного питомца, Гарсиа прижал мешок рукой к земле.