Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

Как уже говорилось, отцом Ганнибала был Гамилькар, представитель знатнейшего карфагенского рода Баркидов, главнокомандующий войсками в Сицилии. Все его детство прошло в атмосфере войны, которую его родина с отцом во главе вела вначале против римлян, а потом против взбунтовавшихся солдат и подвластного населения. Наверное, ни один из карфагенских детей не имел такого блестящего примера для подражания, а поскольку Гамилькар, несомненно, придавал большое внимание воспитанию своих детей, нет ничего удивительного в том, что целью жизни Ганнибала стало продолжение дела своего отца – борьба с Римом.

Бюст Ганнибала (?) из г. Волубилис, Марокко.

Когда мальчику исполнилось девять лет, произошло событие, которое окончательно определило его судьбу. В то время пунийская армия завершала приготовления к вторжению в Испанию, возглавлять которое должен был, конечно, Гамилькар. Перед походом, как положено, им были совершены необходимые жертвоприношения, на которых присутствовал и Ганнибал. Вот как он сам, по словам Полибия, спустя несколько десятилетий вспоминал о том, что произошло дальше: «Когда жертва дала благоприятные знамения, богам сделаны были возлияния и исполнены установленные действия, отец велел остальным присутствовавшим при жертвоприношении удалиться на небольшое расстояние, а меня подозвал к себе и ласково спросил, желаю ли я идти в поход вместе с ним. Я охотно изъявил согласие и по-детски просил его об этом. Тогда отец взял меня за правую руку, подвел к жертвеннику, приказал коснуться жертвы и поклясться, что я никогда не буду другом римлян» (Полибий, III, 11, 6–7). Почти в тех же словах этот рассказ передает и Корнелий Непот (Непот, Ганнибал, 2, 1–6). Верность этой клятве Ганнибал сохранял до конца своей жизни.

Так, в возрасте девяти лет Ганнибал вместе с армией отца попал в Испанию, где на войну можно было посмотреть своими глазами, да и участвовать в какой-нибудь боевой операции. Источники не говорят почти ничего об этом периоде его жизни. Известно лишь, что после гибели отца, благодаря которой он сам остался в живых, Ганнибал вместе с братьями уехал из Испании в Карфаген, где и прожил следующие пять лет. Когда же он в 224 г. до н. э. вновь оказался на Пиренейском полуострове, Гасдрубал доверил ему командование всей пунийской конницей в Испании. Мы не знаем каких-либо подробностей его службы, зато в нашем распоряжении есть две оценки его характера, который окончательно оформился как раз за время испанских походов. Вот как его описывает Тит Ливий:

«Итак, Ганнибал был послан в Испанию (речь идет о назначении его главнокомандующим. – Е. Р.). Одним своим появлением он обратил на себя взоры всего войска. Старым воинам показалось, что к ним вернулся сам Гамилькар, каким он был в лучшие свои годы: то же мощное слово, тот же повелительный взгляд, то же выражение, те же черты лица! Но Ганнибал достиг вскоре того, что его сходство с отцом сделалось наименее значительным из качеств, которые располагали к нему воинов. Никогда еще душа одного и того же человека не была так равномерно приспособлена к обеим, столь разнородным обязанностям – повелению и повиновению, и поэтому трудно было различить, кто им более дорожил – полководец или войско. Никого Гасдрубал не назначал охотнее начальником отряда, которому поручалось дело, требующее отваги и стойкости; но и воины ни под чьим начальством не были более уверены в себе и храбры. Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же бывал осмотрителен в любой опасности. Не было такого труда, от которого он уставал телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением; ел и пил ровно столько, сколько требовала природа, а не ради удовольствия; выбирал время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь – покою уделял лишь те часы, которые у него оставались свободными от трудов; при том он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спит на голой земле среди караульных или часовых. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников; только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собою прочих; первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже пресловутое пунийское вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь. Будучи одарен этими хорошими и дурными качествами, он в течение своей трехлетней службы под начальством Гасдрубала с величайшим рвением исполнял все, присматривался ко всему, что могло развить в нем свойства великого полководца» (Ливий, XXI, 4). Такова характеристика, данная Ливием, яркая и вместе с тем предвзятая, ведь для него Ганнибал был врагом, которого желательно было показать сильным, но не внушающим симпатий. Во всяком случае, при изучении жизни Ганнибала не приходится сомневаться в наличии у него перечисленных Ливием качеств, необходимых талантливому полководцу, в то время как упомянутые им отрицательные черты не кажутся чрезмерными на фоне других политических и военных деятелей того времени.

Более сдержанно говорит о Ганнибале Полибий: «Разве можно не удивляться стратегическому искусству Ганнибала, его храбрости и умению жить лагерной жизнью, если окинешь взором это время во всей его продолжительности, если со вниманием остановишься на всех больших и малых битвах, на осадах и отпадениях городов, на трудностях, выпадавших на его долю, если, наконец, примешь во внимание всю огромность его предприятия? В течение шестнадцати лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы. Подобно искусному кормчему, он непрерывно удерживал в повиновении эти огромные разнородные полчища, сумел охранять их от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров. В войсках его были ливияне, иберы, лигуры, кельты, финикияне, италики, эллины – народы, не имевшие по своему происхождению ничего общего между собою ни в законах и нравах, ни в языке, ни в чем бы то ни было ином. Однако мудрость вождя приучила столь разнообразные и многочисленные народности следовать единому приказанию, подчиняться единой воле, при всем непостоянстве и изменчивости положений, когда судьба то весьма благоприятствовала ему, то противодействовала» (Полибий, XI, 19).

Добавим к этому еще и то, что Гамилькар постарался привить своим сыновьям не только воинские навыки, но и обеспечить лучшим образованием для своей эпохи, так что Ганнибал, в частности, мог читать и писать по-гречески.

Итак, не было ничего удивительного в том, что карфагенские воины выбрали своим полководцем именно Ганнибала. За время походов он успел зарекомендовать себя не только как способный командир, но и отличный рядовой боец, сочетание нечастое и уже само по себе вызывающее уважение, так что каждый в армии мог считать его своим и полностью доверять. Не могло быть сомнений и в том, что, встав во главе войска, Ганнибал не обманет его ожиданий и поведет к новым победам, новой добыче, а рано или поздно очередь дойдет и до самого ненавистного для каждого карфагенянина врага – Рима (о клятве, данной Ганнибалом своему отцу, знали уже и в самом Карфагене, и в армии). Наконец, никто не мог попрекнуть его низостью происхождения, разве что только возрастом, ведь ему тогда было около 25 лет. Но молодость в сочетании с явным талантом скорее привлекала к себе, чем отталкивала.