Не все случайное случайно - Василина Александровна Лебедева

была здесь, она дала мне доступ-разрешение. Так что – я смогу.

– Ты уж постарайся, может и удастся его встряхнуть, – просил с надеждой Оратан. – Больше Киат никого не слушает, тень от него осталась, да и та скоро растворится.

Добежав до ячейки Дарины, щупальценогий потоптавшись рядом, собрался с духом и открыл дверь.

– Киат! – крикнул в тишине. – Это я – Гинзел! Ты меня не убивай сразу, – добавил опасливо, – у меня для тебя новость есть. Хорошая новость, – нервно осматриваясь, врачеватель заглянул в пустую гостиную, отмечая, что мебель там разбита в щепки и передёрнулся от развороченного вида комнаты. – Киа-а-а-т, – трусливо отступая, Гинзел хотел уже ретироваться, но тут по ступенькам со второго этажа начал спускаться мужчина.

– Как. Ты. Сюда. Попал? – Киат каждое слово рычал, отчего у Гинзела все щупальца от страха задрожали.

– Я это… мне когда-то разрешили сюда доступ, и я вот… ты это, выслушай меня, – испуганно отступая, лепетал Гинзел. Никогда ещё он не видел Киата в такой ярости, никогда не смотрел в такие злые глаза.

– Выметайся! – рявкнул Киат. Молниеносно оказавшись рядом, схватил щупальценогого за грудки. Собирался уже открыть дверь, чтобы выкинуть из дома нежеланного гостя, как Гинзел заверещал:

– Я от Дарины пришёл! Отпусти меня! Отпусти! А-а-а-а…

Только упоминание родного имени привело Киата в чувство.

– В каком смысле – от Дарины? – прищурился Киат. Но врачеватель не мог ему ответить, потому что от страха начал икать, при этом ещё и клювом выстукивал чечетку, поэтому Киату пришлось его хорошенько встряхнуть: – Говори!

– Я… ик… я… – выдавал щупальценогий и рухнул на пол, когда Киат разжал кулак. – Ты-ы-ы, – просипел он отползая. – Ты-ы-ы вообще-е-е…

– Ты похоже умом повредился, – скривился Киат и устало прислонился к стене: – Выползай отсюда, – велел отчужденно.

– Дарину не отправили в её мир, – Гинзел нашёл в себе силы признаться и, увидев вспыхнувший плавленым янтарём взгляд Киата, крикнул: – Прикоснёшься ко мне, я от страха сдохну, и ты ничего не узнаешь!

Гинзелу пришлось клятвенно заверить, что Дарину не только не вернули в её мир, но и в том, что она жива, здорова. Щупальценогий заставил Киата переодеться, привести себя в порядок, и они наконец отправились в путь.

– Если ты мне соврал и это какая-то уловка, чтобы заманить меня куда-то, я тебя вот этими руками растерзаю! – осмотрев тоннель, по которому они дошли до платформы, Киат потряс перед Гинзелом внушительными кулачищами, отчего тот шарахнулся и юркнул в капсулу перемещения.

– Хватит мне угрожать! – крикнул оттуда истерично. – Лучше бы спасибо сказал! Никакой благодарности, – ворчал щупальценогий, наблюдая как Киат, подозрительно осмотревшись, усаживается в кабине. – Я ради тебя между прочим правила нарушаю, а ты запугиваешь меня. Кстати, это хорошо, что у тебя браслета нет, – добавил он задумчиво. – Хранители и не узнают, что ты перемещаешься.

– Дарина здесь… этого просто не может быть! – Киат нервно взлохматил и без того растрепанные волосы. – Если это правда… она знала, что ее не собираются отправлять обратно? Если – да, то почему мне не сказала? И всё ведь у нас было хорошо, а при расставании, – Киат сглотнул, судорожно вздохнул и только потом смог продолжить: – почему она так себя вела? А ты: – Киат пытливо посмотрел на врачевателя: – с чего это решил помочь?

– Надеюсь, ты потом поймёшь, – Гинзел грустно усмехнувшись, показал на дверь: – мы прибыли. Полдня пути до обиталища, и ты увидишь её.

Больше Киат ни о чём не спрашивал. Как только они вышли из тоннеля, он молча пошёл вперёд. Услышав от Гинзела стенания, что он устал и ему требуется отдых, Киат закинул щупальценогого за спину как рюкзак и продолжил путь. Остановился лишь увидев сквозь деревья очертания обиталища.

– Давай я лучше позади пойду, – Гинзел кряхтя слез с плеч Киата. – Её дом самый крайний и она в это время обычно на веранде сидит.

– Дом… – едва слышно повторил Киат.

– Х-хм, да, здесь не ячейки, дома. Сам потом всё увидишь. Иди, – врачеватель подтолкнул Киата и тот покачнувшись, сделал шаг, ещё один и медленно пошёл вперёд.

Киату внезапно стало страшно. Нет, он не боялся предполагаемой ловушки или чего-то подобного, ему было страшно вновь увидеть равнодушный взгляд любимой. В памяти некстати всплыло воспоминание о том, как она бесчувственно рассталась с ним, как с ленцой и легкостью говорила слова прощания.

Лес остался за спиной, а обиталище неумолимо приближалось. Краем сознания Киат отметил его небольшой размер и то, что ячейки в нём довольно странные – не одного цвета и расставлены хаотично и что в проулках растут деревья, а на лужайках пестреют цветы. Но внимание его привлёк бревенчатый дом, стоящий на окраине. Двухэтажный, с большими окнами, балконом и широкой террасой. Именно так Киат и понял – чей это дом и уже быстрее пошёл к нему.

– Дарина… Даря… душа моя, – срывалось с губ Киата хриплое, а сознание отказывалось верить, что девушка, сидящая в странном кресле, именно она – его любимая.

Ни о чём не подозревая, Дарина сидела в полюбившемся кресле-качалке и безучастно смотрела вдаль. На неё вновь накатила апатия и разум будто погрузился в странную спячку.

– Дарина-а-а, – донёс ветерок слабый зов, и повернув голову Даря уставилась на стоявшего у террасы мужчину.

– Как странно, – прошептала Даря: – у меня начались галлюцинации. Вот Гинзелу забота будет.

– Родная, душа моя, – шептало видение, и Дарина встав, подошла ближе. Но что странно – её видение сильно отличалось от образа из воспоминаний. Это был Киат, но сильно похудевший, с бледным лицом и проседью в когда-то роскошной чёрной шевелюре. Одежда на нём не сидела как влитая, обрисовывая мощный силуэт, а висела мешком. И взгляд. Дарина помнила блеск янтаря в глазах Киата, а у видения глаза были тусклые и смотрели на неё с такой болью, что хотелось плакать.

– Неужели это и правда ты? – спросило виденье голосом Киата, и только тогда Дарина поняла – происходящее не бред, реальность!

– Киат? – Дарина ошалело посмотрела на любимого. – Ты здесь?

Несколько мгновений они жадно смотрели друг на друга и вот Киат сорвался. Пара секунд и он, взлетев по ступенькам террасы, заключил любимую в объятья.

– Милая моя… душа моя… родная… – он то крепко обнимал замершую Дарю, то зарывался пальцами в её волосы, то хаотично целовал лицо. – Ты здесь… Дариночка…

Наконец звонко рассмеявшись, Киат вновь обнял Дарину, прижал к себе и, уткнувшись носом в её макушку, почувствовал странность. Застыв, сделал пару глубоких вдохов, не замечая, как Дарина вообще перестала дышать. Немного отстранившись, приподнял её лицо за подбородок.

– Родная, твой запах, – Киат всматривался в