Ледяной рыцарь - Татьяна Леванова

– Держись, держись, венцесса! Я уже вижу замок.

Маша открыла глаза. Впереди, на скалистом берегу моря, возвышался белокаменный замок со стройными башнями. Он совсем не походил на Громовую груду. Маша прислушалась. Ей вдруг показалось, что высокие башни замка пели под утренним ветром… Солнце отражалось в витражных окнах…

– Что это за музыка? – спросила Маша у рысаря.

– Так башни построены – когда дует ветер, они поют, – ответил ей Шестипалый. – Потому его и назвали – замок Морского ветра.

– Странно, в первый раз вижу в окнах стекла.

– Так на Теплом берегу не бывает сражений, стекла бить некому. Сюда приезжают для лечения, для свадеб, для оздоровления детей, а кто-то просто отдохнуть от бесконечных войн. Нет чести захватывать замок в отсутствие хозяина. Многие этим пользуются, особенно вдовы.

Дорога заметно посветлела, она тоже была белой, как замок, не ослепительной – мягкого, молочного цвета. Она полого поднималась в гору, к замку. Когда они подъехали ближе, стали видны чахлый садик с хвойными растениями в кадках и грубыми каменными лавками, высохший фонтан с морским драконом, похожим на того, которого почистила Маша, широкие ступени главного входа. Каменная стена вокруг замка не имела ворот, она просто кончалась у белой дороги. Это окончательно убедило Машу, что в замке Морского ветра не бывает сражений.

– Все уже, наверное, приехали. Я уверен, твоя тетя все глаза выплакала.

Белая пыль клубилась за ними, копыта Радуги выбивали дробь. Замок приближался, сверкал все ярче под лучами восходящего солнца. Лошадь пересекла каменный мост, проскакала по двору, остановилась у крыльца. Шестипалый соскочил с нее, он был вымотан, но держался намного лучше Маши, которая буквально повисла на лошадиной шее. Он взял девочку на руки и поспешил с ней в замок. В прохладном белом зале, в скудном свете единственной свечи в шандале у огромного зеркала, рысарь остановился и крикнул:

– Кто-нибудь! Люди!

Маша смутно слышала, как по лестнице кто-то спускался, заботливые руки приняли ее у Шестипалого, куда-то понесли… девочка уснула.

Разбудили ее почти забытое чувство тоски и скорбный плач, в котором она распознала магический зов и даже обрадовалась ему. Потом до ее ушей донесся настоящий, не мистический плач. Маша открыла глаза. Она лежала в кровати из светлого дерева, мышцы ныли, но так приятно, расслабленно… На стенах и потолке разноцветные солнечные зайчики от витражей. Девочка повернула голову, чтобы посмотреть, кто там плачет.

У приоткрытого окна сидела Рыкоса Гривастая. Она была безупречно одета и причесана, ее серебряное платье выглядело свежим и аккуратным. Ничего общего с дикой, странной Рыкосой, которая напала на девочку в лесу. И плакала она совсем как обычная женщина, тихо и горько, без воя и рычания.

– Тетечка, – шепотом позвала Маша.

– Детка! – женщина, отвернувшись, смахнула слезы, потом поспешила к кровати, упала перед ней на колени, протянула к девочке руку. – Как ты, маленькая моя? Сейчас я позову лекаря. Звезды на Горе, Андрей рассказал мне, какие испытания выпали на твою долю, бедняжка.

– Он сказал, вы искали меня? – осторожно спросила Маша.

– Я была замурована в тронном зале, едва не умерла от голода. Я с ума сходила при мысли о том, что с тобой, где ты…

– Разве вы не искали меня у дикушек?

– У дикушек? – искренне удивилась привениха. – Но Андрей сказал, тебя приютила добрая женщина из какой-то деревни, когда мы вернемся в Громовую груду, мы обязательно ее навестим. А сейчас отдыхай. Я пришлю лекаря и принесу тебе поесть.

Она ласково провела рукой по щеке девочки, потом легко поднялась и вышла за дверь. Маша полежала немного, затем попыталась встать. Сначала у нее закружилась голова, от витражей замельтешило в глазах, но потом все прекратилось, осталась лишь некоторая слабость в руках и коленках. Девочка обнаружила, что на ней только ночная рубашка из беленого льна, отделанная ручным кружевом и вышивкой. Ее одежда нашлась в сундуке, в ногах кровати. На тумбочке рядом с кроватью в глиняной вазе стоял прутик с листочком, подаренный умшастыми ежами. Возле него были аккуратно разложены Машины немудреные вещи – бусы, портрет венцессы, карманное зеркало, ножницы, носовой платок. Кристалл оставался на шее. Девочка смутилась, догадавшись, что пока она спала, ее переодели, волосы заплели, что ее вещи раскладывали чужие люди.

– Она уже стоит на ногах! – воскликнул, входя, невысокий, чуть полноватый, но подвижный и очень эмоциональный мужчина. Несмотря на седые волосы и добрые морщинки вокруг глаз, его невозможно было назвать стариком. – В постель, в постель, ты еще слишком слаба. Шутка ли, такой путь, такие испытания…

– Она у нас непоседа, – рассмеялась, входя вслед за ним, тетя Рыкоса. – Прошу вас, лекарь Сердюк, осмотрите ее, пока она снова от меня не сбежала.

Маша ответила ей долгим пристальным взглядом, затем послушно стянула рубаху. Лекарь не заохал при виде огромного синяка на боку, он лишь подпер щеку языком и нахмурился. Затем простучал девочке спину, заглянул в глаза и задумался.

– Я бы сказал, что она просто очень устала, и не только физически… В общем, силы можно было бы подстегнуть кровью однороги. Научите ее правильно сидеть верхом, еще парочка подобных путешествий, и я не ручаюсь за ее кости.

– Я займусь ее рысарским воспитанием, – пообещала привениха.

– Что же до проклятия ледяной кости, то я не нашел и следа его. Если позволите, я обследую девочку, однако мне кажется, что за ледяную кость вы принимали все эти годы нечто иное. Насколько мне говорят результаты моих исследований, проклятьем нельзя заразиться, все мои пациенты заболели после того, как поели заболевшую птицу, причем не мясо или кожу – погрызли кости и хрящи. Как я понял, девочка заболела в столь раннем возрасте, когда еще не могла грызть косточки?

– Но что же с ней было?

– Стресс, вызванный гибелью родителей, какая-либо наследственная болезнь, кажется, ее мать прославилась тем, что проспала десять лет, покуда ее не поцеловал будущий муж, ваш брат?

– Это не более чем романтическая семейная легенда, – тетя обхватила себя руками, как будто внезапно ей стало очень холодно, она отвернулась к окну.

– Мне очень жаль, – мягко сказал лекарь. – Похоже, я расстроил вас, напомнив о дорогих вам людях. И ты, девочка, тоже прости. Все, что я могу, это делать предположения, потому что за всю мою жизнь еще ни один из тех, кто подвергся проклятью ледяной кости, не вернулся к нормальной жизни. Я не могу рассчитывать на удачу, я все время ищу, ищу… Ищу…

Он вдруг запнулся, глядя на прутик в глиняной вазе. С минуту смотрел на него очень внимательно, потом протянул руку, чтобы дотронуться.

– Извините, это мое, – сказала Маша и, чтобы перевести разговор, спросила: – Скажите, вы хороший доктор?

– Простите, что? Хороший ли я доктор? – рассеянно отозвался лекарь Сердюк.