Тайна Анри Пика - Давид Фонкинос

– Поехать… с тобой?

– Да. А что тебе мешает?

– Что мешает… да все!

– Значит, не хочешь больше общаться со мной?

– Конечно хочу, нечего и спрашивать. Но… у меня же работа…

– А ты закрой библиотеку, притворись, что заболела. В Лионе, с твоим-то опытом, ты наверняка что-нибудь да подыщешь, я просто уверен.

– А… муж?

– Ты ж его больше не любишь. Дети твои уже выросли. А там мы будем счастливы, у нас ведь с тобой все по-настоящему. Это судьба привела меня сюда с моей книжкой, чтобы я тебя встретил. Никто еще не был так добр ко мне.

– Да я ничего особенного не делала.

– Эта неделя была самой прекрасной в моей жизни: полеживать здесь, с книгами под рукой и с тобой, когда ты заскакиваешь на минутку. Мне нравилось заниматься с тобой любовью. А тебе разве нет?

– Мне… да…

– Ну так в чем дело? Давай завтра же и уедем.

– Ох, все это так неожиданно.

– И что? Если не поедешь, потом будешь жалеть.

Магали рухнула на стул. Жереми говорил так спокойно, словно все, что он предлагал, было просто и очевидно, тогда как для нее речь шла о коренном перевороте в жизни. И она начала убеждать себя: «Он прав, нужно бросить все это не раздумывая, ведь ясно же, что я больше не смогу жить без этого мальчика, без его тела, его поцелуев, его красоты, не смогу прозябать тут, зная, что он где-то далеко; да, Жереми прав, я больше не люблю мужа, во всяком случае уже не испытываю никаких чувств, когда я с ним, ведь тут все уже окончательно расписано заранее, до самой смерти, а Жереми предлагает мне хоть на время сбежать от этой неминуемой смерти, дарит мне жизнь; здесь, среди книг, я задыхаюсь, меня уже тошнит от всех этих историй, которые мешают мне насладиться своей собственной; одни и те же фразы, одни и те же слова, из года в год, я устала от романов, мне надоели читатели, а еще больше писатели-неудачники, я больше не могу видеть книги, мне пора вырваться на волю из этой библиотечной тюрьмы; успокойся, Магали, успокойся, все люди в какой-то момент наверняка переживают то же самое, всем когда-то становится противна их жизнь, их работа; но ведь раньше я любила книги, я любила Жозе, да и сейчас, если честно, все еще люблю его, мне трудно его бросить, оставить одного, без жены и детей, но ведь нас уже ничто не связывает, он теперь просто присутствует в доме, он всегда здесь, под боком, бессменный и бесчувственный, нас соединяет только общее прошлое, общие воспоминания, хотя, может, это и есть самое главное – воспоминания, доказывающие, что любовь была, и вот реальное тому подтверждение – наши сыновья, наши дети, хотя они отдалились от нас; прежде я была для них всем, а теперь мне остались только их редкие звонки, равнодушно-ласковый голос, короткое „привет!“, больше похожее на „пока!“; они, конечно, отреагируют на мой отъезд, один скажет: „Ну что ж, это ее жизнь“, другой: „Да она рехнулась, как можно было так обойтись с папой!“ Но мне, в общем-то, плевать на их мнение, я ведь ни к чему их не принуждала, значит пускай теперь они дадут мне свободу, чтобы я могла найти свое счастье».

11

В эту ночь Магали опять почти не спала. Она думала о книге Анри Пика, в которой находила невероятное сходство с ее собственной историей. Но с кем ей суждено прожить свои «последние часы»? С Жереми или с Жозе? Всю ночь она смотрела на мужа – так смотрят на полюбившийся пейзаж в последний день каникул. Чтобы запечатлеть его в памяти. А он крепко спал, даже не подозревая об урагане чувств, бушевавшем рядом с ним. Все было смутно в эту ночь, но Магали твердо знала одно: она больше не сможет жить так, как жила раньше.

На следующее утро она уехала, не разбудив Жозе. Была суббота, выходной день, значит он проспит до полудня, а то и позже. Едва она вошла в библиотеку, как Жереми спросил, что она решила. Магали надеялась, что у нее будет хоть несколько секунд на размышление, но нет, сейчас ей придется сразу, очертя голову, совершить этот прыжок в пустоту.

– Я вернусь домой после двенадцати… – начала она и смолкла, не в силах продолжать.

– Так, а потом?

– Соберу вещи, и мы уедем.

– Прекрасно! – воскликнул Жереми, направляясь к ней.

– Погоди… Погоди, дай мне договорить, – шепнула Магали, отстраняя его.

– Ладно.

– Я проверила: в три часа дня есть автобус до Кемпера. А там мы сядем на парижский поезд, он отходит в пять двенадцать.

– Ну, ты молодец, все разузнала!

– …

– А почему бы нам не поехать на твоей машине? Это было бы дешевле.

– Я не могу так поступить: машина мужа уже несколько месяцев как в ремонте. Надо бы купить другую, но это слишком дорого. Сейчас его возит товарищ по работе, на завод и обратно. В общем, ты пойми… мало того что я его брошу, так еще и машину заберу.

– Н-да, может, ты и права.

– …

– Ну а теперь-то я могу тебя обнять? – спросил Жереми.

12

Все утро Магали заставляла себя работать как ни в чем не бывало. Ей всегда нравилось это выражение, помогающее скрыть главное – в данном случае готовность к прыжку в пропасть. Она то и дело заходила в кабинет, к Жереми, который выглядел так, словно был всецело поглощен своими мыслями[57]. Наверно, обдумывал романы, которые никогда не будут написаны; сколько жизней питаются такими иллюзиями! Магали тайком любовалась юношей, одновременно признаваясь себе, что бегство с ним – чистейшее безумие. Она ведь почти не знает его. Но ей было все безразлично, сейчас она переживала один из тех редких моментов, когда будущее не имеет никакого значения, а судьбой управляет только сиюминутная страсть. Она, Магали, любит его, и это главное! А уж описать огонь, сжигавший ее тело, даже и пытаться не стоило: в такой ситуации любые слова были бессильны. Магали могла открыть любую из тысяч окружавших ее книг, ни в одной из них она не нашла бы отклика на свои чувства.

В полдень, когда все посетители разошлись, она сказала Жереми:

– Я закрою библиотеку, а тебе лучше сейчас пойти на автобусную станцию. Через час я буду там с вещами.

– Прекрасно! А можно, я захвачу с собой парочку книжек? – беззаботно спросил он, словно не придавал никакого значения крутому повороту, который наступал в жизни Магали.

– Да, конечно, можно. Бери все, что хочешь.

– Я возьму только два-три романа, не хочу обременять себя ношей, раз мы не едем на машине.

Он собрал свою одежду, взял с полки три книги, и они вышли на улицу. Опасаясь чужих взглядов, они шагали, держась поодаль друг от друга, и расстались, даже не обнявшись.

13

Магали прошла прямо в спальню. Жозе до сих пор не проснулся, – видимо, был измотан вконец. Она присела на край постели; казалось, она готова разбудить мужа; казалось, готова во всем ему признаться. Сказать: «Я встретила другого мужчину и не могу поступить иначе; я должна тебя покинуть, ведь я просто умру, если отпущу его и он больше никогда не притронется ко мне». Но она молчала и только продолжала смотреть на Жозе, стараясь не шуметь, чтобы не нарушить его сон.