Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли - Александра Сергеева

там не задушил?! — уже вовсю пинал дверь Севка. — Как Джульетту!

— Бестолочь! — прилетел оттуда же голос Анжура в сопровождении звучной затрещины. — Не Джульетту, а Дездемону. Двоечник. Кончай бузить. Брысь отсюда!

— Достали уже своими непонятками! — верещал изгнанный ребёнок отцовским баритоном уже где-то за стенами бани. — То блудят где-то на стороне! То в баню не пускают! Совсем уже…

— Твоё воспитание, — хором обвинили друг друга «блудливые» родители.

Переглянулись и расхохотались.

— Мне баню приступом брать?! — язвительно осведомился за дверью хозяин дома. — Ребёнок прав: оборзели. Вытряхивайтесь, оккупанты!

— Идём! — с ленцой в голосе отозвался Даян, выпустив Юльку из объятий.

— А помыться? — вспомнила она, зачем вообще сюда пришла.

— А гнездо там свить ты не собираешься? — пнул дверь Анжур. — Это моя собственность!

— Мы быстро! — пообещал Даян, набирая ковшом воду в таз.

Анжур что-то проворчал и покинул так и не отвоёванную баню. А Юлька усадила мужа на лавку и принялась намыливать тело, на котором знала каждую синеющую жилку, каждый волосок. Боже, какое ж это блаженство — мысленно захлёбывалась от счастья заблудившаяся идиотка. Хорошо — вторил её восторгам довольный прищур Даяна.

Ни одна обойдённая мужской любовью продвинутая лесби не в состоянии прочувствовать, какое же это удовольствие: мыть собственного мужика. Ополаскивать его расслабленные мышцы, всем существом впитывая: это моя защита. Моя крепостная стена, мой оплот. Отирать ладошкой его мокрое лицо. Касаться, как бы невзначай, коленом его лежащей на лавке руки.

Мамочки! Как же это здорово. И как порой недолговечно — когда у тебя хватает ума профукать своё богатство.

Вскоре чистые и довольные «бывшие» ввалились в дом, скидывая на ходу хозяйские тулупы. Юлька уселась на лавку, стаскивая ботинки. И не сразу поняла: что вдруг так резко изменилось?

Первым, за что зацепился взгляд, была спина Севки. Перегородившая дверной проём кухни. Неестественно прямая и напряжённая. За ней Юлька разглядела Анжура, который, кажется, рубил на столе мясо. Или что-то ещё.

Даян тоже напружинился, так и застыв посреди прихожей не разутым. Его плечи подались вперёд, готовя тело к броску. Юлька опешила, открыв рот и опасаясь даже пикнуть. Если мужчины чувствуют опасность — тебе лучше замереть и не высовываться.

— Она здесь! — бросил отцу через плечо Севка.

А дальше закрутилось. Анжур повернул к ним каменную слепую маску бездушного идола. И ринулся вперёд, занося изгвазданный топорик для рубки мяса. Севка, согнувшись в три погибели, бросился ему в ноги, норовя свалить на пол двухметровую тушу. Его отшвырнули куда-то вглубь кухни — успела заметить Юлька, кинувшись спасать своего малыша.

Но сама улетела назад, сметённая рукой мужа. Сын подарил отцу несколько секунд, что порой решают исход схватки. И Даян, как всегда, сумел воспользоваться ими, рассчитав каждый вдох. Убрал с поля битвы свою женщину. Схватил с сундука одеяло, тряхнул им, разворачивая. Набросил на торпедирующего амбала — выше его на голову.

Несколькими ударами в корпус сложил того пополам. Сцепленные руки опустились на голову зомбированного Анжура кувалдой. Ещё раз, и зомби с грохотом рухнул.

— Сука! — надрывался на кухне Севка, что-то круша.

Юлька здорово приложилась башкой о лавку, но даже не пискнула. Буквально подлетела с пола и понеслась мимо поверженного убийцы к сыну. Влетела в кухню и обомлела: Севка гонялся с ножом в руке за белой нечистью.

