#тыжемать. Белка в колесе - Надя Папудогло

Кроме того, в обществе сверстников ребенок очень быстро освоил то, с чем мы долго возились дома (вроде умения самостоятельно одеваться). Причем на пользу пошел даже чужой плохой пример. Глядя, как капризничает другой ребенок, Костя сделал вывод, что так не надо, уж больно неприятно выглядит. «У меня тоже такое кривое лицо, когда я кричу? Не буду тогда кричать просто так».

Еще мне нравится, что в группе они придумывают игры, какие мне самой никогда бы не пришли в голову. С безумными фантазиями, ролями, историями. Они вместе учатся, помогают друг другу. «Вот это буква ЩЩЩЩЩ», – слышу я из раздевалки.

Благодаря саду мы с Костей обсудили массу важных (пусть не всегда приятных) тем, о которых вряд ли стали бы говорить просто так. Про злых людей, про преступников, про то, почему все люди разные, как общаться с теми, с кем не хочется, ну и, разумеется, чем мальчики отличаются от девочек.

Я рада, что Костя проводит время со своими сверстниками, а не только с нами и нашими друзьями. Хотя он любит, конечно, походы в гости, где нет детей. Однако ребенку нужны не только взрослые разговоры, вино и домино, но и какие-то свои отношения. Именно это и дает ему сад.

Собственно, так и происходит социализация. Но чтобы все шло как надо, необходимо найти хороший детский сад. Такой, где будет естественное общение, а не командный подход под соусом социализации.

Каждое утро у нас проходит под девизом «Бежим, быстрее, опаздываем». Мы вылетаем из дома, несемся в детский сад, по дороге я нервничаю, ведь мне потом еще и на работу надо успеть, дергаю ребенка… Если это не про вас, то можете не читать дальше.

Известно, что после трех лет «возбудителей» симптома плохой матери становится намного меньше. Все друг к другу привыкли, гормоны успокоились, ритм найден. Однако именно ритм, точнее постоянная спешка, часто служит причиной стресса. И вот опять вечером ты посыпаешь голову пеплом. Хотя нет, не вечером. Как правило, уже утром. Когда ты сдала ребенка в детсад, но еще не доехала до работы, а потому есть время для рефлексии.

Едешь и вспоминаешь, как нервно волокла ребенка за руку, как шипела на водителя неторопливой машины: «Забыл, где у тебя газ?», как неслась к садику, улюлюкая и повизгивая: «Опаздываем, опаздываем, быстрее, быстрее». Он бежал, конечно, со мной, мой хороший мальчик, который все понимает, но при этом пыхтел: «Слишком быстро!»

Или вспоминаешь вчерашний вечер. Как дергала его: чистить зубы, спать, – а он хотел доделать что-то из конструктора. Но ведь он так долго укладывается спать, а мне нужно еще переделать миллион бытовых дел и доделать рабочие.

Или прошлые выходные. Как ему пришлось мотаться со мной по моим делам, потому что другого выхода не было, и я снова его торопила, а он, как нарочно, делал все ужасно медленно. Один ботинок – 10 минут, второй – 20…

Мы так живем почти все. Альтернативный вариант – смена работы, условий жизни, отказ от работы. Это что-то из идеального мира. Или локализация «работа+школа/сад+кружки+досуг» в рамках одного микрорайона. Но это тоже удается лишь единицам.

Наши дети живут нашей жизнью и принимают ее такой, какая она есть. Противники спешки зудят: вы лишаете их детства. Возможности сидеть три часа над гусеницей, смотреть на звезды и ковырять палочкой грязь. Поначалу я очень сильно переживала об этом. А потом просто научилась выделять время «для гусениц».

Например, утро. Костя любит валяться, а потом медленно жевать кашу. Я встаю пораньше, поднимаю его тоже чуть раньше, и в итоге у нас появляется резерв в 15 минут, которых как раз хватает. Правда, у меня от недосыпа дергается глаз, но зато не дергается совесть.

Я сознательно отказалась от дополнительных активностей в будни, тем более что не вижу большого смысла отдавать ребенка в музыкалку в три года. После детского сада мы смотрим на гусениц. Или занимаемся чем-то подобным.

Я всегда обсуждаю с ним план развлечений на выходные. И если Костя говорит, что не хочет в театр, а хочет остаться дома, то не настаиваю. В театр еще успеем.

Большая часть выходных у нас проходит под знаком «Расслабляемся и машем». Можно не соблюдать режим, играть, гулять – все что угодно.

И, к слову, я уверена, что наша вечная спешка нервирует ребенка гораздо меньше, чем меня. Просто все мы склонны драматизировать.

Пока он маленький, ты носишь его на руках. Он становится старше, ты начинаешь отпускать, но сканируешь все вокруг. Мы кладем детей спать рядом с собой и приматываем к себе слингами. Всюду ездим с ними: для нас придуманы самые легкие и маленькие складные коляски. Мы ставим затычки во все розетки. И это естественно – мы стараемся сделать ранний возраст максимально комфортным и безопасным.

Вопрос в том, когда пора сбавлять интенсивность сканирования и ослаблять поводок. Вот недавно Костя залезал на горку, предназначенную для более старшего возраста. На лице его читалась решимость покорителей Эвереста. А мне показалось, что он уже слишком высоко, и я, быстро переместившись по площадке, стала говорить что-то про безопасность. Костя пропыхтел с очередной ступеньки: «Ну что ты, мама, опять прибежала! Не видишь, я крепко держусь и со всем справляюсь». Я сделала пару шагов назад и сделала вид, что рассматриваю облака, но поводок в руке держала крепко.

Я ужасно тревожна. В этом моя проблема. И хотя Дональд Винникотт[14] освободил нас от бремени вины своим термином «достаточно хорошая мать», однако мне часто начинает казаться, что «достаточно хорошая» – это слишком мало. И я превращаюсь в квохчущую курицу, которая носится, растопырив крылья, и влезает туда, куда влезать не надо. Где уже надо отпустить.

Мне кажется, например, что, если я уеду в отпуск, оставив ребенка с бабушкой, – это будет чуть ли не предательством по отношению к нему. Ведь мы и так много времени разделены, он ходит в детский сад, я – на работу, тогда как половина знакомых сидит со своими детьми дома. И хотя я точно знаю, что ребенок на даче будет воодушевленно выкапывать червей и прекрасно себя чувствовать, я не могу себе этого позволить. Тревожность. Чувство вины. Никто не сможет справиться с ребенком лучше меня.

Ясное дело, не может. Потому что я знаю этого персонажа, который с диким гоготом проносится мимо меня по коридору, как облупленного. Знаю, как победить истерику (хотя и не всегда справляюсь). Чувствую, когда он заболевает. Знаю, что у него в тарелке «все должно быть отдельно». А еще я знаю, что, даже если в тарелке все будет вперемешку, ничего страшного не случится. Но я же не могу этого допустить.

Я стараюсь все контролировать. Кто друзья, почему обиделся, что сказали. Едва ситуация выходит у меня из-под контроля, я начинаю нервничать. Хотя, разумеется, понимаю, что это неправильно.