Влюбленный халиф - Шахразада

— Ну еще бы… Немалая, должно быть, честь — оживить легенду… Пусть даже о легенде той ведает кучка народу за высокими стенами…

— И вновь ты абсолютно прав, невидимка. Честь такая была бы более чем велика, пусть даже о подвиге этом знали воистину единицы. Вот так и угас Медный город… Некому стало топтать улицы из удивительных камней, некому носить украшения, что прекрасней самой мечты. Некому любить и давать жизнь детям… В тот миг, когда мы осознали это, печаль пыльной пеленой пала на наши души: больно, когда умирает легенда.

Замолчал старик, молчали и все вокруг. Лишь на языке у Мераба крутился вопрос. Крутился, однако юноша робел задать его вслух.

— Поэтому, Мераб, мы так и удивились тому, что ты услышал Призыв. Ибо никто уже не надеялся, что осталась жива Душа Медного города. Она одна избирает, она одна открывает Путь, она одна может указать того, кто достоин ступить на ее мостовые и, быть может, возродить величие былой легенды.

— Как странно, — произнес ошарашенный юноша. — Выходит, цель моего странствия вовсе не страна Мероэ. Выходит, что я пришел сюда лишь для того, чтобы отправиться дальше…

— Пути, которыми ведет нас судьба, о Избранный, более чем извилисты. А даже твой Аллах всесильный не всегда может указать предназначение того или иного из его приверженцев.

— Другие боги знают не больше… — заметил чуть ворчливо Алим.

— Это так, — согласно склонил голову старик. — Однако, юный Мераб, ты немножко неверно смотришь на вещи. Подумай: если бы ты не отправился в странствие с другом твоего отца, воином Максимусом, ты бы не увидел страны Мероэ. Верно?

— Верно, почтеннейший.

— Если бы ты не избрал страну Мероэ, то и Медный город ничего не знал бы о тебе.

— И это верно, — с поклоном отвечал Мераб. — Более того, если бы отец мне не позволил, я бы и в странствие не отправился. Выходит, что жизнь легенды зависела лишь от решения моего достойного родителя?

— В какой-то мере. Полагаю, что тогда душа Медного города избрала бы кого-то другого.

— Как тебе кажется, более достойного, да, старик? — Алим злился, и Мерабу это было отлично слышно.

— Быть может, и так. Другого, более достойного… Или душа Медного города нашла бы иной путь, чтобы призвать юного и пылкого…

— …а не умудренного и немолодого.

— Да, невидимый язвительный маг, умудренного, пусть и немолодого.

Словесная дуэль удивляла Мераба, старик же, похоже, забавлялся.

— Не скрою, некогда я приложил много сил, отдал много лет, дабы показать себя Медному городу, дабы исполнилась мечта всей моей жизни — и я ступил на его каменные мостовые. И поэтому твой наставник, мальчик, призвал именно меня, ибо никому другому не понять, как и не услышать зова твоей, юный Мераб, судьбы. Да, я завидую тебе. Но зависть эта бела, ибо перегорела моя душа в тщетных попытках; лишь знания, что привык я собирать для высокой цели и, как оказалось, несбыточной мечты, остались моими верными спутниками. Теперь же, мальчик, мои знания перейдут к тебе.

— Перейдут, почтеннейший? Но как?!

— Более чем просто — ты узнаешь все то, что знаю я… Но не потеряешь и то, что ведомо уже тебе самому. Думаю, что вскоре тебе откроется Путь, а потому с передачей знаний медлить не стоит.

— Я благодарю тебя, уважаемый…

— Нет, меня благодарить не следует, ибо зависть, пусть и беззлобная, еще тревожит мою душу. Однако Призыву сопротивляться бессмысленно. Так лучше пусть Избранный войдет в Медный город, вооруженный всем необходимым, чем не знающий, с чего начать и куда двигаться. Опасаюсь я, что Душа города не сможет сама подсказать тебе верный путь, уж очень сей город стар…

И старик встал — силы, конечно, не покинули его. Однако, похоже, из его жизни ушел ее смысл, лишь осталась жить надежда на то, что Избранный когда-нибудь вспомнит с благодарностью его, старца-хранителя тайны. Эта надежда и давала старику силы шествовать, уводя в грядущее Избранного — пришельца из далекой Джетрейи, сына визиря, юного Мераба.

Старик сдержал слово: в тот же вечер все знания, что копил он долгие сотни лет, собирая по крупицам, перешли к Мерабу. Так, во всяком случае, его уверяли и наставник, и Алим, и сам высокий и худой Ждущий — именно этим словом, а не именем, что даровали ему некогда отец и матушка, старик назвался.

Мераб, однако, ничего не чувствовал, и это его удивляло. Да и как было не удивляться, если трое уважаемых, достойных людей уверяют юношу, что в нем теперь сосредоточены все знания мира, а он не может вспомнить, как называется небольшой цветок на обочине дороги.

— Юный мой друг, а ты не пытайся вспомнить, просто подумай о цветке и иди себе дальше.

Мераб попробовал последовать этому простому совету и в следующий миг понял, что прошел мимо расцветшего крокуса: лиловые лепестки, просвечиваемые солнцем, желтый пестик…

— Воистину, нечего тут делать первоцвету, — пробормотал Мераб.

— Друг мой, ты разве не заметил, что в прекрасной стране Мероэ, жителями которой мы имеем честь себя называть, нет смены времен года? Тут все цветы цветут, когда им вздумается, а не когда становится тепло.

Было в этом нечто неправильное… Мераб готов был открыть рот, чтобы сказать что-то, но тут вновь услышал холодный бесцветный голос:

— Приди же, Мераб, и узнай!

— Аллах всесильный и всевидящий! Но что я должен узнать? Куда прийти? Где должна открыться дверь, через которую я смогу войти к тебе?

— Захоти войти… Хоти войти… Войди… — ответило многоголосое эхо, в котором на этот раз не чувствовались холод и смерть, а слышна была надежда на скорую встречу.

Прямо на повороте тропинки Мераб увидел, как поднимаются вверх, закрывая самые небеса, стены из позеленевшего металла.

— Так вот почему город сей называют Медным… — проговорил Мераб, и эхо сотней голосов повторило:

— Медным… Медным… Медным…

— Но где же, Аллах великий, та дверь, в которую я должен войти?

— Войти… Войти…

Эхо, о чудо! все приближалось. Вот оно откликнулось в десяти шагах, потом в пяти, потом в трех… Вот почти на ухо Мерабу прошептало:

— Войди…

— Но куда?!

И в ответ на это восклицание юноши послышался скрип открывающихся дверей, и эхо не повторило, но ответило:

— Сюда… Сюда…

Оно вновь стало отдаляться: вот голос донесся с семи шагов, потом с десяти, потом смешался со скрипом открывшейся двери…

— Сюда… да… да…

— Ну что ж, мой друг, — проговорил Алим, который все также сопровождал Мераба, — вот твой Путь… Сама Душа Медного города, такая же бестелесная, как все души, зовет тебя.