Пятьдесят оттенков Серого волка, или Шапка Live - Олег Рой

Перетряся все свои тридцать сумочек, обшарив карманы костюмов, курток, пальто и забытого пиджака Ашота, Люда набрала сумму, хватившую бы семье из трёх человек на месяц скромной жизни. Но ей одной только на неделю.

– А ведь мне должны денег за съемки в фильме! – вспомнила она. – Пусть половину вырежут, все равно получается приличная сумма. И о продолжении работы можно поговорить…

Насколько Люда помнила, в сценарии были задействованы родственники Красной Шапочки. Она готова играть хоть старшую сестру, хоть молодящуюся Бабушку.

Переложив часть денег в рюкзачок от Лагерфельда, а также косметичку, духи и запасные носки, Люда решила разобраться с проблемой немедленно, то есть ехать на съемочную площадку в ПригорАд, о котором Лариса Степановна прожужжала ей весь мозг, не говоря уже об ушах.

Только через кого там действовать? В свое время пришлось «поработать» с коллективом, закрепить, так сказать, личные отношения на всякий случай. Что теперь имеется в сухом остатке?

Переодевавшаяся для похода в «глубокую провинцию», то есть надев джинсы, белую футболку и кроссовки, Люда притормозила при мысли об «остатке», достала из бара бутылку вина и, не желая пачкать бокал, отпила прямо из горла: «Все равно не за руль, не погоню туда свою Мазду-Ласточку, по бездорожью».

«Та-ак. Номер один, – прикидывала Люда. – Лев Львович не считается, он больше пил и спал, чем… зато оплатил две сумочки, одну из которых удалось сдать обратно в магазин. Потапыч, так тот все время болтал по телефону, пытаясь помириться с женой… Размазня, гиблый номер. А вот Сергей Анатольевич… с ним была прекрасная неделя… Вот с него и начнем».

* * *

До вечера Красная Шапочка, еще такая счастливая с утра, сидела у окошка на кухне и тихо плакала.

«Почему мне так больно? А я ведь не знаю ничего о Владимире. Только то, что напела Плотва. Вот я перед ним как на ладони. Он знает, где я живу, знаком с Бабушкой, с Матушкой по фотографиям в соцсетях. Он прекрасно, лучше, чем я, сработался с моим новоиспеченным отцом. А кто он, мой Волк? Где живет, кто его родители? Кто его друзья? Кроме того лохматого байкера, на которого оглядывалась вся улица?.. Хотя какие могут быть друзья у известных актеров? Только коллеги по работе и они же соперники».

Оленька тяжело вздохнула и подперла щеку ладошкой, как сказочная Аленушка у ручья.

«И как теперь общаться со Львом Львовичем? – думала она в панике. – Позвонить Матушке? И что я ей скажу? Да у меня язык не повернется. Нет уж, пусть с нею разбирается Бабушка».

– У бедных больше детей, зато у богатых больше родственников, – неожиданно прервал мысли Оленьки Разумей Занудович, – страница семьсот восемь, автор неизвестен.

– Ты к чему это? – подозрительно ласково уточнила Внутренняя Богиня, до этого смирно сидевшая на подоконнике рядом с Разумеем, переодетым в домашний махровый халат и смешные тапки с медвежьими мордочками.

– Это он к тому, – пояснила Девочка-девочка, рукой Красной Шапочки, таскающая одну за другой клубнику из тарелки. – Что теперь нам придется перезнакомиться с кучей новых людей и ходить в гости. Принимать будут хорошо, все-таки дочка самого Брюковкина. Во объедимся-то! Икрой красной с икрой черной! И конфетами. Я конфеты люблю, хотя гмм… редко их ем.

– Нельзя! Поправишься! – испуганно замахала крылышками Внутренняя Богиня.

В десятый раз за стенкой на «темной веранде», на той, где в пыль можно было сажать рассаду, а мыши прибегали поиграть с осколками посуды и без опаски залегали в спячку на зиму, раздался грохот. Там шла генеральная уборка.

