Грёзы и чернила - Джинкс Моро

завизжала, всплескивая руками — ее локоны медленно тлели, наполняя лавку удушливой вонью.

— Следи за языком, девочка, — надменно процедила Саломея, вплывая в зал. — Не стоит заводить слишком могущественных врагов, пока ты еще так юна. Иначе однажды утром кто-то может решить, что ты будешь полезнее в качестве ручной крысы. Или в виде плесени на лимонном пироге.

Верховная не угрожала. Зачем? Ей ничего не стоило превратить кого угодно в грызуна или плесень, если те это заслужили.

Пасифая в ответ только капризно топнула ногой, вскидывая голову:

— Я расплатилась! Прекрати использовать меня!

Майра тихонько откашлялась, выходя из-за витрины. Она и так подслушала больше, чем следовало. Еще немного, и Саломея сотрет ей память, защищая свои и чужие секреты.

При ее появлении Пасифая скривилась, как будто позавтракала чем-то несвежим. Почти рассеявшийся аромат вишни и можжевельника усилился, когда чародейка в два шага оказалась рядом. Даже на высоких каблуках она была на полголовы ниже пожирательницы снов, но все равно умудрялась смотреть сверху вниз, словно пожирательница снов была чем-то вроде клеща или таракана. Впрочем, в глазах обеих Школа так оно и было. Пожиратели смерти — паразиты на тучном теле Столицы.

— Ты.

Острый ноготь впился в плечо, когда Пасифая бесцеремонно толкнула ее к витринам. Стеклянная дверца зазвенела, артефакты взволновались — еще никогда Майра не оказывалась к ним так близко. Они чувствовали ее слабость, тянулись, чтобы опутать-околдовать и использовать в своих интересах.

— Шпионишь? Он использует тебя, чтобы накопать грязи? — волосы у Пасифаи зашевелились, словно клубок потревоженных ядовитых змей. Майра распахнула глаза, наблюдая, как локоны переплетаются между собой, покрываются блестящей чешуей. Змеи?

— Говори!

— Ты меня с кем-то путаешь, — тихо, но твердо ответила Майра, скашивая глаза на змею, что прижалась к ее щеке извилистым холодным телом. Змейка щекотала раздвоенным языком и изогнутыми клыками кожу, но не пускала их в ход. Пока.

Пасифая засмеялась — мелодично, но жутко. Запах вишни стал приторным и подавляющим, от него кружилась голова и слегка тошнило. Майра хватала воздух ртом, но невидимый ошейник на ее шее сжимался все туже и туже, и перед глазами маячили черные мушки.

Но Саломее, которая наблюдала за ними, этот цирк уже надоел.

— Уходи, — сказала она негромко, цокнув языком. И Пасифая пропала.

Однако исчезла чародейка не сразу: сначала стали прозрачными и растаяли ее глянцевые туфельки, следом — комбинезон вместе с изящным телом танцовщицы. Последней пропала голова — Пасифая удивленно округляла глаза и шевелила губами, лишенная голоса. Вместе с ней сгинул и душный аромат ее духов. Почему он казался таким знакомым?

— Не злись, — рассеянно произнесла Саломея, перебирая пальцами своими жемчуга и не глядя на Майру. — У всех бывают плохие дни. К тому же, у нее действительно есть причины подозревать тебя, в чем угодно.

Майра бестолково покачала головой, все еще ощущая, как по ее лицу скользит холодная чешуя. Стать жертвой чужой иллюзии не слишком приятно, и Пасифая знала, как нагнать ужаса, но что вывело ее из себя?

— Ты разве не знаешь? — Саломея улыбалась — и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Так улыбается палач, прежде чем взяться за топор.

— Вся Столица знает, что Орфей таскает за собой пожирательницу снов, как собачонку на привязи. Гадают — задолжала ты ему или это вынужденный союз. Делают ставки, как быстро он от тебя избавится и какой способ для этого выберет. Если поставить на “зеро” в Темном Тотализаторе, то можно сорвать куш.

— Зеро?

— Смерть.

Жестокие слова ударили под дых. Наивной Майра никогда не была и знала, что слухи непременно поползут — монстр и чародей из первой лиги Шабаша, что у них может быть общего? Либо рабство, либо вынужденное сотрудничество.

И еще никто, кроме Саломеи, не утруждал себя выплеснуть ей горькую правду прямо в лицо. Только Верховная знала, как одной фразой вскрыть панцирь Майры и обнажить мягкую беззащитную сердцевину. А дальше можно делать все, что заблагорассудится.

— И что? Какое Пасифае до этого дело? Что нам делить?

Майра не сдержала нервный смешок. Неужели волшебница тревожилась за репутацию Орфея? Трудно было найти людей в Темной Столице, у кого было бы еще меньше общего, чем у нее и Пасифаи.

Чародейка, у которой силы столько, что одним дыханием она могла стереть и саму Майру, и любое упоминание о ней из чужих воспоминаний. И монстр, что глубокой ночью прячется на одиноких остановках или среди барельефов станций метро, подкарауливая очередную жертву.

Но если ведьма и разделяла ее веселье, то не полностью. Саломея приблизилась и наклонилась к ее уху, словно собиралась раскрыть страшный секрет.

— Пасифая — очень важный человек для Орфея. Кажется, у меня до сих пор где-то лежит приглашение на их несостоявшуюся свадьбу. Это должно было стать приемом века, столько высокопоставленных гостей!..

Майра забыла сделать вдох. Вот оно что — Пасифая невеста Орфея. Бывшая, но какое это имеет значение?

За спиной скрипнула дверь, и на пороге возникла Леда, с ног до головы припорошенная снегом, с огромным количеством бумажных пакетов в руках.

— Ну и погодка, — пробубнила она, стряхивая снежные хлопья со шляпы. — Лучше бы я сидела дома.

Но Майра ее едва слышала. Теперь вишня и можжевельник обретали смысл — именно так пахли сны Орфея, полные тоски по той, кто больше никогда не вернется.

***

— Ты никуда не пойдешь, — отрезала Саломея. — Ты не посмеешь! Леда!

Леда все запреты своей наставницы пропускала мимо ушей. Юркой молнией она металась между кладовыми — уходящий в темноту длинный ряд одинаковых дверей в дальней части лавки, — наполняя объемную сумку связками трав, кристаллами и склянками с разноцветными порошками. Майра смотрела и диву давалась — вечно полусонная и медлительная, теперь травница двигалась быстрее пули, словно ее подгоняла толпа невидимых духов.

Она что-то бормотала себе под нос, сверяясь с пухлой книгой учета, которую всегда лежала на рабочем столе. Пробегала пальцами по строчкам, шевелила губами и собирала в мешок все, на что падал глаз.

Сама Майра забилась в угол рядом с потухшим камином и старалась лишний раз не отсвечивать. Саломея недобро зыркала на них обеих и скрипела зубами. Поначалу она уговаривала Леду остаться ласковым голосом, словно любящая мать, потом перешла с торга к угрозам. Но и они не помогли.

Майра ждала, что травница возьмет наставницу за руку, как уже бывало, и вкрадчивым, нежным голосом уймет все ее тревоги: “я скоро вернусь”, “это не займет много времени”, “хочешь сделаю тебе яблочный чай с корицей?”.

Вместо этого она повернулась к Майре, которая под