Королевство кошмарных снов - Владислав Николаевич Зарукин

— Лёгок на помине. — сказал я и помахал чудовищному существу рукой. — Привет!

Смотритель не ответил. Он походил на огромный глаз, по сторонам которого торчат длиннющие шипы и тонкие щупальца и лишь как следует присмотревшись, можно было разобрать, что это на самом деле не глаз, а рот. Огромный, круглый, украшенный частоколом клыков, рот. Глаз у Смотрителя, как и у населяющих эту локацию одноногов, не было.

«Ну что ж, посмотрим...» — подумал я и, вытянув перед собой жезл, скомандовал:

— Удар!

Не знаю, что именно подействовало — голосовая команда, мысленный образ того, как жезл превращается в копьё или же какой-нибудь сигнал из моего подсознания. Но жезл послушался и на одно короткое мгновение превратился в длинную линию, связывающую меня со Смотрителем. И чудовищный Смотритель протяжно завыл. Торчащие из его боков щупальца пришли в движение и задрожали, а сам он словно бы смялся и, задёргавшись, полетел вниз. Несколько секунд ускоряющегося падения — и он врезался в землю, подняв объёмную волну из лежащего на ней снега.

— Нифига. — пробормотал я и посмотрел на артефакт в руке. Эта штука только что свалила Смотрителя! За удар!

У-у-у-у-у-у....

В воздухе разлилось странное гудение. Я его не то, чтобы слышал — скорее чувствовал — и источник этого гудения находился, казалось, где-то внутри меня. Отвратительное ощущение. Поморщившись и посмотрев по сторонам, я нахмурился. Что происходит?

На всём видимом пространстве вокруг меня двигались одноноги. Эти странные твари скакали по кругу, с каждым витком приближаясь к тому месту, где лежал поверженный Смотритель, и их становилось всё больше и больше.

«А ведь я нарушил Правила Лабиринта», — подумал я. Причём не просто нарушил, а самым грубым образом поломал, убив того, кто является, по своей сути, сильнейшим порождением этого места. Интересно, что произойдёт теперь?

Постаравшись закутаться в свой маскирующий плащ целиком, я определил расположение выхода в Граничную Зону и улетел в его сторону, после чего завис над тем домиком, где он находился. Одноноги двигались всё быстрее. Их собралось так много, что они выглядели, словно рой насекомых, сжимающийся вокруг некоего важного для них места. И вот первый из одноногов достиг Смотрителя.

«Вау», — едва слышно выдохнул я и покачал головой.

Одноноги остановились. Замерли всей толпой, после чего конвульсивно дёрнулись и исчезли. Смотритель тоже пропал. Поля опустели. А вслед за этим на меня накатило чувство опасности. Не страха, потому что такой эмоции я во снах, как правило, не испытываю, а именно что близкой опасности. Решив не выделываться, я буквально рухнул вниз и, приземлившись перед дверью домика, схватился за ручку. Дверная створка распахнулась без скрипа и...

И я отпрянул, инстинктивно захлопнув дверь со всей силы. Потому что в домике, который был Переходом и который просто обязан быть совершенно пустым, стоял человеческий скелет с птичьим черепом, одетый в какие-то расписанные чёрными значками лохмотья.

Ощущение того, что мне может настать хана прямо сейчас, сделалось нестерпимым. Сжав в руке жезл, я сформировал в голове мыслеобраз висящего на двери навесного замка и нескольких засовов, но те, не успев как следует материализоваться, затрещали и принялись распадаться неоформившимися частями. На усыпанную снегом землю посыпались щепки и древесный мусор. Пытаясь удержать дверь и не позволить ей распахнуться, я почувствовал, что с другой её стороны находится какая-то чужая для меня сила. Дверь дрогнула и немного согнулась, а из щелей по её периметру показались десятки когтистых костлявых пальцев. Они впились в дерево своими коготками и дверное полотно, застонав, начало выдавливаться со своего места.

В этот момент я и ощутил страх. Потому что то, что находилось за этой дверью, было опасно, и потому что то, что происходило, не могло быть объяснено никакими известными мне Правилами.

После чего я сделал то единственное, что мне оставалось — проснулся.

Открыв глаза, я около минуты лежал, уставившись в освещённый рассеянным светом потолок и переваривал мысль о том, что успел удрать в последний момент. Пальцы моей правой руки сжимали трофейный Жезл.

* * * * * *

— Да-а, мужик... — протянул Макс после того, как я закончил рассказывать. — А ты у нас, оказывается, как тот герой из сказки — полон сюрпризов.

— Зря ты так, Тём. — покачал головой Тоник. — Это могло паршиво закончится.

Стефания кивнула.

— Согласна. Не ожидала, что ты будешь вести себя так же, как Макс.

— Эй! — обиделся Макс, но Стефания его не услышала.

— Артём, ты затупил, как...

— Ну, всё, всё! — воскликнул я. — Накинулись! Ату его, ату! Хватит. Ничего же ведь не случилось! Да, убивать Смотрителя было неосмотрительно. Уж извините за каламбур. Это правда, согласен. Но откуда я мог знать, что он сдохнет?

— Зачем тебе вообще понадобилось испытывать жезл на Смотрителе?

— А на ком ещё, Антох? — спросил я у друга. — На обычных церберах? Или именно на Церберах, чтобы посмотреть, не станут ли они защищаться ушами? Да брось! Самой большой опасностью там было то, что я бы не смог пройти в «Обитайку».

— Самая большая опасность, Артём — это глупость. — спокойно, но очень серьёзно сказала Алиса. — А недооценить угрозу и спровоцировать кризисную ситуацию — глупость и есть.

— Вот. — согласно кивнула Стефания и ткнула пальцем в сторону подруги.

— Девчонки... — протянул Тоник и девушки перевели взгляды на него.

— Ну что?

— Я подумал о том, что мы торопимся озвучить первую сторону вопроса. — сказал Антон. — Это то, что касается опасности. Но ведь есть ещё и вторая. Проявляя излишнюю осмотрительность, мы рискуем топтаться на одном месте. Об этом тоже не следует забывать. Я, безусловно, согласен с тем, что Тёмыч переусердствовал, потому что погружаться после того, как он отхватил себе Жезл, не стоило, но, если мы будем всего бояться и ничего не делать, то ничего не добьёмся. Прогресс получается только в том случае, если ты прикладываешь усилия.

— Прикладываешь усилия к тому, чтобы сагрить на себя всех церберов Лабиринта? — скептически уточнила Стефания. — Да? Отличный у него был план, Антон. Надёжный, как Ширганские банки!

— Слушай, я не