Придя днем в дом Сказительницы, Красная Шапочка, рыдая, рассказала о том, что произошло, а заодно и о своих чувствах к Волку…

– Ну, это и ежу было понятно… – не переставая вязать и смотреть сериал, прокомментировала Лариса Степановна. На ней был халат, похожий на двуспальный турецкий пододеяльник с пуговицами.

На новость о приезде Бабушки-экстрасенса Лариса Степановна с интересом переспросила:

– Она в пансионате Творческих Личностей живет? В деревенский дом такую не поселишь, будем устраивать к нам в поселок.

Зато услышав о Льве Львовиче, Сказительница даже вязание отложила.

– Это ж какое счастье обрести папочку, это ж какая радость тебе и мамочке! – пропела она медовым голосом. – Но надо же, какая у тебя проницательная Бабушка! И какого отца вычислила! Пусть достойная женщина остановится у меня. На любовь погадает…

– Хорошо, – согласилась уставшая от слез Красная Шапочка. – Я сейчас ей позвоню.

Через полтора часа привезли Бабушку, на лимузине. Выйдя, она никому не разрешила войти в дом:

– Рано еще. До завтра не трогайте мою внучку, а то нашлю какую-нибудь болячку. И! – Обернувшись к машине, Мария Ивановна нагнулась к окну. – Владимир, я пока не поняла, кто именно, но кто-то в твоем окружении тебя, мягко говоря, не любит, поэтому ты чихаешь. Амулет тебя пока хранит. Но не долго.

Из окна Красной Шапочке были хорошо видны сполохи янтарных глаз Волка, сидящего на заднем сиденье, и до сих пор не очнувшийся еще от новостей Лев Львович.

Но она отвернулась, переключившись на клубнику.

«Мы обиделись!» – решили все три сущности подсознания Красной Шапочки разом.

– Ой, да как я рада вас видеть! – запричитала Сказительница у калитки, провожая Марию Ивановну в дом.

– Это что за ужас? – раздалось через несколько минут из-за стены. – Как здесь может жить моя внучка?!

Пришлось быстренько привести Бабушку на кухню, показать остальные комнаты, баню и даже сортир на улице. Красная Шапочка так и осталась у окна, наблюдая, как Бабушка важно расхаживает по участку, осматривая огород и сад, а Сказительница семенит за нею.

– Ведь никто меня не понимает! – Жаловалась Лариса Степановна. – Вот вы, придя ко мне, решили, что бабка террасу захламила, помойку развела. А это не помойка! Это убежище! Да-да, не удивляйтесь, Мария Ивановна, вы, как экстрасенс, меня поймете. Там я нахожу покой в мыслях и чувствах. Это мой отрицательный жизненный опыт.

– Да? Тогда пойдемте, посмотрим внимательнее, – предложила Бабушка.

Профессиональный интерес в голосе заставил Сказительницу побежать вперед, приоткрыть дверь.

Встав посередине «темной террасы», Лариса Степановна развела руки, охватывая поломанное хозяйство:

– Началось все с поломанной музыкальной шкатулки, которую я разбила о стену в знак отчаяния, узнав об измене возлюбленного. Спустя месяцы, правда, выяснилось, что ничего между моим Федюней и этой дурой Зинкой не было… И тогда я поняла, что разбитая шкатулка – больше чем шкатулка. Это Символ! Со временем у нее стали появляться соседи. Все то, что разбила, разрезала, разорвала под влиянием минутного гнева. Я смотрю на разбитые блюдца и понимаю, что их уже невозможно склеить, так же, как невозможно соединить вновь два разбитых сердца. Все эти вещи напоминают о моих ошибках и страхах. Это как музей моего темного прошлого. Каждый раз, когда «под ложечкой сосет», я захожу сюда, включаю лампу и подсчитываю, сколько грехов набралось да сколько пыли, паутины и плесени покрыло мою душеньку.