Ящерка носилась вокруг него по воздуху, закладывая изящные пируэты — кокетка чёртова! И явно дразнилась, вертя хвостиками. Которые и отдалённо не напоминали циркулярку, приставленную к шее Кирилла. Нет, паршивка играла с её ребёнком, вполне добродушно скалясь.

Откуда Юлька это взяла? Поразительно, но почувствовала. Всеми печёнками ощутила, что Севке ничего не угрожает.

— Прекрати! — велела она сыну, шлёпнувшись без сил на табурет. — Бесполезно.

— Знаю, — досадливо выдохнул тот, угомонившись, но продолжая следить за белой заразой придирчивым взглядом.

— Ю-ю! — позвал из гостиной Даян. — Воды!

Она подорвалась к мойке. Цапнула самую большую кружку. Севка подхватил полупустую бутыль с водой и набулькал в кружку доверху. Когда они присоединились к главе семейства, тот уже стащил с Анжура одеяло. И помогал сесть стонущему ни черта не понимающему другу.

Тот первым делом заметил валяющийся неподалёку топор. И теперь пялился на него неотрывно, судорожно глотая воздух.

— Бонжурчик, выпей, — присела рядом Юлька, поднося кружку к его губам. — Ничего, сейчас все будет в порядке.

Тот выхлестал всю воду и глухо потребовал:

— Ещё.

Севка уковылял на кухню. Анжур посмотрел на Юльку неправдоподобно квадратными для бурята глазами и выдавил:

— Я тебя убивал?

— Пытался, — спокойно констатировал Даян, сворачивая одеяло. — Как шея?

Согнувшись, Анжур принялся массировать её обеими руками. И простонал куда-то в пупок:

— Ты сам меня чуть не грохнул. Отморозок.

— Иначе было не завалить, — пожал плечами Даян, аккуратно возвращая одеяло в стопку.

Тунгалаг не любила бардака в своём доме. И неважно, что они с бардаком на время разминулись — дом-то остался её гнёздышком.

— Я твой должник, брат, — встряхнув головой, поблагодарил Анжур, пытаясь приподняться. — Не пережил бы… Даже если в бессознанке.

Даян и Севка ухватили богатыря за обе руки и осторожно поставили на ноги.

— Тебе бы прилечь, — крутилась вокруг Юлька, опасаясь, что они испортили другу здоровье.

— Нам бы убраться отсюда, — по-прежнему спокойно констатировал Даян. — А то подставим тебя, брат.

— Вы её видели? — вспомнил о главном Анжур, пока его госпитализировали на тахту.

— Севка первым увидал, — пояснила Юлька, торопливо очищая «госпитальную койку» от груды подушечек. — Пытался тебя остановить.

— Вы что, дебилы?! — почти заорал Анжур на преступного отца, вращая в нахлынувшей ярости глазами. — Я же мог его зарубить! Сволочь!

— Не мог, — покривился Даян, силком усаживая его на тахту. — Ты Севку даже не видел. Ты видел только Ю-ю. Она была целью. А все остальные пустым местом.

— А сейчас она тут? — принялся озираться Анжур, сопротивляясь двум парам рук, пытавшихся пригвоздить его к «койке».

Опасные гости принялись дружно исследовать гостиную.

— Вот она! — Севка первым поймал в прицел наглого убийцу, ткнув пальцем в потолок.

Ящерка и впрямь висела там, зацепившись несколько хвостиками за жердину-луч. Юлька не сразу разглядела мелкую паразитку, попав в неё взглядом скорей случайно, чем намеренно.

— Не вижу, — расстроился Анжур и, наконец, улёгся.

Вытянулся, едва ли не со стоном расслабляя спину. Закрыл глаза, словно не желая никого видеть.

— Мы уезжаем, — повторил Даян, недобро щурясь на белую погань. — Ты как, брат, очухаешься без нас?

— Очухаюсь, — отмахнулся хозяин, который вполне мог загреметь в тюрьму за убийство под собственной крышей. — Там у меня в кабинете адрес на клаве. С телефоном. Это подруга Тунгалаг. Я ей рассказал о вашей проблеме.

— Зачем? — сухо каркнул Даян, зло