После бала - Энтон Дисклофани

Но она пропала, а это сразу две проблемы. Первая: Мэри и Фарлоу. Вторая: местонахождение Джоан.

Ох, я знала, где она. С мужчиной, в его постели; или если не в его, то в постели за дверью служебного входа в театре, вниз по лабиринту коридоров и вверх по лестнице в «Трилистник». С мужчиной из Остина. Я села на край ее белой кровати и подперла голову руками. Он совсем не подходит ей. Он старый, слишком старый, чтобы заслужить ее тело, слишком старый, чтобы находиться с ней в одной комнате. Но это неважно. В то время это считалось нормальным.

Я решила позвонить Мэри, потому что знала: где бы Джоан ни была, я не смогу найти ее, вернуть домой и привести в порядок за два часа. Я собиралась встретиться с Рэем после ужина, провести ночь в его квартире. Теперь об этом не могло быть и речи. Казалось, он разозлился, когда я сказала ему об этом, но у меня не было времени его успокаивать. С ним я разберусь позже. Я найду ее, но тогда я этого еще не знала. Если бы все люди в мире, которые что-то ищут, заранее знали, увенчаются ли их поиски успехом… Я не спала всю ночь после разговора со скрытной Мэри.

– Она пропала, дорогая? Не то чтобы я встревожена, так, немного расстроена.

Я не знала, стоит ли ей верить. Я никогда не видела Мэри насквозь. Всю ночь и следующий день я слышала слова Сиэлы, которые болью отдавались в моем мозгу. Эта боль иногда притуплялась, но не исчезала полностью. «Она в беде, Сесе».

Было шесть часов утра, я сидела за столом на кухне, уставившись на говяжье филе и морковку, запеченную в собственном соку.

Зазвонил телефон. Я ждала звонка от Джоан, надеясь, что она даст о себе знать, прежде чем я всерьез возьмусь за ее поиски. Я не могла бегать от клуба к клубу и спрашивать, не видел ли кто ее; я не могла приехать к Сэму и спросить, с кем ушла Джоан и куда они поехали. Это могло бы навредить репутации Джоан, и хотя все знали, что она отчаянная тусовщица, но в то же время она уважаемая женщина, которая возвращается домой после всех вечеринок. Моя работа заключалась в том, чтобы защитить ее от нее же самой; именно поэтому Фортиеры нуждались во мне и любили.

Я схватила трубку.

– Мисс Сесилья? – услышала я незнакомый голос. – Мне нужно вас кое-куда отвезти.

Я в ужасе выглянула в черноту окна. Мне хотелось повесить трубку, но я не могла. Этот человек может знать что-то о Джоан.

– Куда? – спросила я дрожащим голосом.

– Это Фред, – сказал голос.

– Ох, – выдохнула я. – Слава Богу.

– Можете спуститься через полчаса? – спросил он.

– Вы знаете, где Джоан?

Тишина.

– Может быть, – сказал он.

Я побежала вниз и стала ждать в вестибюле, пока не увидела серебристую машину Фортиеров.

Мы покинули центр и отправились по адресу в Шугар-Лэнде, поэтому ехать пришлось недолго. Солнце еще не встало, и в предрассветном свете очертания зданий были похожи на привидения. Знакомый вид седого затылка Фреда, тугой черный ворот, закрывающий его шею, – меня это успокаивало. Даже сейчас он был в своей форме.

– Не так и долго, – сказал он. У него был южный акцент и несвойственное техасцам протяжное произношение. Возможно, он вырос где-то на ферме, на Юге, а в молодости переехал в большой город.

Хьюстон быстро менялся: многоэтажки уступали место большим домам, затем домам поменьше – с широкими газонами и пыльными, сухими дворами, затем пустой земле, пурпурной традесканции и фиалкам, которые только начинали цвести. Я закуталась в шерстяную шаль и уткнулась лбом в холодное стекло.

Я думала о том, видела ли Джоан ту же дорогу по пути сюда прошлой ночью и, вообще, видела ли она хоть что-то. Я решила, что спрошу ее. Надежда током пронзила все мое тело. Я заставлю ее понять, почему ей нужно измениться в лучшую сторону.

Спустя еще двадцать минут я увидела знак Шугар-Лэнда, Техас, сбоку от дороги. Одна из кузин Дарлин живет здесь. Мы отъехали недалеко от Хьюстона, но ощущение было, будто я попала в другую вселенную.

Не это я ожидала увидеть. Впрочем, ожидала ли я увидеть хоть что-то? Мы свернули с главной дороги на грунтовую и поехали в широкие просторы того, что оказалось фермой без урожая. Солнце почти встало.

Машина так дребезжала и качалась на каменистой почве, что меня чуть не стошнило.

– Неровная местность, – сказал Фред.

Я знала, что он пытается быть добрым, но мне было интересно, что он на самом деле думает обо мне и обо всей ситуации. У него определенно есть свои источники. Я предполагала, что кто-то из шоферов сказал Фреду, куда поехала Джоан. Но я не знала наверняка и так и не узнала, потому что не спрашивала его. Фред постоянно возил Джоан, с самого детства. «Он знает, – вдруг поняла я. – Он знает больше меня». Но я не спросила его, потому что он не мог ответить, даже если и знал, кем была Джоан на самом деле. В прошлом месяце «Пресса» назвала ее самой желанной холостячкой Хьюстона и напечатала ее фото, когда она выходила из «Трилистника» с двумя мужчинами. Меня там тоже было видно, не лицо, конечно. Просто силуэт, одетый в юбку из сетки и кружева, усыпанную алмазами. Она была одной из самых любимых вещей в моем гардеробе. Надевая эту юбку, я чувствовала себя человеком, способным пойти куда угодно и стать кем угодно.

Через какое-то время мы снова выехали на асфальт; спустя секунду пыль осела и перед нами появился дом: в стиле ранчо, длинный и бежевый. Его простота нервировала меня. Я не ожидала, что найду Джоан в таком безликом месте.

Вокруг нас не было никаких признаков жизни. Поодаль я заметила гараж. Клумбы у дома были засыпаны гравием, чтобы не поднималась пыль. Шторы плотно закрывали окна. Дом был непримечательным, но опрятным. Вокруг дома не было ни травы, ни сорняков, крышу не покрывал мох, а окна были недавно покрашены. Совершенно очевидно, что за этим местом кто-то ухаживал.

Фред отогнал машину и обернулся ко мне; впервые за целое утро я видела его лицо. Он выглядел усталым. Наверное, тоже не спал. Мне стало интересно, звонила ли ему Мэри.

– Хотите, чтобы я пошел с вами? – спросил он. – Без проблем.

Я знала, что мы видим одно в этом доме: угроза скрывалась за его пустотой, а смерть таилась где-то за горизонтом.

– Пожалуйста, просто подождите меня здесь, – попросила я, несмотря на то что он, конечно, подождал бы меня и так.

Дверь была открыта. Я ступила на ковер в холле; слева была гостиная с коричневым диваном, накрытым целлофаном. На кофейном столике стояла ваза с искусственными цветами, рядом лежала развернутая газета. А на тумбочке стоял стакан воды.

В доме пахло саше, чем-то горелым и – я чуть не заплакала, когда уловила аромат, – Джоан. Сначала ее духи, затем – ее лак для волос, который я наносила позапрошлой ночью, когда делала ей французский узел и непосредственно перед выходом из дома, чтобы перестраховаться – прическа должна была продержаться всю ночь.